Александра не осмеливалась даже думать об отце. Мысли об Эджмонте причиняли такую боль, что она старательно гнала их от себя прочь.

Александра вышла из комнаты для завтраков, теперь она собиралась пойти наверх и оборудовать место для работы, поставив гладильную доску и маленький швейный стол — если бы, конечно, последний вообще нашелся в этом доме. Но до Александры вдруг донеслись голоса, по которым она узнала Рандольфа и Клервуда. Значит, герцог все же явился домой.

После вчерашней неловкой ситуации Александра пообещала себе никогда впредь не подслушивать, но тут же невольно сменила направление и оказалась на пороге маленькой комнаты, явно предназначенной для работы: тут располагались два стола, на которых было навалено множество бумаг. Рандольф с герцогом уже вошли внутрь. Рукава рубашки Клервуда были закатаны, воротник оказался расстегнут, а галстук свободно свисал с шеи. Александра заметила и двух служащих, видимо архитекторов, которые сидели на самом длинном столе, склонив головы над бумагами. Все в комнате говорили одновременно — все, кроме Клервуда. Он стоял чуть поодаль, внимательно слушая остальных.

Даже в таком помятом виде герцог каждой частичкой существа являл собой влиятельного и богатого аристократа, коим, собственно, и был. Он высился в центре комнаты, и его присутствие было мощным, доминирующим. Клервуд казался необычайно красивым, мужественным, чувственным. Бросив взгляд на него, Александра задрожала и, прислушавшись, поняла, что присутствовавшие обсуждали окна и освещение. Как только она пришла к подобному выводу, Клервуд выпрямился и обернулся. Взгляд герцога потеплел, когда он заметил гостью.

Александра почувствовала, что покраснела. Ей так хотелось броситься вперед и поприветствовать его, но ноги отказывались повиноваться.

— Прошу прощения, надеюсь, я не помешала, — поспешила сказать она. Один?единственный взгляд на Клервуда отозвался мощным ударом прямо в грудь — это было шокирующее ощущение не только страсти, но и недавно открытой в себе любви.

Улыбнувшись, он подошел к ней.

— Вы никогда не можете помешать.

Сердце Александры теперь колотилось с неистовой силой. Этот мужчина мог быть очаровательным — когда сам того хотел.

— Нет, я понимаю, что отвлекла вас. Вижу, вы очень заняты.

— Я всегда чем?то занят, — отозвался он, медленно скользнув взглядом по ее чертам. — Вы хорошо спали?

— Очень хорошо.

— И вам понравился завтрак?

— Да, благодарю вас, — с трудом преодолевая волнение, ответила Александра. Она не знала, почему так нервничала. Никому в комнате, казалось, не было дела до ее присутствия. Два архитектора увлеченно спорили о расположении и размерах окон, Рандольф внимательно слушал их, потом принялся бормотать что?то о затратах.

Клервуд бросил взгляд на поглощенное обсуждением трио и снова обернулся к Александре. У нее было такое чувство, будто его светлость не пропустил ни слова из того, что говорили его помощники.

— Я занимаюсь проектированием жилья для рабочих с использованием самых прогрессивных технологий.

Александра вздрогнула от удивления.

— Никто не должен жить без достаточного освещения, системы вентиляции, водопровода и очистных сооружений, — добавил герцог.

Она сосредоточенно смотрела на него.

— В Манчестере работает текстильная фабрика, часть которой принадлежит мне. Там я создаю образцовый объект жилищного строительства. Если этот проект будет успешным, я, надеюсь, сумею убедить других владельцев фабрик попытаться претворить в жизнь подобные планы. — Клервуд снова улыбнулся ей. — Здоровые рабочие будут трудиться более продуктивно, что принесет выгоду всем нам.

— Это звучит великолепно, — с чувством произнесла Александра. Одно дело было лишь слышать о добрых деяниях Клервуда, и совсем другое — видеть его с засученными рукавами рубашки, в компании архитекторов, смотреть в его глаза, горящие энтузиазмом и желанием воплотить все свои благотворительные проекты. — Почему вы так заботитесь о рабочей бедноте?

