— В ближайшем городе.
— Точно так.
На мгновение мужчина замолчал, потом его опять прорвало:
— Женщины! Вот из-за кого жизнь мужчины начинает отдавать душком Да поразит их всех сифилис! — Он снова рыгнул и взглянул на Скотта. Машина тем временем уже неслась прямо на дерево. — И дружище Винсен навсегда потерян для мужского племени. Проглочен зыбучими песками...
— Мы врежемся в дерево.
Мужчина повернул голову.
— Понял. Ложимся на курс, кэп. Все опять в порядке. Идем туда, где друг — это...
Он опять уставился на Скотта, склонив голову набок, как покупатель, придирчиво осматривающий товар.
— Тебе... — поджав губы, сказал он, пытаясь угадать возраст попутчика. — Тебе двенадцать. Первый ученик?
У Скотта першило в горле от дыма сигары.
— Первый, — ответил он. — Осторожно!
Мужчина выровнял машину и, перестав смеяться, еще раз рыгнул.
— Неиспорченный возраст. Время еще не загубленных надежд. Вот так, дружище. — Его мощная рука упала Скотту на ногу и сжала ее. — Двенадцать, двенадцать лет. Опять стать двенадцатилетним — вот было бы здорово.
Скотт с трудом пытался вытащить ногу из тисков. Мужчина еще раз сдавил ее и затем опять взялся рукой за руль.
— Эх... Да-а-а... Еще раз впервые переспать... — Губы его скривились в презрительной гримасе. — Ну, это как впервые станцевать рок или впервые на чем-нибудь проехаться.
— Я могу выйти в... — начал было Скотт, увидев впереди открытую бензоколонку.
— Но эти женщины, они такие склочные, — убежденно произнес мужчина. — Настолько склочные, что доймут самого спокойного. — И он опять уставился на Скотта заплывшими жиром глазками. — Ты-то будешь жениться, дружище?
Только сейчас Скотт вдруг обратил внимание на измятый темный костюм соседа.
«Если бы я за эти дни не разучился смеяться, — подумал Скотт, — я бы сейчас захохотал».
— Нет, — ответил он. — Послушайте, можно мне выйти_
— Мудрое, благородное решение, — откликнулся здоровяк. — Слышу достойного, приличного человека Эти женщины... — Он уставился широко раскрытыми глазами в лобовое стекло. — Чтоб их всех поразил рак! Они разрушают исподтишка, бьют без промаха, они... О пророк, скажи всю правду! Ужасные создания. — Мужчина покосился на Скотта, смеясь, рыгая и икая одновременно. — Эй, мальчик!
— Мистер, я выйду здесь.
— Я повезу тебя во Фрипорт, мой мальчик, — заявил мужчина. — Нас ждет Фрипорт! Страна веселья и неожиданных утех! Аркадия местных хлыщей и прощелыг! — Мужчина посмотрел на Скотта в упор. — Тебе девчонки-то нравятся, дружище?
Вопрос застал Скотта врасплох. Все это время он не придавал серьезного значения пьяному монологу соседа. Но этот вопрос произвел на него такое сильное впечатление, что, когда он взглянул на мужчину, тот вдруг показался ему еще крупнее.
— Но я живу не во Фрипорте, — сказал Скотт. — Я...
— Он р-робок! — Хриплое хихиканье здоровяка вдруг перешло в рычание. — О робкая юность, любовь моя. — Его рука опять легла Скотту на ногу. Скотт поднял взгляд на мужчину, и лицо его вытянулось. В нос ударял густой запах виски и дым сигары. Кончик сигары то разгорался, то потухал... разгорался и потухал...
— Я выхожу здесь, — решительно произнес Скотт.
— Ладно тебе, паренек, — возразил здоровяк, следя одновременно за дорогой и за Скоттом. — Ночь еще юна. Правда, время детское: едва перевалило за девять. И потом, — продолжал он сладким голосом, — у меня в холодильнике ждет тебя аж целый килограмм мороженого. Не порция какая-то, а...
— Пожалуйста, выпустите меня здесь!
Через штанину Скотт чувствовал горячую руку мужчины. Он попытался отодвинуть от него ногу, но ничего из этого не вышло. Сердце от испуга забилось часто-часто.
— Ну, успокойся, дружище, — сказал мужчина. — Мороженое, торт под веселую похабщину — чего еще могут ожидать от вечера два странника, как мы с тобой? А?
Рука мужчины сжала ногу Скотта так, что тому стало не по себе.
— Ой! — вскрикнул Скотт, морщась от боли, и уже более низким голосом добавил: — уберите руку!
