Герцог обвел взглядом окружающих, сохраняя не — проницаемое выражение лица.

— Закопать его в лесу рискованно. Кто-то может случайно наткнуться на могилу. — Он посмотрел на домик, потом на обступивший его со всех сторон густой лес. — Последнее время дождей было немного. Деревья сухие.

— Это твоя собственность. И никто, кроме Кеннана, ничего не узнает, — поддержал его Уэйн.

— О Кеннане я позабочусь. В деревне есть одна вдова — она с удовольствием возьмет его к себе постояльцем.

— Отлично, — сказал Ричард, стягивая с себя сюртук. — Надо снести крышу и завалить стены, чтобы дом сгорел дотла.

Мужчины разделись до пояса. Ричард и Габриель принесли из сарая топоры. Гарри и Люцифер увели лошадей, прихватив и гнедого коня, на котором приехал Чарльз.

— Выпусти его в поле, где-нибудь поближе к Кембридж-роуд! — крикнул им Девил.

— Я сделаю это сегодня же вечером, — кивнул Гарри.

Через несколько минут на поляне застучали топоры. Девил и Уэйн взяли Чарльза за руки и поволокли в домик. Онория пошла следом и встала на пороге. Мужчины уложили Чарльза на кровать — ту самую, на которой умер Толли.

— Очень символично, — заметил Уэйн, отряхивая пыль с рук. Онория вдруг шарахнулась в сторону: большая щепка чуть не попала ей в лицо.

— Какого… — сердито крикнул Ричард. — Девил!

Ему даже не потребовалось объяснять, в чем дело. Девил появился словно по мановению волшебной палочки и хмуро уставился на жену.

— Какого черта ты стоишь здесь? Сядь! — И он указал на бревно — так же, как и полгода назад. — Иди туда и не мешай нам.

За шесть месяцев многое изменилось, и на этот раз Онория не собиралась уступать. Она посмотрела на Уэйна, который одним ударом разнес на куски шаткую табуретку.

— Что будет с мебелью? Девил вздохнул.

— Придется все употребить на дрова, чтобы дотла сжечь тело Чарльза. Устроим ему погребальный костер.

Онория окинула взглядом стены, сложенные из толстых бревен, и увесистые балки под крышей.

— Но дерева здесь предостаточно. Зачем же жечь мебель?

— Онория, это моя мебель.

— А что, если Кеннану она дорога? — упрямо возразила та. Девил поджал губы, а его жена выпятила подбородок.

— Мебель можно вынести за две минуты. Мы накроем ее одеялами, а потом Кеннан заберет все, что нужно.

Девил воздел руки к небесам.

— Хорошо, хорошо. Но надо поторопиться.

Выслушав объяснения Девила, Уэйн ответил ему недоуменным взглядом, но спорить не стал. Они с Девилом начали выносить самые тяжелые вещи. Онория собирала мелочи и укладывала их в корзины и ведра. Гарри и Люцифер с трудом верили своим глазам. Люцифера удалось мобилизовать довольно быстро, а Гарри сбежал, солгав, что ему нужно заняться лошадьми.

Ричард и Габриель рушили стены, а гора вещей во дворе все росла и росла. Наконец Гарри, которого Онория все-таки заставила работать, принес из сарая старую тряпку и пыльную лампу.

— Готово! — Он взглянул на свою повелительницу — без всякого вызова или раздражения, а с надеждой. — Теперь вы можете сесть и не мешаться на пути.

Люцифер тут же вытащил резное кресло, попытался взбить подушку с кисточками, но зашелся кашлем и бросил ее обратно.

— Ваше кресло, мадам. Извольте сесть, — сказал он, отвесив ей весьма экстравагантный поклон.

Онория не знала, что ответить. Ее замешательство переполнило чашу терпения Габриеля.

— Ради Бога, сядьте, если не хотите довести нас до сумасшествия.

Одарив его надменным взглядом, Онория величаво уселась в кресло и услышала, как мужчины с облегчением вздохнули. После этого на нее перестали обращать внимание, но стоило герцогине встать и пройти несколько шагов, чтобы размять ноги, как ее немедленно останавливали сердитыми взглядами.

Вскоре от домика почти ничего не осталось. Онория наблюдала за происходящим со своего трона. Это было впечатляющее зрелище: столько красивых, загорелых, обнаженных до пояса мужчин, обливающихся трудовым потом! Но как ни странно, только голая грудь мужа по-прежнему вызывала у нее трепет. За полгода ничего не изменилось.

