Разбудить Лорел и сказать ей, что уезжает? Нет. Ни в коем случае. Только этого не хватало – объяснять своей жене, что бывшая любовница из мести пытается облить его и ее грязью, продав какому-то телевизионному шоу историю, в которой она выступит в роли покинутой и обманутой подруги, а Лорел – в роли беременной охотницы за состоянием.

Спиро это уладит. Старик скажет, что ее мужу срочно пришлось вылететь в Нью-Йорк по делам. Ей, конечно, это не понравится, но ведь его не будет совсем немного времени! День, максимум два. А потом он вернется на Эктос, и обнимет ее, и скажет, как он ее любит, и будет молиться всем богам, чтобы она тоже призналась ему в любви. И тогда они начнут свою семейную жизнь заново.

Но, прежде чем уехать, ему нужно было хотя бы взглянуть на нее. Дом был погружен в тишину, когда он вышел из своей спальни; из-под закрытой двери Лорел не пробивался свет. Дэмиан открыл дверь и скользнул внутрь.

Она лежала на спине, погруженная в сон.

Как хороша она была. И как он ее обожал!

– Kali mou, – прошептал он. – Любимая моя.

Он наклонился и нежно коснулся ее губ легким поцелуем. Она шевельнулась и тихо вздохнула. Еще одна секунда – и он бы лег рядом с ней и обнял.

Но сначала, подумал он, надо решить вопрос с Габриэллой.

Стиснув зубы, он вышел из комнаты своей жены и тихо закрыл за собой дверь.

Лорел проснулась ярким солнечным утром с воспоминанием – таким же легким и воздушным, как клочки облаков в небе.

Был ли это сон, или Дэмиан действительно подошел к ее постели, поцеловал ее и назвал любимой?

Это казалось таким реальным, но, разумеется, все происходило во сне. Они же поссорились, а когда он явился к ней с оливковой ветвью, она отвергла ее.

Лорел села, отбросила в сторону укрывавшую ее легкую простыню и потерла лицо ладонями.

Отвергла предложение мира? И это еще мягко сказано. Она буквально дала ему пощечину!

Лорел громко выдохнула. Господи, да какой бес в нее вчера вселился? Единственный мужчина, которого она когда-либо любила, – это Дэмиан.

Она быстро оделась, мало думая о том, как выглядит. Ей не терпелось поскорее исправить содеянное вчерашним вечером. Дэмиан не любит ее, еще нет, но он заботится о ней – во всяком случае, заботился, пока она не устроила ту отвратительную сцену.

Ну что же, есть только один-единственный способ загладить свою вину.

Она скажет Дэмиану правду. К черту гордость – и боль, которая непременно появится, когда она признается Дэмиану в любви, а он не сможет ответить ей тем же. Она сейчас пойдет к нему, скажет, что Кёрк никогда для нее ничего не значил. Ее сердце бешено стучало в груди, Лорел обуревало лихорадочное возбуждение. После Кёрка она обещала себе, что больше не впустит в свое сердце ни одного мужчину. Но Дэмиан не просто мужчина. Он ее муж, отец ребенка, которого она носит, он достоин ее любви.

В спальне Дэмиана не оказалось. Что ж, ничего странного. Уже пробило восемь, и по его стандартам было уже довольно поздно, тем более что в постели его удерживать сегодня некому. Она не лежит рядом, устроив голову на его плече; и он не шепчет ей медленное, соблазнительное «доброе утро», и она не улыбается ему в ответ такой же ленивой и чувственной улыбкой…

Но его не было ни на кухне, ни на террасе – обычно там он обсуждал со Спиро хозяйственные дела.

На террасе оказалась только Элени, старательно поливавшая анютины глазки, фуксии и петуньи в больших горшках.

– Kalimera sas.

Улыбаясь, Лорел вышла на террасу.

– Kalimera sas, Элени. Вы не знаете, где мистер Скурас?

Брови Элени приподнялись: «Мадам?»

– Мой муж, – сказала Лорел, – где он может быть?.. – Она вздохнула, улыбнулась и покачала головой. – Ладно, не беспокойтесь. Я уверена, что найду его сама.

Но она ошиблась. Его не было ни у хозяйственных построек, ни у каменной стены, ни на морском берегу.

– Kalimera sas.

Она и не заметила, что сзади бесшумной тенью подошел старый Спиро.

