Руфуса эта новость явно не обрадовала, и он нехотя посторонился, пропуская юношу в дом.

— День был удачным?

— Мы перехватили гонцов. — И Уилл, едва сдерживая радостное возбуждение, протянул Руфусу депеши. — С точными планами передвижения войск!

— Как вам это удалось? — удивился Декатур, просматривая документы.

Уилл замялся на едва уловимый момент, прежде чем ответил:

. — Это сделали Порция с Полом. — И он абсолютно честно рассказал все, что случилось с разъездом в этот день.

Руфус слушал, мрачно сдвинув брови. В голубых глазах пару раз мелькнули сердитые вспышки, но под конец он все же улыбнулся:

— Вылазка прошла вполне успешно, Уилл. Поздравляю.

— Значит, теперь мы переправим эти сведения в Йорк? — От удовольствия Уилл так и просиял.

— Да, нынче же ночью. — И Руфус подошел к столу, чтобы налить им обоим эля.

— Я мог бы поехать сам.

— Нет, малыш, ты и так целый день в седле, — покачал головой Руфус. — Лучше мы отправим Джорджа.

Уилл расстроился, но старался не подать виду. Он жадно выпил эль и пристукнул кружкой о стол.

— Значит, я могу идти?

— Да, — кивнул Руфус. — Только прежде найди Джорджа, вручи ему пакет и отдай нужные приказания.

Уиллу это не понравилось. Ведь он надеялся сам доставить в штаб столь важные депеши.

— Ему следует отправляться немедленно?

— Немедленно, — отрезал Руфус. Он дружески похлопал кузена по плечу. — Ты молодец, Уилл.

— Настоящий молодец, верно? — спросила с порога Порция. Она смотрела на мужчин с легкой улыбкой, не в силах подавить страстного пламени в глазах, вспыхнувшего при взгляде на Руфуса. — Мальчишки отправились с Сайласом вниз по реке — наверное, к кому-то из его приятелей. Никому не ведомо, когда они вернутся. И Джуно они забрали с собой. Мне все же кажется, что для прогулок слишком поздно.

— О, Сайлас отлично о них позаботится, — беспечно заверил Уилл и поспешил протиснуться в дверь, пробурчав что-то на прощание.

Порция все еще неподвижно стояла на пороге, не спуская глаз с Руфуса.

— А ты не считаешь, что уже поздно? — спросила она.

— Я считаю, что нам очень повезло, что их нет дома. — И он не спеша двинулся к ней.

Порция вздрогнула от возбуждения и в который раз удивилась, как действует на нее присутствие Декатура. Стоит ей оказаться в одном с ним помещении — и в жилах начинала бурлить кровь, по телу разливалась жаркая истома.

Руфус встал перед ней, все еще не делая попыток прикоснуться. Он протянул руку и закрыл дверь. Звякнул засов, отрезая от всего мира этот замкнутый, жарко натопленный молчаливый мирок. Он стоял так близко, что различал, как бешено колотится ее сердце, и чувствовал нежный аромат кожи — живой, горячий, смешанный с запахом свежего ветра с гор. Все это создавало удивительный, присущий ей одной аромат — аромат, которым Руфус не пресытится никогда. Так пахнет юное, нежное и в то же время полное жизни и здоровья тело, ее восхитительно-нежная кожа, дикая, неукротимая рыжая шевелюра.

Руфус осторожно снял с Порции шлем. Яркие локоны рассыпались по плечам, и бледное лицо с сияющими глазами окружил пышный ореол. На щеке осталось пятнышко грязи.

Руфус машинально вытер ей щеку, и его пальцы как бы сами по себе скользнули по приподнятым скулам, решительному подбородку и горячим чувственным губам. Порция стояла не двигаясь, не отрывая взгляда от его лица, слегка приоткрыв губы, как будто собиралась что-то сказать, но не решалась нарушить молчание.

Он расстегнул и снял с нее плащ, откинул его в сторону, затем стащил с рук рукавицы. Они последовали за плащом. Руфус расстегнул перевязь и повесил ее саблю рядом со своим тяжелым мечом. А потом подхватил ее и усадил на стол, чтобы снять сапоги и чулки.

Порция послушно откинулась на ровной жесткой столешнице. Она приподняла бедра и ухватилась за край стола, чтобы Руфус поскорее снял с нее штаны и нижнее белье. Не спуская с Порции жадного взгляда, он расстегнул свою одежду.

