— Черт побери, наконец-то! — просиял при ее появлении Адам. — Послушай, вроде бы меня должен сменить Пол?

— Мы поменялись. Мне нужно кое-чем заняться завтра утром.

— Ага, понятно, — охотно закивал Адам. — Ну и занудный же здесь пост! Может, хоть тебе он придется по вкусу? — Приветственно помахав рукой, Адам заспешил в лагерь, уже предвкушая добрую кружку эля в солдатской столовой.

Порция почувствовала, что тошнота бесследно прошла. Наверное, тревога и возбуждение сработали как противоядие. Для начала она обошла свой участок три раза подряд. Ни одной живой души. Не было слышно ни звука — только отдаленный шум военного лагеря, шелест и суета мелких ночных зверюшек да занудный голос козодоя. Серебристый рожок молодой луны изредка поблескивал в разрывах грозовых туч, клубившихся на небе. Иногда сквозь них проникал и звездный свел», но в основном ночной покров был совершенно непрогляден — как и положено в первых числах июня.

Порция прошла по опушке леса и нашла тот дуб, что присмотрела накануне. Под мягким покровом мха у его корней она еще днем припрятала темную шапку, под которую собиралась убрать волосы. Теперь следовало снять сапоги, чулки и белую рубашку и спрятать их на месте шапки. Толстая куртка из грубой шерсти неприятно натирала и колола кожу, зато помогала слиться с неясными ночными тенями.

Сабля также присоединилась к свертку с одеждой подо мхом. Кинжал Порция надежно замотала в полотно и полоской того же полотна крепко привязала к икре.

С собой она захватит также фрукты, что оттопыривали карманы штанов: яблоки и персики. Более нежные деликатесы попросту пропали бы в грязной воде во рву, да к тому же, если человек действительно страдает от жажды, он будет несказанно рад именно этим сочным плодам. Напоследок Порция закутала рот и нос шейным платком. Осторожно переступая босыми ногами, она направилась к замку вдоль рва, пока не оказалась напротив утиного островка.

С холма пришлось спускаться по-пластунски. Дозор шел по давно установленному пути длиной в две сотни ярдов между постами. И как только солдаты достигли самой дальней от нее точки и еще не успели развернуться, Порция ловко преодолела последние несколько ярдов и перевалилась через край рва. Там она задержалась, чтобы найти опору для ног и удержаться над поверхностью воды, ухватившись за корявый корень, торчавший над головой.

Как всегда, под крепостными стенами полыхали костры, однако платок мешал дыму проникать в легкие и при необходимости заглушил бы невольный кашель. Она подождала, пока дозорные вернутся и снова направятся прочь по своей тропе, и ринулась вперед, прижимаясь животом к откосу. Она намерена была остаться сухой как можно дольше. Между утиным островом и подъемным мостом располагалось три поста и ходило три дозора, причем самым опасным участком, конечно, был тот, что ближе всего подходил к лагерю.

Ей повезло. И даже удалось нащупать ногами что-то вроде узенького карниза. Продвигаться приходилось боком, зато под постоянным прикрытием высокого края рва. Но вот во мраке смутно прорисовались контуры мощных опор подъемного моста. Над головой прозвучали приглушенные голоса менявшихся на посту часовых, но в лагере было тихо. Голоса доносились со стороны замка — по крайней мере, Порции очень бы этого хотелось.

Она повернулась лицом к замку и набрала побольше воздуха в легкие. Только ни о чем не думать — иначе никогда не решиться! Стараясь не обращать внимания на склизкие плети водорослей, цеплявшихся за ноги, Порция нырнула, чтобы под водой преодолеть короткое расстояние до внешней крепостной стены.

У стены она высунулась из воды всего лишь на миг, едва успела перевести дыхание и снова опустилась и сидела под водой до тех пор, пока легкие чуть не лопнули от недостатка кислорода и от жгучего дыма, который пришлось вдохнуть. Но это было необходимо. А вдруг на поверхности воды осталась рябь, пока она плыла? Если часовой заметит эту рябь, но после этого ничего не произойдет — он просто отвернется и забудет.

