Ехать не хотелось. Да что там, ехать просто не было сил. Зато была сила воли. Поэтому он призвал своих подчиненных, назначил одного из них «герцогом» на время своего отсутствия, сменил привычную одежду на неброский мундир лейтенанта и, завернувшись в плащ и надвинув на глаза шляпу, покинул гостеприимный замок в компании двух лучших своих бойцов. Остальные должны будут присоединиться к нему позже.

Архив Храма располагался, конечно же, в столице. В старой столице, Глезе, что была оставлена несколько веков назад, когда пересохли реки, питавшие водой плодородную долину, в центре которой она располагалась. Главный Храм, как, собственно, и королевский дворец возвели на новом месте, в центре нового города, назначенного столицей. А вот храмовый архив трогать не стали. Хранилище, созданное при участии самого Деуса, было, несомненно, надежней любого, которое могли бы построить люди. Да и при транспортировке иные реликвии могли погибнуть, а иные тайны попасть на глаза недостойных.

В заветную долину герцог добрался сильно после полудня. День был не только солнечный, но и жаркий. Нательная рубаха насквозь промокла от пота, дорога нещадно пылила. Пыль оседала на лице, першила в горле. Не замедляя движения, Александр снял с пояса флягу и поднес к губам. Позволил себе небольшой глоток, сполоснул рот, изгоняя ощущение сухости и скип пыли на зубах. На глаз прикинул, что до храмовой твердыни осталось не более получаса резвым галопом.

И кулем повалился на дорогу, роняя так и не закрытую флягу и проливая последние остатки воды. Тьма накрыла герцога мгновенно. Боли от удара о землю он уже не ощутил.

Грудь жгло. Терпимо, но неприятно. Александр поморщился, повел рукой, стремясь стряхнуть с груди неведомую гадость. Однако чьи-то пальцы — куда более сильные и уверенные, чем у все еще ощущавшего слабость герцога — перехватили его запястье почти мгновенно.

— Не стоит, брат мой. Надо стерпеть, — раздался спокойный, но непреклонный голос.

И герцог заставил себя открыть глаза — просто, чтобы взглянуть, кто вздумал набиваться ему в братья. Брат у него был один — король, да и тот двоюродный. Прочих же надлежало ставить на место сразу.

Гладкие серые стены небольшой комнатенки, одно узкое стрельчатое окно, дающее не слишком много света и немолодой уже монах из братства Единого, устроившийся на табурете напротив его ложа. Что ж, не так и плохо. До храма, выходит, он все же добрался.

— Я благодарен, что вы приютили и оказали посильную помощь. Однако боюсь, этого слишком мало, чтоб я стал членом вашего братства.

— Не все выбирают узкий путь, — невозмутимо кивает монах. — Но все мы во власти Деуса.

— Что это за гадость у меня на груди? — теософские беседы герцога интересовали мало. — Она жжется.

— Гадость не на груди, путник, гадость у тебя в груди. Лярга, — охотно пояснил монах, встретив недоуменный взгляд. — Присосалась и пьет твои жизненные силы. Но ты не бойся, ты пришел в правильное место. Сила Деуса способна сокрушить эту дьявольскую сущность. Амулет защитит тебя от алчности твари, а обряд очищения полностью разрушит привязку.

— Что ж, похоже, я действительно пришел в правильное место, — герцог осторожно сел, придерживая рукой круг светлого металла диаметром чуть меньше его ладони, что вызвал у него изначально столь резкую неприязнь. Тут же заметил, что амулет крепится на цепочке, уже надетой ему на шею, а значит, не убежит. Руку убрал. — Так что это за тварь такая — лярга? Почему я прежде о ней не слышал? И с чего ты решил, что мои проблемы именно в ней? Жаркий день, дальняя дорога, слабое здоровье — есть и попроще причины для банального обморока.

Признавать, что свалился в «банальный обморок» было герцогу до крайности неприятно. Тем более, что слабым здоровьем он не отличался никогда. Но мистическая «лярга», выпившая его жизненные силы… Переложить на нее вину за собственную слабость было слишком заманчиво, чтоб он позволил себе поверить. Без доказательств он на веру вообще ничего не принимал, жизнь научила.

