— Ива твоего, который Ганиэль, тоже ненавижу, — сообщила я. — А также число три, всех богов и молочную пенку в каше…

Я могла бы продолжать бесконечный список ненавистных мне предметов и понятий, но подлая лисица оторвала от моего платья еще один лоскут и заткнула мне рот. Кляпы я ненавидела всем сердцем, но этому ценному знанию пришлось остаться при мне.

— Я была совсем одна, — продолжала Хумэнь, когда я перестала метаться в бессильном припадке. — Мне было страшно. Но господин велел мне преодолеть этот путь. Это был единственный способ ослабить влияние его бога на меня. Я шла очень долго, до мяса сдирала руки о каменные стены, ползла на четвереньках, каталась по полу в конвульсиях. И только одна мысль не давала мне окончательно обезуметь…

Лисица глубоко вздохнула, ее глаза поблескивали, будто от слез.

— Дети, девочка… Мои дети привязывают меня к этому миру. И ради них я смогла, я выдержала, я победила.

Я, хлюпая, дышала носом. В горле першило, по лицу текли слезы. Дарина вон тоже осенью ребеночка родит. Хороша же тетка будет у маленького вовкудлака — убийца бешеная. Я мотнула головой.

— В детях наша слабость, но в них же наша сила, — не замечала лисица моих телодвижений. — Ты сама это поймешь, когда вырастешь…

Я плакала — истово, обильно. Слезы приносили облегчение. Мне казалось, что вместе с жидкостью из моего тела выходят злость и ненависть.

Хумэнь провела по моей щеке рукой, рассмотрела окрасившиеся черным кончики пальцев:

— Вот и славно, вот и молодец.

Она взяла кинжал и разрезала веревки. Запястья саднили, когда я дрожащими руками вытаскивала кляп. Зубы стучали, меня колотил озноб.

— Пошли. — Лисица помогла мне подняться. — На бегу согреешься. Там еще парочка искушений, если я правильно запомнила.

— Какие? — равнодушно спросила я.

— Плотские утехи, гордость, жадность и еще что-то по мелочи.

«Я справлюсь, я смогу», — уговаривала я себя, пытаясь натянуть на сбитые колени укороченный подол платья.

Их поцелуй был бесконечно долгим.

— За стеной кто-то есть, — наконец отстранилась Дарина.

Михай, протянув руку, надавил пальцами на какие-то углубления. Темноту тайного коридора прорезали два косых луча. Волчица взглянула в образовавшиеся отверстия.

— Это комната Иветты, — шепотом сообщила она. — Княгиня спит.

— Все в порядке. Пойдем.

— Подожди. Что-то не так. — Ноздри Дарины раздувались. — Запах какой-то неправильный.

— Мачеха у Влада та еще вонючка, — наябедничал Михай. — Я всегда на аудиенциях чихаю без остановки.

— Там Ленута, — прошептала Дарина. — Я ее чую.

— Дай посмотреть!

Михай, отстранив невесту, сам устроился подглядывать.

— Нет там никого… А нет, кто-то вошел… Приживалка. Мутная девка, не доверяю я ей.

— Но как же…

— Тихо! Послушать дай.

Дарина замолчала и прислушалась.

«…господарь пропал… артефакт… курица Димитру… всем покажу… Трисветлый Ив…» Приглушенный стеной грохот мебели…

Михай повернулся к невесте:

— Они поняли, что Влада в замке нет. Нужно торопиться.

Дарина покачала головой и прильнула к смотровым отверстиям.

— Еще минуточку…

Перед ее глазами была серая спина приживалки. Вот спина отдалилась, открывая обзор. Комната опустела. Сама собой поднялась темная кисея. Из зеркала просочились струи мутного тумана…

«… здесь кто-то есть… мыши… на место…»

Дарина наконец повернула к жениху встревоженное лицо:

— Какая-то дымная тварь затащила Ленуту в зеркало. Это проделки твоего господаря?

— Дракон подери девчонку! — ругнулся Михай. — Опять влезла куда не надо. Мы туда сейчас не можем. Если за Лутоню вещуны принялись, у нас против них шансов нет. Эх, незадача! Влад еще пару дней в отключке будет…

— Ты-то откуда знаешь?