Наконец девушка не выдержала и осторожно подняла голову над водой. Уродливые тени опор чернели прямо над головой. Там, где кромка воды прикасалась к крепостной стене, камни обросли зелеными водорослями. Но выше камень был совершенно чистым, и Порция легко узнала так запомнившийся еще с зимы узор трещин. Ей пришлось прижаться к стене всем телом, чтобы нащупать хотя бы малюсенькую щелочку для опоры — иначе невозможно будет выбраться из воды. Щелочка нашлась — действительно, на нее можно было опереться одними пальцами, но и этого оказалось достаточно, чтобы легкое гибкое тело приподнялось до уровня потайной двери.

Но где ей искать пружину, чтобы отпереть дверь? В прошлый раз Порция нажала на нее совершенно случайно. Теперь же надо быстро найти заветное место, полагаясь на одну лишь удачу. Ну что ж, по крайней мере площадь поисков ей известна: скрытый запор находился где-то на самой двери, а не под камнями вокруг нее. Порция нащупала правый верхний угол двери и сильно нажала сразу двумя руками. Затем опустилась на несколько дюймов и нажала вновь.

Несмотря на душную предгрозовую ночь, она моментально продрогла из-за того, что мокрая холодная одежда липла к телу. Вскоре Порцию начал бить озноб, а зубы застучали так громко, что это наверняка мог кто-нибудь услышать. Правда, теперь она сомневалась, трясет ее от холода или от напряжения, — главное было не сдаваться, не прекращать поисков проклятой защелки!

И наконец, это случилось. Раздался тихий щелчок, и дверь подалась. У Порции захватило дух. Перед ней был вход в подземелье — в точности как в прошлый раз. Она перекатилась внутрь, в потайной ход. На этот раз здесь царила еще более густая тьма.

На миг она заколебалась, не решаясь закрыть за собой дверь. Еще не поздно вернуться на пост… и вообще выбросить из головы эту сумасбродную затею. Трясясь от озноба, громко стуча зубами, Порция замерла на месте. Если она сейчас же вернется…

Рассудок все еще смаковал мысль о возвращении, о чистой сухой рубашке, что ждет хозяйку под корнями старого дуба, — а тело двигалось как бы само по себе. Она прикрыла дверь и на ощупь двинулась знакомой дорогой. Вот и подземная кладовая. Теперь здесь было пусто. Порция двинулась к проему в дальней стене: оттуда можно попасть на лестницу. Стараясь ни о чем не думать, она двигалась быстро и бесшумно.

Заботливо смазанные петли издали чуть слышный звук, и распахнулась знакомая дверь на кухню. Мертвая тишина буквально давила на уши. Огонь в печи давно погас, и даже огромные часы почему-то молчали. Порция тенью пронеслась через кухню к черной лестнице. В этот миг она услышала невнятное сопение и бормотание. Она замерла на месте, распластавшись по стене и молясь про себя, чтобы темная одежда помогла ей слиться со смутными тенями по углам темной кухни. Звуки раздались вновь, и Порция облегченно перевела дух. Это просто чей-то храп. Наверное, кто-то из поварят прикорнул прямо здесь, на лавке возле печи.

Подобно заправскому шпиону во вражеском лагере, Порция ловко двинулась дальше, к лестнице. По ней можно подняться до мало посещаемого коридора, который пересекается с более широким главным проходом с расположенными вдоль него хозяйскими покоями.

Теперь Порция почти позабыла, что страдает от холода в своем мокром платье. Обмирая от страха и нетерпения, она спешила к спальне Оливии. Осторожно нащупала ручку, открыла дверь и скользнула внутрь. И только когда задвинула запор, поняла, что сердце чуть не выскочило у нее из груди.

—Что такое? Кто здесь? — раздался в темноте встревоженный голос Фиби.

— Тс-с-с! Это всего лишь я, — прошептала Порция.

— Порция! Это ты?! — Оливия так и подскочила на кровати; ее белая ночная рубашка смутно белела под складками полога.

— Да. Только не надо шуметь. — И Порция метнулась к кровати, откуда на нее уставились две пары удивленно распахнутых глаз.

— Ты, конечно, очень умно представилась: «всего лишь я»! — сердито заметила рассудительная Фиби. — Как нам прикажешь разглядеть тебя в такой темнотище?