— Лярга… — неспешно протянул монах, словно решая, а стоит ли делиться подробностями. — Темная она сущность, путник, демонская. И вроде изгнаны они стараниями Пресветлого Деуса за вечную грань, но вот проникают все же. Помыслы нечистые дорогу им открывают, желания греховные…

— Интересно… — скептически протянул Александр. Проповеди он и в храме не слишком внимательно слушал. А тут, похоже, на краткий пересказ нарвался. — И какие ж мои желания… греховные этой «сущности» дорогу открыли?

— Так то тебе лучше знать, путник, какие мысли тебя по ночам покоя лишают, да сладостным искушением изводят. Тут уж кто смерть врага в деталях продумывает, кто желанной женщиной мысленно обладает. Лярге-то все равно, что пить, лишь бы наливали полнее. А уж она тебе для того ни красок не пожалеет, ни образов чувственных. Как наяву видеть будешь, да ночь от ночи все ярче…

— Да что-то не вижу пока, — оборвал герцог вдохновенные речи. Проблемы братии его уж точно не мучали. Это они сначала от женщин отказываются, потому как поставил Деус сих существ презренных, от века Черной богиней испорченных, значительно ниже мужчин. А после грезят ими ночи напролет, стирая ладошки до мозолей. А виноваты в мечтах их грешных какие-то «лярги», значит. Ну конечно, не сами ж. — Сплю крепко, без сновидений. Проблем с убийством врагов не имею. Из обладания женщиной тоже проблемы не делаю. Так что проводи меня лучше к Хранителю Архива. Разговор у меня к нему куда серьезней, чем о каких-то «ляргах».

— Хранитель не покидает Архива, путник. И лишь потомок Рыцарей Деуса может войти туда и задать…

— Ну, вот как потомок Рыцарей Деуса, я и желаю войти и задать. Проводи.

Монах взглянул на своего гостя слегка скептически, все же мундир лейтенанта для потомка Рыцарей несколько простоват. Но спорить не стал, да и доказательств не потребовал. Есть Арка портала, самим Деусом созданная, она разберется.

— Что ж, идем, — он направился к двери, и обернулся, поджидая гостя.

Тот встал на ноги, обулся, оправил одежду. Медальон, подумав, снимать не стал, просто убрал под рубаху. Вот поговорит с Хранителем, тогда и решит. С некоторых пор с ним явно какая-то мистическая гадость творится. А уж лярги тому виной или не лярги, и как от них защититься — будем разбираться, он за тем и приехал. Старательно застегнув мундир до последней пуговички, герцог направился за своим провожатым.

Из небольшого келейного корпуса, где пришел в себя герцог, монах вывел его во двор. Обычно внутренние дворики монастырей утопали в зелени, однако здесь, видно, сказался недостаток воды в долине — земля была голой, без единой, даже самой пожухлой травинки. А вместо деревьев стояли камни, огромные валуны, расколотые, либо покрытые трещинами от вершины до основания.

— Это что-либо значит? — поинтересовался Александр у монаха.

— Расколотые алтари. Напоминание о том, что враг не дремлет, и никакая победа не может быть окончательной. Незримый бой во славу Деуса мы все ведем в своем сердце каждый миг своего бытия. И если откажемся от этой битвы — еще не один алтарь покроется трещинами.

Герцог кивнул, соглашаясь. Он лучше других понимал, насколько сильно порой их бог нуждается в защите. Вот, например, сейчас, когда алтари Деуса стали лгать, выдавая подлог за истину.

Архив находился внутри скалы, охраняемый ее незыблемой мощью. Небольшой крытый портик перед входом позволял настроиться на нужный лад, омыть руки в каменной чаше в знак чистоты своих намерений. И остаться наедине со своим высоким предназначением — только потомок Рыцарей мог находиться в портике в тот миг, когда открывался вход. Будь рядом хоть один посторонний — и даже самая чистая кровь не в силах будет провести внутрь.

Монах ожидаемо остановился у входа в портик, предоставив гостю возможность действовать самому. Герцог уверенно прошел внутрь, положил руки на знак Деуса на каменной двери, мысленно произнес на древнем наречии короткую клятву верности Истиного Рыцаря, что являлась паролем для входа. Дверь дрогнула и… не открылась.