— Зажгите свет, — коротко распорядился мой вроде-как-супруг. — Хотелось бы видеть нашу гостью максимально отчетливо. Или это уже невозможно? — его пронзительный и жесткий взгляд вновь вернулся к моему лицу. Не сказать, чтоб это было приятно. Лис смотрел… даже глазами герцога Лис смотрел теплее.
— Нет, почему же? — немного растерянно отозвалась я, нервничая под этим взглядом и судорожно пытаясь сообразить, нет ли в моем нынешнем облике изъянов, выдающих мою… двойственную теперь природу. Но нет, я материальна, я полностью материальна.
— Итак, представьтесь, — повелел герцог, когда все свечи зажгли, и гостиная озарилась ярким, словно в праздник, светом.
— Роуз Элизабет Ривербел, дочь Чарльза Николаса Ривербела, графа Хатора, и Клариссы Катарины Ривербел, графини Хатор, в девичестве Доринсвор, — с готовностью сообщила его высочеству. В самом деле, он ведь может и сомневаться, что я — это действительно я. Ему ведь мой облик едва ли кто показывал. Хотя — пара моих миниатюрных портретов дома была, мог уже и заполучить. — После обряда, проведенного в храме Сторина двадцать шестого числа прошлого месяца, в глазах Дэуса являюсь вашей супругой. Последнее, впрочем, вы уже знаете, как мне сказали.
— Да, у меня была возможность это выяснить, — кивнул герцог, внимательно меня разглядывая. — Очень, знаете, интересная возможность. Запоминающаяся.
— Меня моя свадьба тоже весьма впечатлила, — поддержала я этот обмен воспоминаниями. Если он решил выставить себя единственной пострадавшей стороной — то напрасно. Подставляла его не я. И планы его ломала не я. Моя жизнь, вообще-то, тоже немного сломана. — Тем более что моего согласия на брак никто не спрашивал.
— Юных девиц о таких вещах и не спрашивают, тут к вам вопросов нет, — спокойно согласился герцог. — Не их ума это дело — женихов себе выбирать.
По мне — так недурно бы было порой и спросить, меньше б потом проблем возникало. Но кто я, чтобы спорить с его высочеством? Да и не за тем я к нему приехала. Промолчала.
— Расскажите мне подробнее о вашей свадьбе, — попросил… нет, скорее, потребовал у меня герцог. На просьбу это отданное холодным тоном распоряжение все же не потянуло.
— Свадьба была короткой, — чуть пожала в ответ плечами. — Вошли в церковь, совершили обряд, вышли из церкви. Затем сразу уехали. Ни празднования, ни гостей, ни друзей. О свадьбе мы с матушкой узнали лишь накануне, никого пригласить попросту не успели. Впрочем, кто-то в церкви все-таки был. Но, судя по тому, что с поздравлениями не подходили — случайные люди.
— Судя по тому? — нахмурился герцог. — А в лицо вы что, знакомых от незнакомых не отличаете?
— Мой жених запретил мне видеть свадьбу, это было его обязательное условие.
— То есть, вы что же, зажмурились? — недоуменно (а может, и недоверчиво) нахмурился высокородный сыскарь.
— У меня были завязаны глаза, — ответить постаралась спокойно, хотя признаваться в этом факте было не слишком приятно.
— Никто из свидетелей почему-то не упоминал подобной детали.
— Не упоминал или отрицал? — его недоверие раздражало. — К тому же, на моем лице была густая вуаль. О том, что я ничего не вижу, было известно лишь отцу с матерью. Вы можете уточнить у них.
— Уточню, — спокойно кивнул мой-как-бы-муж. — И что, как ваш… ну, будем называть «жених», объяснил вам необходимость ношения повязки? Когда вы ее сняли, кстати?
— В карете, — вопрос смутил. Конечно, едва ли герцог подозревал, но я-то помнила: все, что было в карете, все, что было на конюшне, и потом, и еще, и снова… — А объяснил, — заставила себя вынырнуть из потока ненужных воспоминаний, — да уже не помню, своей прихотью, вроде. Для него это все — шутка, игра, забава. Ему нравится играть роли, менять маски, создавать различные игровые ситуации… Конечно, для него игровые, — чуть вздрогнула, припомнив тех бандитов, убитых Лисом в переулке. И как он с ними играл. И как это все перестало быть игрой — в миг.