Мужчина переменился в лице, услышав в голосе Скотта раздражение взрослого человека и решимость дать отпор.
— Остановите, пожалуйста, машину, — произнес Скотт гневно. — Осторожно!
Водитель резко отвернул машину от обочины.
— Не волнуйся, малыш, — сказал он, выдав голосом свое возбуждение.
— Я хочу выйти! — У Скотта уже тряслись руки.
— Мой милый мальчик, — заговорил мужчина неожиданно жалостливым голосом, — если бы тебе были знакомы, как мне, унылое одиночество и...
— Останови машину, черт возьми!
Выражение лица соседа стало суровым, и он рявкнул:
— Как ты разговариваешь со старшим, грубиян!
Вдруг он отдернул правую руку и отвесил Скотту такой шлепок, что того отбросило к дверце.
Скотт быстро выпрямился, охваченный паническим страхом при мысли, что сил у него не больше, чем у мальчишки.
— Дружок, прости меня, — тут же пробормотал мужчина, икая. — Я больно тебя ударил?
— Я живу за следующим поворотом, — напряженным голосом проговорил Скотт. — Остановите здесь, пожалуйста.
Мужчина вырвал изо рта сигару и бросил ее на пол.
— Я обидел тебя, — плаксиво сказал он. — Я обидел тебя непристойными словами. Пожалуйста, прости меня. Посмотри на то, что за этими словами, под этой маской веселости. За ними — черная печаль, полное одиночество. Ты это понимаешь, дружище? Ты еще молод, и ведомы ли тебе мол...
— Мистер, я хочу выйти, — сказал Скотт голосом ребенка, полусердитым, полуиспуганным.
И самым ужасным было то, что Скотт уже сам не мог понять, играл ли он или это было искреннее чувство. Мужчина свернул к обочине шоссе.
— Что ж, тогда покинь меня. — Он тяжело вздохнул. — Ты ничем не отличаешься от всех остальных, ты такой же, как все.
Дрожащими руками Скотт открыл дверцу машины.
— Доброй ночи, мой милый принц, — с горечью произнес здоровяк, пытаясь найти в темноте машины руку Скотта. — Доброй ночи тебе, и пусть твой ночной покой наполнится самыми добрыми сновидениями... — Хриплая икота прервала его прощальную речь. — А я поеду дальше — голодный, холодный... опустошенный. Ты не поцелуешь меня один раз? На прощанье, на...
Но Скотт уже выскочил из машины и побежал прямо к автостанции, которую они только что проехали. Мужчина, повернув свою большую голову, смотрел назад, на убегавшего от него во все лопатки мальчика.
Глава 7
Раздавался глухой стук: как будто кто-то долбил молотком по дереву; как будто какой-то учитель, пытаясь казаться спокойным, барабанил огромным ногтем по классной доске. Этот стук тяжело отдавался в спящем мозгу. Скотт зашевелился на кровати и перевернулся на спину, судорожно разбросав руки. Тут-тук-тук. Скотт застонал. Затем слабо приподнял руки и снова их уронил. Тук. Тук. Уже в полудреме он раздраженно заворчал.
Вдруг капля воды разбилась о его лицо.
Захлебываясь и пытаясь откашляться, Скотт подскочил на губке. Наверху раздавалось хлюпанье воды. Еще одна капля задела его плечо.
— Что это?
Заспанным рассудком он пытался понять, где находится и что с ним происходит. Широко раскрытые испуганные глаза бегали, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Тук! Тук! Казалось, гигантский кулак обрушивается на дверь. Или нет: ужасных размеров молоток стучит по кошмарно огромной кафедре в чудовищно просторном зале суда.
Сон слетел. Скотт чувствовал, как вздрагивает грудь под ударами отчаянно бьющегося сердца.
— Боже праведный, — пробормотал он и перекинул ноги через край губки.
Они погрузились в тепловатую воду.
Ахнув от неожиданности, Скотт дернулся и закинул ноги обратно на губку. Ему казалось, что удары раздаются все чаще и чаще. Тук-тук-тук! Дыхание перехватило. Боже, что это...
Морщась от сотрясения, производимого в голове стуком, Скотт опять спустил ноги со своей импровизированной кровати и погрузил их в теплую воду. Торопливо встал, затыкая изо всех сил пальцами уши. Тук, тук, тук! Скотту казалось, что он стоит внутри барабана, по которому кто-то с неистовством стучит огромными палочками. Хватая воздух ртом, пошатываясь, он двинулся к краю крышки коробки, но поскользнулся на неверной поверхности мокрого пола и, ударившись со всей силы правым коленом о цемент, закричал от боли. Со стоном поднялся на ноги и тут же снова поскользнулся.