— Я говорил мистеру де Уоренну, что вы не принимаете посетителей, ваша светлость, — поспешил оправдаться дворецкий. — Но мистер де Уоренн отказался принять во внимание мои слова.

— Я сам разрешил себе войти, как это обычно и делаю, — весело объяснил Алексей. — Должен сказать, я был весьма удивлен, когда Гильермо, в сущности, попытался преградить путь и помешать мне, твоему ближайшему и, возможно, единственному другу, увидеть тебя.

Стивен захлопнул папку, не скрывая раздражения, и предупредил:

— Я очень занят, Алекси.

— В самом деле? А вот Элис птичка на хвосте принесла любопытную сплетню: якобы Александра Болтон вернулась домой и за ней ухаживает некий незнакомый мне джентльмен по имени Оуэн Сент?Джеймс. Я так понимаю, что ты был прав, а я ошибался, и она тебя отвергла? — Алексей неторопливо вплыл в кабинет. — Или ты так и не набрался смелости и не смог попросить ее руки?

Стивен поднялся и, собрав все силы, расплылся в невозмутимой улыбке. Пять дней прошло с тех пор, как Александра уехала из Клервуда. И в тот момент, когда бывшая любовница вышла из дверей дома с абсолютно понятными намерениями — она не собиралась отдавать ему ребенка и, что бы там ни говорила, явно планировала сбежать с этим Сент?Джеймсом, — Стивен решительно вычеркнул ее из разума и сердца. Он больше не думал о ней. Теперь он ничего к ней не чувствовал. Да и о ребенке герцог решил не вспоминать до весны, когда положение Александры стало бы очевидным для всех: по его расчетам, она должна была разрешиться от бремени в начале августа. Фактически сейчас Стивен чувствовал себя так, будто снова стал прежним: его жизнь сосредоточилась на заботах о Клервуде, как и должно было быть. Он вставал рано, занимался многочисленными делами, относящимися к герцогству и благотворительному фонду, а ложился спать поздно, довольный тем, чего добился за день. И при этом Стивен никогда не ложился в постель один. Хозяйка лучшего публичного дома Лондона каждую ночь присылала к нему все новых и новых куртизанок. Герцог вполне полагался на ее вкус, лишь требовал, чтобы девушки были иностранками, здоровыми и не знали ни слова по?английски.

Но даже при том, что сейчас Клервуд спокойно улыбался, его сердце неприятно заныло в ответ на бестактные комментарии кузена. Впрочем, Стивен не собирался обращать внимание на слова Алексея, который только и знал, что дразнить его.

— Что ж, входи, если ты не хочешь мириться с моим «нет». Как твои дела? Как Элис? — Герцог вышел из?за стола и направился к буфету. И когда Алексей ничего не ответил, спросил: — Вино или скотч?

— Думаю, сейчас довольно рано для выпивки, так что я воздержусь, — сказал Алексей.

Стивен налил себе в бокал виски, а кузен подошел ближе.

— Гильермо, пожалуйста, подними портьеры, — распорядился хозяин дома.

Когда солнечный свет начал заполнять комнату, Алексей спросил:

— Так что же с тобой не так, что случилось? Почему Александра уехала из Клервуда?

— Со мной все в порядке, Алекси. Я просто очнулся, пришел в себя, только и всего, — улыбнулся Стивен.

Алексей пристально посмотрел на него, и во взгляде кузена мелькнула догадка.

— Она отказалась выходить за тебя замуж — разумеется, только потому, что ты выдвинул требование заключить брак, вместо того чтобы сделать романтическое предложение.

Стивен застыл на месте, как изваяние. В сущности, именно так он и поступил. Но герцог не собирался ни говорить об Александре Болтон, ни думать о ней. Он чутко улавливал близкое присутствие Тома — и знал, что старик был им доволен.

— Я — не романтик, следовательно, никогда бы не сделал романтическое предложение. И наша связь окончена — я не желаю это обсуждать.

Стивен отошел от кузена подальше. Он действительно не собирался продолжать этот разговор, но слабая, ноющая боль в груди вдруг напомнила о недавнем прошлом.

Алексей бросился за другом, сжав его плечо:

— Опомнись, она ждет от тебя ребенка! Или отец этого внебрачного ребенка — Сент?Джеймс?

Стивен резко обернулся, разъяренный подобным заявлением. Его кулаки сжались, готовые в любую секунду разбить распрекрасный нос Алексею за одно только предположение о том, что Александра была неверна. Безграничная, неудержимая ярость накрывала Стивена с головой. Но стоило ему взглянуть в самодовольные глаза Алексею, как стало ясно: кузен снова изводил его своими шутками — на сей раз успешно.

