Анна вспомнила о мистере Мэрки и о том, как он рассказывал ей об этих странных морских бродягах, которых звали буканьерами. «Одни из них уважают мужественных женщин, другие — нет. Все зависит от обстоятельств…».

Что зависит? От каких обстоятельств? — Анна не знала. Но по сравнению с той судьбой, которая ждала ее у Боннета, даже этот сомнительный шанс казался ей более привлекательным. Школа мисс Хукер едва ли могла просветить ее насчет того, что может сделать команда головорезов с такой молоденькой девушкой, как она; но эта школа научила ее, что каждый честный и мужественный человек, будь то джентльмен или простолюдин, должен уважать достоинство леди. Это было одним из незыблемых правил, наподобие того, что нельзя разговаривать с набитым ртом. Веди себя, как подобает леди — и любой мужчина будет относиться к тебе с уважением. Мисс Хукер наверняка упала бы в обморок, узнай она, куда собирается завести ее ученицу одно из ее золотых правил!

— Капитан, — указывая на скорчившегося на полу плантатора, сказала Анна. — Я обращаюсь к вам, как к джентльмену, и прошу спасти меня от этого низкого и порочного создания!

— Хо! — воскликнул Черная Борода. — Так он — порочное создание, вот как? В таком случае, он поистине должен устыдиться самого себя!

Громоподобный хохот за его спиной при этом заставил Анну поморщиться и зажать уши.

— И в чем именно, мисс, это создание проявило свою порочность? Не пытался ли он дать волю своим рукам, или — избави бог! — поцеловать вас? Или что-нибудь в этом роде, а? Может быть, он позволил себе говорить с вами не так, как подобает джентльмену? И уж не пытался ли он — я боюсь произнести это вслух! — затащить вас к себе в постель?

— Да… — пробормотала Анна с глазами, полными слез. — Он пытался…

— Ну, тогда он воистину плут и мошенник! И я был бы бессердечным, если бы оставил вас с ним, особенно принимая во внимание то, что я собираюсь захватить с собой вашего брата! Послушайте, — продолжал Черная Борода, забавляясь тем, что Анна принимает его слова за чистую монету, — а если я возьму вас под свое покровительство? Даю слово, что ничего, кроме добра, вы от меня не увидите! Не так ли, ребята? — обернулся он к ухмыляющимся физиономиям за своей спиной. — Не будет ли позором оставить барышню в лапах этого гнусного мошенника, когда имеются такие парни, как мы, чтобы защитить ее?

Анна, глядя то на него, то на хохочущую толпу за дверью, внезапно почувствовала, как вспыхнули ее щеки. Сконфузившись, она опустила голову. Черная Борода, наблюдая за ее безуспешными попытками прикрыть дыру на платье, понял вдруг всю глубину ее полудетской невинности и был весьма тронут этим открытием.

— Значит, уговор, — подбадривающе сказал он. — Я буду защищать вас лучше, чем кто-либо другой. Пойдемте отсюда — здесь вам больше нечего делать!

Немного поколебавшись, Анна неуверенно пробормотала:

— Так вы даете мне слово чести, что я буду находиться под вашей личной защитой?

Повысив голос так, что его слова были адресованы больше к пиратам за дверью, чем к ней, Тич провозгласил:

— Да, я даю вам в этом слово! Судовой врач — большая редкость среди команды. Девчонками мы можем набить полный трюм в любом порту, где только бросим якорь. Но врач — это редкая рыба, которая не часто попадается на крючок! Так что слушайте меня, ребята: будьте свидетелями, что я обещаю этой барышне относиться к ней с полным уважением!

— Спасибо, — просто ответила Анна; во взгляде ее светилось такое доверие и благодарность, что многие из людей за дверью опустили глаза в неожиданно наступившем неловком молчании.

Хотя пиратский корабль стоял в доброй сотне ярдов32 от небольшого шлюпа майора Боннета, размеры его заставили Анну широко раскрыть глаза от изумления. В ее представлении пиратский корабль должен был быть небольшим грязным суденышком с кучкой оборванных бродяг на борту. Но «Мщение королевы Анны» был ровно в пять раз больше «Ямайской Девы», и гордо покачивался на легкой волне, сверкая незапятнанной белизной, синью и золотом, словно королевский фрегат. Даже цепи, которые держали открытыми люки пушечных портов, обнажая грозные стволы крепостных орудий, были тщательно надраены и блестели на солнце до боли в глазах.

