Она даже немножко устыдилась и увлекла Раймонда на балкон, чтобы там, наедине, сказать ему, как ей стыдно перед ним, считавшим ее такой трезвой и благоразумной.

Балкон этот навис над морем. Тихий шум прибоя и безбрежный покой океана окончательно изгладили следы ее волнения. Но, тем не менее, она решительно сняла браслет.

— Это, должно быть, его прикосновение беспокоит меня. Раньше я не бывала так глупа, чтоб видеть привидения…

И она швырнула браслет в море.

Раймонд не остановил ее руки.

— Бог с ним! Я нисколько не в претензии. Я предпочитаю поднести вам самое обыкновенное обручальное кольцо — по крайней мере, мы оба будем знать, у какого ювелира оно куплено…

Они разошлись по своим комнатам. Ночь прошла спокойно. Но около семи часов утра весь дом был поднят на ноги страшным криком, донесшимся из комнаты, где спала Мария-Тереза… Раймонд и слуги бросились туда.

Молодая девушка, дрожа всем телом, сидела на кровати, не сводя безумных глаз со своей руки. На ней блестел брошенный накануне в море браслет.

Это было так необычайно, что Раймонд испугался, пожалуй, не меньше Марии-Терезы. Он не знал, что сказать, чем утешить перепуганную девушку. На его глазах она накануне вечером бросила в море с балкона браслет — и вот, проснувшись, снова увидала его у себя на руке.

Тут мог заволноваться и самый завзятый скептик.

Раймонду сразу вспомнились все сказки, которыми ему протрубили уши обе старушки, и напрасно он теперь пытался выбросить из головы эту жестокую легенду. Она неотступно стояла перед ним во всем своем ужасе и безобразии.

Тем временем маркиз и дядюшка Франсуа-Гаспар, привлеченные криками и поднятой слугам и суетой, тоже вошли в комнату Марии-Терезы и увидели онемевшую от испуга юную парочку. Маркиз потребовал объяснений. Тут было уже не до обмана. Ему поведали всю правду. Раймонд сознался, что он только по просьбе Марии-Терезы сказал, будто преподнес этот подарок, происхождение которого на самом деле ему неизвестно, затем рассказал, как молодая девушка перед отходом ко сну швырнула в море загадочный браслет, неприятно действовавший ей на нервы.

Мария-Тереза дрожала, как в лихорадке. Отец ласково обнял ее.

Маркиз был взволнован не столько этой неправдоподобной историей, сколько необычным состоянием, в каком застал свою дочь. Всегда, в самых трудных положениях, она превосходно умела владеть собой, и ее теперешняя растерянность и волнение невольно передавались и ему.

Дядюшка повторял: «Это невозможно!.. Это невозможно…» Но в глубине души он был в восторге от такого оборота дела, сулившего ему интереснейшую главу в описании заморской поездки.

Все объяснилось очень просто — и даже слишком просто.

Маленькая Конхита, вернувшись с базара, пришла одевать свою барышню и застала весь дом вверх дном и всех господ в комнате Марии-Терезы, вокруг знаменитого браслета Золотого Солнца.

И тут она с детской наивностью рассказала, что рано утром, идя на рынок, как всегда, берегом моря, она увидала на песке что-то блестящее. Нагнулась и подняла тяжелый браслет, уже наполовину ушедший в песок. Браслет этот она видела накануне на руке своей госпожи и нисколько не сомневалась, что барышня не заметила, как он соскользнул с ее руки, когда она сидела на балконе. Конха, любившая свою госпожу, сейчас же вернулась с браслетом домой и побежала прямо в комнату Марии-Терезы. Барышня еще спала. Она не стала будить ее, а лишь осторожненько снова надела ей на руку браслет. Вот и все. И из-за этого самые уравновешенные люди готовы были поверить нелепейшим бредням! Кончилось все общим смехом. Смущенная Конхита, вся красная и немножко обиженная, выбежала из комнаты.

— Мы все начинаем с ума сходить! — воскликнул маркиз.

— С этим браслетом поневоле с ума сойдешь, — возразил Раймонд. — Надо во что бы то ни стало избавиться от него.

