Оставшись один, Аскер поехал в гостиницу. Сосед его лежал в постели.

— Спали? — спросил Керимов.

— Спал. Я просидел в кабинете до вечера и страшно устал.

Говоря так, обер-лейтенант Орентлицер лгал. Вместе с Грегором Остом он весь день был в районе леса, где скрывались беглецы из лагерей. Ост, под началам которого продолжал работать Орентлицер, приказал ему вновь быть на месте рано утром и сменить агента, оставленного в лесу на ночь.

— А пока, — продолжал Ост, — отправляйтесь к себе и как следует пошарьте в вещах оберштурмфюрера Краузе.

— Но я дважды рылся в них — там все чисто!

— Сделайте это третий раз и весьма тщательно.

— Что-нибудь новое? — На лице Орентлицера отразилось острое любопытство. — Говорите, я же ничего не знаю!

Ост усмехнулся.

— Четверть часа назад пришла такая весть, что у меня дух захватило!.. Нет, нет — это не о Краузе, о другом…

— О ком же?

— О другом… Кажется, мы изловим, наконец, этого чеха!

— Он и Краузе связаны?

— О Краузе пока ничего нового. Пока только чутьё… Идите, действуйте, а я, может быть, позвоню вам позже. Кстати, пора и мне. — Ост поглядел на часы. — Сейчас предстоит весьма серьёзное дельце.

Орентлицер сгорал от любопытства, но так и не узнал ничего нового. Он направился в гостиницу и добросовестно исследовал чемодан и постель соседа. Лёг Орентлицер с приятным сознанием честно исполненного долга.

Вечером, приехав домой после совещания в абвере, группенфюрер Вейс с облегчением вздохнул. В этот субботний вечер никаких дел не предвиделось, и он мог посвятить его любимому занятию. Генерал стянул тесный мундир, с наслаждением облачился в мягкую фланелевую куртку и прошёл во флигель, где вдоль стен длинными рядами тянулись клетки с птицами. Здесь было несколько попугаев, которых Вейс самолично выучил говорить, с десяток канареек, пара сибирских щеглов, какие-то другие птицы и даже соловей. Последний, несмотря на все усилия Вейса, петь в неволе отказывался. Группенфюрер делал все, чтобы сломить упрямство птицы, но ничего не добился. Сегодня он намеревался применить новое средство, которое ему посоветовал знакомый профессор-орнитолог.

Вейс прямикам направился к клетке соловья, но вошла горничная и позвала генерала к телефону.

Звонили из абвера. Несколько минут Иоганн Вейс слушал, затем потребовал машину и уехал.

Вскоре он уже входил в свой служебный кабинет. Дежурный подал лист бумаги. Это была расшифрованная телеграмма. Внизу стояла подпись: адмирал Канарис.

Руководитель германской контрразведки сообщал, что службой безопасности Праги несколько часов назад разгромлена группа боевиков-чехов. При этом раскрылось, что чехи выкрали гауптштурмфюрера СС Гуго фон Герхарда и заслали в опекаемый группенфюрером Вейсом абвер двойника фон Герхарда. Адмирал Канарис выражал надежду, что уж теперь-то группенфюрер сможет разыскать и обезвредить чешского разведчика, которого так давно и безуспешно ловит.

Письмо было составлено в самых язвительных выражениях, и Вейс понимал, что это почти отставка. Сколько-нибудь поправить дело он сможет только в том случае, если сейчас, сию же минуту схватит вражеского агента. Он распорядился, чтобы немедленно вызвали Грегора Оста.

Ост и Орентлицер, только что прибывшие из леса, находились в управлении.

Грегор Ост выслушал указания генерала, вызвал по телефону помощников, в ожидании их спустился к Орентлицеру. Он хотел было взять с собой и его, но в свете последних событий у Оста с новой силой возникли подозрения в отношении Курта Краузе. Поэтому Орентлицер и получил задание произвести очередной обыск в вещах оберштурмфюрера.

Кроме того, в кармане Грегора Оста лежало перехваченное письмо Юлиуса Олендорфа Курту Краузе. Судя по штемпелю на конверте, Олендорф служил в той самой группе войск генерала фон Штумпфа. Значит, он и мог решить сомнения Фогта в отношении Краузе. Завтра или послезавтра Ост встретит Олендорфа, покажет ему Курта Краузе и тогда, наконец, все выяснится.

Вскоре помощники прибыли. Ост усадил их в машину и повёз в гостиницу. Там, у её входа, агентов обнаружила Марта…

В тот вечер генерала Вейса ждала ещё одна неожиданность. Зазвонил вновь берлинский телефон. Переговорив, генерал поспешно набрал номер Вальтера Гасселя.

— Готовьте свой товар, — сказал он, — поедете его продавать… Нет, не завтра, а сегодня, сейчас.

— Что-нибудь случилось? — опросил Гассель.

— Нет. Впрочем, не знаю. Таков приказ. О транспорте не беспокойтесь. Все будет обеспечено.

Раздевшись, Аскер скользнул под одеяло. Он лежал в темноте с широко открытыми глазами, плотно сжав губы и сцепив на груди пальцы. Кто взял адресованное Курту Краузе письмо? И почему взяли? Что это, обычная проверка, вроде той, которую он устроил фон Герхарду, или же какие-то подозрения? Ничего этого Аскер не знал. В голове тяжело ворочался клубок мыслей. Одна догадка сменяла другую. Но все это были только догадки. Они ничего не прояснили. Быть может, завтра он что-нибудь установит?

Завтра!.. Аскер шумно вздохнул и прижал руки к разгорячённому лбу. Да, завтра многое должно произойти…

Утром Аскер принял голодный душ, побрился. Вернувшись из умывальной в номер, он не застал там Орентлицера. Впрочем, поглощённый своими мыслями, он и не заметил его отсутствия.

Разведчик спустился в ресторан, позавтракал, затем вывел автомобиль и поехал к стадиону.

Стадион был за городом. Аскер подъехал к нему, когда матч уже начался. Он поставил машину и торопливо направился к трибунам.

Разная собралась здесь публика. Часть мест занимали солдаты и раненые из соседнего госпиталя, какие-то штатские. На правом крыле особняком разместилась большая группа офицеров.

Ряд за рядом осматривал Аскер трибуны, пока не увидел «Бешеного». С ним был и Хаммер. Они напряжённо следили за игрой. «Бешеный» выглядел теперь не холодным, замкнутым человеком, как в тот вечер, когда Аскер впервые увидел его, — но обычным футбольным зрителем. Он громко аплодировал, когда брала верх команда, за которую «болел», ёрзал на месте и жмурился при удачах её противника.