А вот их отношения стали совсем другими. Потом появится ребенок — новое поколение, новая ветвь рода Кинстеров. И они будут любить друг друга как-то иначе.

Девил подошел к ней, когда огонь разгорелся вовсю. Онория посмотрела на него, улыбаясь сквозь слезы.

— Это просто от дыма, — объяснила она. Зашипев, пламя взметнулось до самой крыши. Онория встала. Девил накрыл кресло тряпкой и взял ее за руку.

— Пора ехать домой.

Ричард и Люцифер остались, чтобы последить за огнем. Гарри ускакал, прихватив лошадь Чарльза, а остальные медленно поехали лесом. Онория, сидевшая впереди Девила, прижалась к груди мужа и закрыла глаза.

Они в безопасности… и едут домой.

Через несколько часов, нежась в благовонной ванне, Онория услышала какой-то странный шорох. Она открыла глаза и увидела, как горничная Кэсси тихонько притворила за собой дверь. Онория хотела нахмуриться, но это потребовало слишком больших усилий. Минуту спустя тайна открылась: в ванну забрался Девил. Места в ней вполне хватало и для двоих.

— А-ах. — Погрузившись в воду, герцог зажмурился и положил голову на край ванны. Черты его лица обострились от глубокой усталости.

— Ничего не поделаешь, — прошептала Онория. Девил вздохнул.

— Знаю. Но Чарльз был членом семьи. Жаль, что все так получилось.

— Ты поступил правильно. Если бы злодеяния Чарльза вышли на свет Божий, жизнь Артура и Луизы была бы разрушена. Не говоря уже о Симоне, близнецах и остальных. Свет безжалостен и несправедлив: их репутация была бы испорчена навсегда. — Онория говорила спокойно и убедительно. В каждом ее слове звучала истина. — Стало быть, для всех Чарльз просто исчез?

— Да, это загадочное, необъяснимое исчезновение. — Помолчав, Девил добавил: — Через несколько дней Уэйн уладит дела со Смиггсом. А наша семья, конечно, будет недоумевать, но так ничего и не узнает. Пусть прах Чарльза упокоится в том самом лесу, где умер Толли.

Онория нахмурилась.

— Артуру и Луизе надо сказать правду.

— Хм. — Глаза Девила блеснули из-под длинных ресниц. — Позже.

Он взял мыло и протянул его Онории. Она открыла глаза, сонно поморгала, взяла мыло и села на колени между его полусогнутых ног. Ей доставляло невыразимое наслаждение мыть великолепное тело мужа. Намыливая грудь, поросшую жесткими курчавыми волосами, она любовно погладила каждую выпуклую мышцу, провела губкой по широким плечам.

«Я люблю тебя. Люблю». Эти слова звучали у нее в голове, как песня, придавая особую нежность движениям рук. Девил тоже начал ласкать Онорию, и волшебная музыка любви заиграла еще громче.

Когда большая ладонь коснулась округлого живота Онории, она посмотрела на мужа и нахмурилась, заметив, как блеснули его зеленые глаза.

— Ты знал.

Он по обыкновению дерзко выгнул бровь и скривил губы.

— Я ждал, пока ты сама скажешь.

— Я собиралась сделать это завтра, в Валентинов день. Девил усмехнулся, как заправский пират.

— Надо отметить такое знаменательное событие. Супруги переглянулись. С трудом сдержав улыбку, Онория хмыкнула и забралась к мужу на колени.

— Повернись.

Она намылила Девилу спину, потом голову и заставила окунуться. Когда она занялась ногой, он обнял ее и шепнул на ушко:

— Ты уверена, что все в порядке?

— Я чувствую себя великолепно, и твой сын тоже. Перестань волноваться.

— Я?! — Девил фыркнул. — Это ты всегда волнуешься.

Оставив в покое его ногу, Онория с улыбкой откинулась назад. Она наслаждалась, чувствуя, как к ее спине прижимается влажная теплая мужская грудь.

— О, я уже перестала беспокоиться за тебя.

Девил издал какое-то весьма скептическое восклицание.

— Подумай сам. Твой фаэтон разбился, тебя пытались заколоть шпагой, а сегодня стреляли прямо в сердце. И все-таки ты жив. — Она нарочито театрально развела руками. — Это так ярко доказывает твою неуязвимость, что волноваться просто бессмысленно. Судьба и в самом деле покровительствует Кинстерам, как мне уже неоднократно говорили.