— Боже упаси! Он, пожалуй, опять вернется. И тогда я не отвечаю за свой рассудок, — сказала Мария-Тереза, смеявшаяся вместе с другими и даже громче других. — Знаете, что надо сделать? Нужно что-нибудь предпринять, какую- нибудь дальнюю прогулку для перемены воздуха… Поедем в горы, покажем Раймонду и господину Озу Сьерру. Сегодня мы возвращаемся в Лиму. Пожалуйста, ничего не говорите ни тетушке Агнессе, ни старой Ирене, не то они Бог знает что вообразят. Мы с Раймондом съездим в Кальяо и там дождемся вас. Я тем временем отдам все необходимые распоряжения, чтобы мое отсутствие не сказалось на деле. А вечером все сядем на пароход.

— На пароходе в Сьерру? — изумился маркиз.

— В Пакасмайо, папа.

— В Пакасмайо? — огорчился дядюшка. — Да ведь мы только что оттуда уехали. Мы просидели там, по крайней мере, четыре часа в виду берега, на котором нет ничего интересного.

— Ничего интересного? А еще знаменитый ученый! — ехидно отозвалась Мария-Тереза. — Как вы можете говорить: «ничего интересного»? Знаете ли вы, что значит поехать в Пакасмайо? Нет? Не знаете? Ну, так я вам скажу. Это значит — поехать в Каямарку.

Дядюшка даже руку к сердцу прижал.

— Каямарка? Древняя Кахамарка — столица инков?

— Вот именно, господин академик.

— Мечта моей жизни!..

— Ну, вот мы и осуществим вашу мечту… И заодно уже, папочка, наведем справки, кто отправил мне этот загадочный браслет. Ведь он послан из Каямарки.

— Ты права, дочь моя, — одобрил маркиз. — Необходимо разъяснить, наконец, эту глупую историю.

— Если это шутка кого-нибудь из моих отвергнутых поклонников, — продолжала Мария-Тереза, играя с браслетом, — можете быть уверены, что я заставлю его поплатиться. Мы над ним позабавимся в Лиме.

После этого она выгнала всех из своей комнаты и позвала Конхиту помочь ей одеться. Горничную она первым делом наградила звонкой пощечиной для того, чтобы в другой раз та не забывала разбудить свою госпожу, если ей еще когда-нибудь случится найти на песке браслет. Девочка, не привыкшая к такому обращению, расплакалась. Тогда Мария-Тереза набила ей рот конфетами… Мария-Тереза сама себя не узнавала. Она хотела быть спокойной, но выдавала свою нервность каждым жестом, каждым звуком голоса. И в то же время не могла себе простить, что так боится.

В Перу, собственно, нет дорог. Некогда инки построили тут шоссе, прорезавшее все здешние страны от границ Боливии до столицы Эквадора, шоссе, перед которым самые крупные сооружения галло-римской эпохи кажутся ничтожными; но нынешние дороги — в сущности только тропинки, пригодные разве для мулов. И потому, если вы хотите проникнуть в глубь страны, вам приходится ехать морем до одного из береговых пунктов, откуда железная дорога, пересекая Анды, доставляет путешественников в самое сердце Сьерры, одного из регионов Перу. Географически Перу делится на три полосы, параллельных морю: Коста (берег), постепенно подымающийся от уровня океана до высоты 1500–2000 метров на западном склоне Анд; Сьерра — горы и плоскогорья, центральная часть горной цепи, высота которой колеблется между 2000 и 4000 метров, и, наконец, Монтана (область лесов), опускающаяся длинными склонами к востоку Кордильер, к Амазонке, постепенно понижая высоту с 2000 до 500 метров. В этих трех зонах все различное: климат, ландшафт и прочее.

Коста — роскошная плодородная местность; Сьерра изобилует живописными долинами со сравнительно теплым климатом; Монтана — целый океан зелени. Самое курьезное в этих любопытных местностях — разнообразие ландшафта на самом ограниченном пространстве. Для того, чтобы проникнуть в Сьерру, надо подняться на одну из высочайших гор всего мира, а под экватором это означает, что вы в течение нескольких часов будете видеть растущие рядом растения и деревья всех широт и всех климатов: по соседству с пальмой — орешник, рядом с сахарным тростником — свекловицу; здесь фруктовый сад с роскошными яблонями, а немного поодаль — группы банановых деревьев, величественно раскинувших свои широкие листья. В этой удивительной стране вас могут угостить за обедом и напитком со льдом, подобранным на снежной вершине, и сладким апельсином, растущим только под тропиками и сорванным в саду одного и того же хозяина.