Догадавшись, что от нее требуется, Порция обвила ногами его талию. С легкостью демона-соблазнителя напряженное мужское копье проникло в податливую плоть. Порция покрепче уцепилась за край стола и стала двигаться сама, тогда как Руфус просто стоял, придерживая ее за ноги и поощряя чуть заметной улыбкой. В какой-то момент она не выдержала и засмеялась от восторга — и этот смех прозвучал едва ли не святотатством, нарушившим напряженное молчание.

Руфус хмыкнул, и его сильные пальцы с удивительной нежностью проникли во влажные, разгоряченные складки кожи. Порция вскрикнула от острого, жгучего наслаждения. Ее ноги приподнялись еще выше над столом, глаза закрылись, а дыхание стало частым и неровным: вот-вот должен был наступить момент чистого, незамутненного экстаза.

Руфус как мог оттягивал этот взрыв — он упивался тем, как трепетно сжимаются вокруг его плоти неведомые мышцы в самой потаенной глубине ее тела. Он не спускал глаз с ее лица и любовался румянцем, окрасившим бледные щеки в предвкушении разрядки. Вот зеленые глаза распахнулись навстречу его напряженному взору — и в тот же миг легкое тело забилось в судорогах блаженства. Порция простерла вперед руки и прижала Руфуса к себе, вслушиваясь в неистовые толчки его копья у себя внутри. Ее пальцы судорожно цеплялись за его спину, пока он тихонько стонал от наслаждения, пряча лицо у нее на плече.

— Добро пожаловать домой, утенок, — прошептал наконец Руфус, легко выпрямившись. — Примите мое приветствие.

— А вы — мое, лорд Ротбери, — ответила Порция с лукавой улыбкой и соскочила на пол. — Должна признаться, что не ожидала столь темпераментного приема.

— Способность обучаться на собственном опыте является признаком интеллекта, — заметил он, застегивая штаны.

— Ах, вот только я забываю в вашем присутствии обо всем, что знала. И наверняка выгляжу сейчас не очень-то соблазнительно: вся в поту, в дорожной грязи…

И она, как была, в одной рубашке направилась в кладовку за корытом. Из котла, висевшего над очагом, Порция налила горячей воды, сняла рубашку и принялась проворно мыться.

Руфус пристроился у камина, наблюдая за ней. Она ничуть не пополнела — несмотря на регулярное и более чем обильное питание, — однако ему нравилось это легкое угловатое тело, стройные бедра, изящный торс, нежный изгиб шеи над четко выступавшими ключицами и резкие контуры лопаток, двигавшихся под тонкой бледной кожей.

— Насколько мне известно, нынче не обошлось без приключений, — заметил он.

Порция настороженно замерла, не замечая, как падает с мочалки мыльная пена.

— А что тебе сказал Уилл?

— Что вы с Полом устроили засаду двоим гонцам и захватили их депеши… жизненно важные депеши — и для тебя это не секрет.

— Конечно, не секрет, — откликнулась Порция и снова принялась намыливаться. — Мы с Полом все отлично провернули. Пол сделал вид, будто его лошадь потеряла подкову, и встал посреди дороги, так что им пришлось тоже остановиться… — Она протянула Руфусу мочалку и подставила спину. Руфус послушно намыливал ее, пока Порция продолжала: — Он стал что-то им доказывать, да с таким йоркширским акцентом, что бедняги вряд ли поняли хоть слово и совсем растерялись, — и тут появилась я — как снег на грлову!

— Раздвинь ноги.

Порция подчинилась, и пока Руфус тер ей ноги между бедер, ее речь стала довольно невнятной.

— Ты что-то сказала? — поинтересовался Руфус, звонко шлепнул мочалкой ей по плечу и как ни в чем не бывало вернулся в свой угол у камина.

— Я выстрелила из мушкета и перепугала их лошадей. Те взвились на дыбы, и Пол успел перехватить поводья. А пока эти олухи вытаскивали из ножен мечи, я успела достать одного саблей, а другого кинжалом — и дело в шляпе!

— Вы их убили?

— Нет… это было бы слишком жестоко. Мы так не можем, — честно призналась Порция. Она уже натянула обратно рубашку и торопливо застегивалась, ежась от холода. — Мы запихали им в рот кляпы и связали в пустом курятнике, который присмотрели заранее, а лошадей отпустили.