– Kalimera sas, – ответила Лорел и остановилась. Старик не говорил по-английски, а она знала по-гречески всего несколько слов, выученных за последнюю неделю. Но все равно, надо попробовать. Должен же Дэмиан где-то быть! – Спиро, вы не видели мистера Скураса?

Старик вопросительно поднял лохматые брови.

– Я не могу найти Дэмиана. Дэмиан, – повторила она, тыча в свое платиновое обручальное кольцо на пальце. – Мой муж!

– А, Дэмиан. Ne. Да, понимаю.

– Так вы все-таки говорите по-английски?

– Совсем мало.

– Поверьте мне, ваш английский в тысячу раз лучше, чем мой греческий. Ну, так где же он?

– Мадам?

– Дэмиан… Где?

Старик закашлялся.

– Он уезжать остров, мадам.

– Уехал с острова? Куда, на Крит?

– Лететь в Нью-Йорк, мадам. Бизнес.

– Бизнес… – повторила она, с удивлением чувствуя, как из ее глаз потекли слезы. Плакала она совершенно беззвучно, и это почему-то особенно огорчало Спиро.

– Мадам, – сказал он с несчастным видом, – прошу вас, не надо плакать.

– Это я виновата, – прошептала она. – Я сама во всем виновата. Мы поссорились, и я очень его обидела, и… и я ни разу не сказала ему… он даже не знает, как я…

Она опустилась на скамью и спрятала лицо в ладонях. Спиро стоял рядом, глядя на нее с чувством бессильной жалости, словно на ягненка, запутавшегося в проволочной ограде.

Он протянул руку, собираясь коснуться ее головы, но вместо этого залез в карман, вытащил огромный белый носовой платок и вложил ей в ладонь.

– Мадам, – сказал он, – вы увидеть, все быть хорошо.

– Нет. – Лорел высморкалась и поднялась на ноги. – Нет, не будет. Вы не понимаете, Спиро. Я солгала Дэмиану. Солгала ужасно. То, что я сказала ему, было так жестоко…

– Вы любить его, – мягко сказал старик.

– Да. О да, я люблю его всем сердцем. Всему виной моя дурацкая гордость. Если бы я только могла поехать к нему сейчас…

Спиро кивнул. Именно так он и думал. Что-то плохое произошло между молодыми, вероятно, потому Дэмиан и сорвался посреди ночи.

Старик нахмурился. Дэмиан и эта женщина глубоко любят друг друга, это видно невооруженным взглядом, но по причинам, которые за пределами его понимания, не желают в этом признаться.

– Спиро!

Он посмотрел на женщину, стоящую рядом с ним. Теперь глаза ее казались очень ясными, и в них светилась решимость.

– Я знаю, как ты любишь Дэмиана, – сказала она. – Я тоже его люблю. И я должна ему это сказать, Спиро, я должна сделать так, чтобы он понял: в моей жизни нет места никому, кроме него. И никогда не будет.

Старик приосанился и коснулся натруженной рукой плеча Лорел.

– Да, мадам. Вы должен сказать ему, и я поможешь вам делать это.

Нью-Йорк плавился от жестокой жары, грянувшей в середине лета.

На Эктосе тоже жарко, но там яркое золотое солнце, синее море и голубые небеса. А здесь, на Манхэттене, солнце полностью пряталось за плотной завесой облаков. Воздух казался плотным и удушливым. И когда двери лифта в пентхаузе закрылись за ним, Дэмиан подумал, что и день был таким же неприятным и чертовски длинным.

Он сбросил пиджак и галстук на кресло и включил кондиционер. Прохладный поток воздуха с шорохом ворвался в тишину. Стивене и экономка взяли отпуск, так что он был один. Отлично.

Дэмиан закрыл глаза и наслаждался обдувающей его прохладой, расстегивая пуговицы рубашки и закатывая рукава. Сегодня вечером ему было не до приличий, особенно после разбирательства с Габриэллой. Час, проведенный наедине с ней и адвокатами, показался ему целой вечностью. Прилипчивый запах ее духов все еще преследовал его.

– Ты уверен, что хочешь встретиться с ней лицом к лицу? – спросил его Гастингс.

Дэмиан предпочел бы никогда ее больше не видеть, но знал, что нужно ткнуть противников носом в тот компромат, который он собрал на свою бывшую любовницу, а главное, она должна сама убедиться, что он не намерен сдаваться.