И все же беспечные слова Алексея будто прорвали дамбу горечи и обиды, и боль снова пронзила тело Стивена. Перед мысленным взором опять предстала Александра, покидающая его дом со своей сумкой для шитья, ее покрасневшие, опухшие глаза, гордо вскинутая голова…

— Черт тебя возьми! — обрушился герцог на кузена. — Это мой ребенок — и если ему суждено родиться, это произойдет в Клервуде. Я сам выращу своего сына или свою дочь. И плевать, что она там себе думает. Черт ее побери!

— Стивен, да что с тобой творится? — Алексей уже тряс его за оба плеча. — Почему ты не хочешь бороться за нее?

Клервуд вырвался из железной хватки кузена.

— Мы уже все обсудили, с меня хватит!

Внезапно Стивену перестало хватать воздуха, и он стал задыхаться.

— Боже мой, ты — человек, который горы свернул ради того, чтобы построить больницы, приюты и дома для малоимущих рабочих! И теперь, когда всего один мужчина стоит между тобой и женщиной, которую ты любишь, ведешь себя как жалкий трус!

Ошеломленный, Стивен застыл на месте. Неужели он и правда был трусом? Но Александра не хотела его. Ей был нужен Сент?Джеймс. А что, если нет?..

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — резко бросил он, снова отходя от кузена на почтительное расстояние.

Но Алексей упорно следовал за ним по пятам.

— Ошибаешься, прекрасно знаю. Наши отношения с Элис едва ли начались успешно: гордость и гнев разлучили нас на долгие пять лет. Думаю, я знаю, в чем заключается твоя проблема. Речь идет не о гордости — и не о тебе. Все дело в любви.

Стивен презрительно усмехнулся ему в лицо:

— Ты сошел с ума?

— Нет. Думаю, причина твоих несчастий кроется в том, что ты действительно не веришь в любовь. А все из?за обстановки, в которой ты рос: твои родители ненавидели друг друга. И если честно, мне кажется, что старина Том ненавидел тебя, даже несмотря на то, что ты был его наследником.

У Стивена снова перехватило горло — на этот раз от удивления. Разве он сам, еще мальчиком, не догадывался, что так называемый отец ненавидит его? Слишком часто казалось, будто Том действительно чувствует к нему лишь ненависть. Это становилось особенно очевидным, когда он со странным удовольствием наказывал Стивена.

— Думаю, старина Том обижался на тебя, потому что ты одним своим видом каждый божий день напоминал о том, что он сам не способен оставить после себя потомство. Стоило ему взглянуть на тебя, как он видел Джулию и сэра Рекса. Но Том ни за что на свете не позволил бы хоть кому?нибудь узнать, что страдал импотенцией, поэтому он и взялся превращать тебя в своего идеального сына, будущего герцога. Он был таким холодным, таким жестоким! Я не могу винить тебя в том, что ты не веришь Александре — а заодно и своим собственным чувствам. Но ты — не Том, а она — не Джулия. Том пытался вылепить тебя по своему образу и подобию, но, черт побери, ты — де Уоренн. И хотя мужчины этой династии горды и заносчивы, мы не можем преуспевать в жизни без любви к достойным, добродетельным женщинам. Посмотри на меня и Элис. Вспомни о своем настоящем отце, сэре Рексе, и леди Бланш. Думаю, они тайно восхищались друг другом долгие годы, прежде чем соединились. А что ты скажешь об Ариэлле и Эмилиане? Моя сестра бросила вызов обществу ради того, чтобы быть с Сен?Ксавье. Или возьми моего отца и Аманду! Он спас свою будущую жену у виселицы ее отца! — Алексей вздохнул и добавил: — Ты — де Уоренн, Стивен, и ты способен на глубокую, вечную любовь. Знаешь ты об этом или нет, но это уже в твоей крови — и так должно быть.

С уст Стивена сорвалось ругательство, и он рухнул на диван, тяжело дыша. Неугомонное сердце пронзительно кричало, готовое в любое мгновение разлететься на мелкие осколки. Стивен отлично помнил, как родители вели жаркие, ожесточенные споры, а он поворачивался и несся куда глаза глядят, не желая ни видеть, ни слышать, как они безжалостно воюют друг с другом. Сейчас он явственно видел перед собой мертвенно?бледное лицо Тома, заносящего руку, чтобы ударить его по лицу, — хотя никак не мог припомнить за собой проступка, который привел бы отца в такую ярость. Ненависть полыхала в глазах старого герцога.