Анна любовалась этим изумительным зрелищем, выглядывая из-под полы широкого плаща Черной Бороды. Он тесно прижал ее к себе, деля с нею свой плащ и одновременно нанося шпагой удары и тычки направо и налево, пробивая себе дорогу сквозь толпу галдящих и Хохочущих пиратов, столпившихся на палубе «Ройял Джеймса». Кое-кто из них пытался ущипнуть или схватить Анну, несмотря на зуботычины, которыми награждал их капитан. Все это имело вид какой-то добродушной шалости и возни, в которой на сломанные пальцы и свернутые скулы обращали так же мало внимания, как на оцарапанное колено среди расшумевшейся компании мальчишек.

Возгласы и взрывы хохота носились в свежем утреннем воздухе вперемешку со сладковатым ароматом рома. Большинство пиратов завтракали чистейшим черным ромом и продолжали тянуть его в течение всего дня, так что часы их бодрствования проходили в неверном пьяном отупении, которое легко могло вылиться либо в плаксивый гнев, либо в полубезумный хохот.

От Черной Бороды тоже попахивало ромом, но его массивная рука твердо и уверенно лежала на плече девушки, и Анна заметила, что глаза его были насторожены и внимательны. Она продолжала доверчиво прижиматься к нему под плащом. Она слишком долго была предоставлена самой себе, оставаясь наедине со своими страхами и заботами; теперь так приятно было чувствовать себя под надежной защитой, держась за это большое крепкое тело, как бы ужасно и уродливо оно ни выглядело. Тич проявил к ней даже известную долю галантности, ибо заметив, что она морщится от едкого дыма фитилей, торчавших из-под его шляпы, он тут же выдернул их и затоптал на досках палубы, словно черных шипящих змей.

Спустя некоторое время на палубе появился Лори, сопровождаемый пиратом по имени Израэль Хендс. Лори был бледен, и его шатало так, что Анна подумала было, не заболел ли он от долгого заточения и тревоги. Но потом она заметила в его руке большую кожаную флягу и поняла по усмешкам стоявших поблизости матросов, что Лори удивил даже их тем количеством рома, которое он проглотил в один присест. Отмечая дорогу струйками рома из фляги, Лори подошел к ним, и Черная Борода распахнул плащ, отпуская Анну. Девушка бросилась к брату, и они обнялись. Слезы навернулись на глаза Лори, Анна почувствовала, как дрожат его колени. Выпитый ром сжигал его изнутри, словно пламя, поднимающееся вверх по стволу, потому что вот уже в течение многих часов он ничего не ел.

— К-какого черта все это значит? — окинув осоловелым взглядом окружающую сцену, громко спросил Лори. — Что это за шутки, и кто… ик! — он взмахнул флягой в сторону Черной Бороды, плеснув из нее черной жидкостью, — кто эта кошмарная образина?

— Лори! — поспешно вмешалась Анна. — Лори, я прошу тебя! Капитан… э-э… Чернобородый, — она вспомнила, что так называли его окружающие. — Он наш друг, Лори… Ради бога, держи себя в руках! Он единственный друг, который у нас есть в этом мире. Он хочет, чтобы ты присоединился к нему, стал его корабельным врачом. Он капитан буканьеров…

Лори нахмурился, изо всех сил стараясь постичь сказанное, и капитан Черная Борода шагнул к нему.

— Эй, парень, — произнес он добродушно-ворчливым тоном. — Это правда, что ты врач?

Лори осоловело кивнул.

— Ну, так что скажешь, парень? Пойдешь с нами, как один из нашей компании, или нет? Тройная часть для тебя, как для штурмана!

Очевидно, это должно было считаться величайшим комплиментом, так как Тич, видя, что Лори продолжает стоять молча, моргая и покачиваясь, произнес с ноткой раздражения в голосе:

— Клянусь дьяволом, парень — самое худшее, что с тобой может приключиться, это испытать немного неприятное ощущение вокруг шеи, если тебя поймают! — Он захохотал. — Провалиться мне, если что-нибудь, кроме боязни быть повешенным, мешает всяким благородным жуликам стать пиратами! Мы, настоящие буканьеры, гордимся тем, черт побери, что существует виселица: иначе все моря кишмя кишели бы различными трусливыми негодяями, — верно, ребята?