Это действительно казалось удивительным: несмотря на то что в высших слоях общества стало модным поддерживать подобные идеи, на деле большинство аристократов не беспокоились ни о чем, кроме их собственных кошельков.

— Потому что мне было дано очень много — причем я получил свое богатство не пошевелив и пальцем. Было бы весьма беспечно не использовать эти средства, чтобы помочь тем, кому в жизни повезло намного меньше, чем мне.

Сердце Александры оттаяло. Оказывается, он действительно искренне заботится о других!

— Ваш отец тоже был филантропом?

— Нет, не был. — Улыбка Стивена превратилась в усмешку, теплота вдруг исчезла из его глаз. — Я многим обязан предыдущему герцогу, но он интересовался лишь процветанием Клервуда — и тем, как приумножить состояние для себя и своего потомства. Уверен, он в гробу бы перевернулся, если бы узнал размеры сумм, которые я потратил на нужды тех, кто живет в нищете.

Александра внимательно изучала его красивое лицо. Если Стивен говорил правду, насколько же сын может так разительно отличаться от своего отца? С ноющей болью в сердце она думала о том, что герцог был хорошим человеком. Поколебавшись, Александра решилась произнести:

— Я слышала, что ваш отец был очень требовательным.

При упоминании о характере покойного герцога Стивен содрогнулся.

— Вы все правильно слышали. Угодить моему отцу было невозможно. Он наверняка не был бы доволен мною и теперь.

Александра не могла в это поверить.

— Думаю, он бы по?настоящему вами гордился.

— В самом деле? Сильно сомневаюсь в этом. — Рот Клервуда исказила кривая ухмылка.

Ей оставалось лишь недоумевать по поводу этой странной реакции.

— Убеждена, что ваш сын будет столь же щедрым, и вы будете им гордиться, — вдруг выпалила Александра.

Во взгляде Стивена тут же мелькнула подозрительность.

Внутри у нее все сжалось при мысли о ребенке, которого она ждала. Как же Александре сейчас хотелось забрать свои опрометчивые слова обратно!

— Надеюсь, так и будет, — после долгой паузы промолвил Клервуд, отворачиваясь от нее. Он помедлил, а когда снова оглянулся на свою гостью, его опущенные ресницы надежно скрывали глаза.

— Чем вы планируете заняться сегодня? — Герцог наконец?то поднял на нее свой взор, который, впрочем, теперь был непроницаемым. — У меня встреча в городе днем, потом я должен присутствовать на званом ужине.

Александра ощутила досаду при мысли о том, что он будет отсутствовать большую часть дня и вечером, но тут же напомнила себе, что просто не имеет права чувствовать себя брошенной или тревожиться.

— Я буду заниматься шитьем, мне нужно закончить работу.

Клервуд недовольно сощурился.

— Я нахожу вашу способность обеспечивать себя средствами к существованию достойной восхищения, но здесь, в этом доме, вы ни в чем не будете нуждаться.

— Две клиентки ждут свои подшитые, отчищенные и отглаженные платья к завтрашнему дню.

Он сложил руки на груди и пронзил ее грозным взглядом.

— Поручите почистить и отгладить платья моим горничным.

— Я никогда не сделала бы ничего подобного! Фактически я надеялась, что мне помогут поставить в мою комнату стол, за которым я могла бы шить и гладить.

Твердая линия рта герцога стала еще более напряженной.

— Это нелепо, Александра! У меня под рукой целый штат прачек.

— Я очень старательно работала, чтобы обзавестись постоянной клиентурой, — объяснила она. — Теперь я просто не могу приостановить работу.

Во всем облике Клервуда ясно читалось неодобрение.

— Я думал, что вам пришлась бы по душе идея взять карету и отправиться в город за покупками. Кроме того, я мог бы предложить вам нескольких послушных лошадей, тренированных для езды верхом, чтобы совершить неспешную прогулку. Но вы, очевидно, собираетесь провести день за своим шитьем.

— Очевидно, — лаконично бросила Александра. И точно так же очевидно было то, что герцог совершенно забыл: у нее не было денег на походы по магазинам.