— Думаешь, он в первый раз помирает? На моей памяти этот — четвертый.

Боярин Димитру осторожно подтолкнул невесту и, не забыв закрыть смотровые отверстия, продолжил путь.

— Его, когда он кутенком еще был, именно в таком состоянии в Арад привезли. Матушка не помнит, она у соседей с отцом гостила. Честно говоря, я тоже не особо помню. Сам мелкий был. Нам кормилица рассказывала. Мы же с Владом молочные братья…

— Я думала, вас домна Димитру выкормила, — шепнула Дарина.

Судя по глубокой тишине вокруг, уровень жилых помещений они уже миновали, но осторожность не помешает.

— Матушка? Не смеши меня! У домны Димитру всегда были дела поважнее, чем дойной коровой при детях подвизаться… Осторожно, ступеньки.

Михай толкнул каменный блок. Они выбрались из коридора. Комната была пуста. Широкое ложе аккуратно застелено светлым, в тон оконных драпировок, покрывалом.

— Это спальня Влада, — пояснил Михай, забрасывая на тайную дверцу плотный гобелен.

Еще несколько тканых полотнищ украшали глухую стену.

— Слушай внимательно, — обернулся он к растерянной невесте. — Ты сейчас своей воспитаннице можешь помочь только одним — неотлучно быть при Владе. Если Лутоня попала в беду, он с вещунами разберется.

Дарина быстро размышляла. Будь она женщиной другого склада, ее жениху пришлось бы выдержать и слезы, и укоризненные взгляды, и фразы типа «я останусь с тобой». Но домна Мареш была такой, какой была. И очень хорошо понимала, что в своем состоянии может стать обузой своему мужчине, помехой в реализации его планов. А ей этого очень не хотелось.

— Значит, я выхожу замуж за похитителя? И далеко мне придется отправиться?

— Без понятия. Наш господарь создал такую запутанную сеть двусторонних и односторонних порталов, что, наверное, уже и сам не помнит, какое место на каком расстоянии находится.

Михай подошел к стене, где между двух гобеленов с пастушками и овечками висело какое-то бурое полотнище. Что на нем изображено, Дарина не смогла определить, даже прищурившись.

— Это галерея в маленьком домике, который затерян где-то в лесах, там ты будешь меня ждать, — проговорил боярин и, слегка надавив ладонью, просунул руку внутрь полотна. — Как же оно активируется, драконья матерь?

Раздался сухой щелчок, запахло хвоей, от ставшей вдруг объемной картины повалил пар.

— Первым делом, как будешь на месте, запомни, какой из гобеленов ведет сюда. Если совсем туго будет, бросай все и возвращайся. Подойди поближе, представь себе, как твоя рука входит внутрь изображения, и слегка там поверни, как ключ в замке.

— А как же твой бесценный господарь? — спросила Дарина. — Мне будет позволено его оставить?

Михай схватил ее за запястье свободной рукой, привлек к себе и поцеловал:

— Забудь все несуразицы, которые я тебе раньше плел. Вы с малышом — самое для меня важное. Поняла?

— Да, — шепнула Дарина в его раскрытые губы. — Поняла…

Переход был почти незаметен. Дарина, ступив из портала в незнакомый дом, обернулась. Картина на стене изображала спальню господаря во всех подробностях: аккуратно застеленную постель, оконные драпировки, блики от разноцветных стеклышек на полированных досках пола. Вот только мужчины, на поцелуи которого она отвечала несколько мгновений назад, на ней выткано не было.

Я хотела есть, пить и спать, причем в любом порядке. Плотские испытания надоели мне до зубовного скрежета. На этом круге стены коридора усеивали небольшие смотровые окошки, за которыми происходили всяческие непотребства. Я поначалу еще с любопытством туда поглядывала — мало ли, какое знание в жизни пригодится. А потом стало мерзостно.

— Это мои фантазии потаенные там изображают? — осторожно спросила я лису.

— Нет, — скривилась та. — Это адепты воплощают свои.

— Да не может быть! Меня как-то, еще в деревне, подруга водила в храм. Там все чинно, благородно: песнопения трогательные, поклоны по числу светлейших ликов, а еще жрец предсказания вещал…