— А для вас?
— Я все-таки живу в первый раз. Первый и единственный… и мне очень сложно воспринимать свою жизнь как игру.
— Не очень люблю, когда мне отвечают такими общими фразами. Хотелось бы больше конкретных примеров.
— А мне бы хотелось освежиться с дороги. И чтобы вы пригласили меня отужинать с вами, — решила наглеть, поскольку терпеть становилось уже сложновато. О моем комфорте здесь рвутся заботиться явно не больше, чем во время утомительной дороги до герцогского дома. — А вот за ужином я готова вам все рассказать. А то я сегодня даже пообедать не успела — ваши люди меня забрали, и все везли, везли…
— В самом деле? Не думал, что вам еще требуются все эти бытовые мелочи, — герцог лишь удобнее откинулся на спинку кресла и, видимо устав любоваться на меня невооруженным взглядом, решил полюбоваться через лорнет. Матушка говорила в свое время, что взгляд сквозь лорнет может являться элементом флирта. Но здесь был другой случай. Тот, когда «может и не являться».
— Я человек, и как любому человеку… — начала я несколько обиженно.
— В самом деле? — не дослушал герцог. — А впрочем, давайте поужинаем, будет любопытно. Ланс, покажи нашей гостье ее покои. Освежайтесь, — царственно кивнул мне напоследок его высочество, даже и не думая подниматься с кресла, — ужин подадут через полчаса.
Покои были весьма скромны, а решетки на окнах так и вовсе делали их похожими на тюремную камеру. Но я убеждала себя, что дом не его, а потому — «чем богаты», что до решеток — так меня при необходимости даже стены не остановят.
Увы, сменить наряд к ужину, как то, несомненно, полагалось бы герцогине, я не могла, хоть и понимала, что амазонка для данного мероприятия несколько не подходит. Но это Лис мог создавать из воздуха наряды и украшения… А еще копье для убийства, одернула я себя. Хватит уже мечтать о Лисе! Он чудовище и убийца, пожирающий чужие жизни. И только герцог может меня от него спасти. Должен спасти!
За ужином изменилось не многое. Любезнее мой богом-признанный-супруг не стал, а поглощение пищи под его изучающим взглядом невольно пробуждало в памяти выражение «следственный эксперимент». Есть при столь пристальном внимании было сложно, аппетит почти сразу пропал. Но отказаться от еды — это все равно, что подтвердить его сомнения в моей человеческой природе, а мне казалось важным доказать ему, что я не сильфа, на уровне бытовых моих потребностей в том числе. Поэтому я продолжала трапезу, попутно пытаясь отвечать на вопросы.
Интересовала герцога свадьба, а именно мои ощущения во время взаимодействия с алтарным камнем. Интересовало наше с Лисом последующее путешествие: поведение и привычки сыттара, мое самочувствие и те изменения в себе, которые я постепенно ощущала. Причем то, что изменения были, и я их ощущала, он утверждал, мне же оставалось лишь описать, какие именно.
И что отвечать, я толком не знала. Да, я вспоминала и пыталась описывать те изменения в ощущениях, что были до памятной дуэли. Но они были минимальны, герцог же явно ждал чего-то большего, а признаваться в том, насколько все со мной плохо, я боялась. Что он сделает, когда узнает, что мое физическое тело — лишь результат воздействия энергии источника, да волшебные перчатки?
А с другой стороны: как он сможет помочь мне, если не будет точно знать, от чего спасать?
ГЛАВА 14.
— Почему он проиграл на дуэли? — неожиданно прервал мой рассказ герцог. — Смертельное ранение, лужи крови — к чему все это?
— Не знаю, — растерялась я. — Меня там не было…
«Говорить или не говорить? — стучало в виски, — говорить или не говорить?»
— Вы разве не общались? Не задавали ему этот вопрос? — не принял ответа герцог. — Он же у нас бессмертный. Неубиваемый. Его реакции во много раз превосходят человеческие. Почему ранили его, а не он?
— Но… такое бывало и прежде. Я же рассказывала. Он проигрывал, позволял валять себя по земле. Ему интересно. Собственные ощущения, чужие эмоции. Радость победы в том числе. Не собственная радость от собственной победы, — поспешила я уточнить. — Это ему как раз не интересно. А эмоции противников.