— Прости, — сказала Перрин беспомощно.

Умоляющее выражение на лице Уинни постепенно сменилось безнадежной покорностью. Перрин и все остальные в молчании следовали за Коуди, который проводил рыдающую Уинни Ларсон до каравана, держащего путь на восток. Он помог ей устроиться на сиденье рядом со стариком, которого нанял, чтобы тот довез ее до места. Уинни рыдала, закрыв лицо руками.

Джейн промокнула глаза подолом передника.

— Уинни так радовалась, когда освободилась от наркотической зависимости, — прошептала она. — Она действительно верила, что ее больше нельзя соблазнить этим.

— Уинни навлекла позор на себя и на всю семью. Она себя убивает, — бесстрастно заявила Сара. — Теперь мы потеряли двоих. Люси и Уинни.

Все смотрели, как направляющийся на восток караван проехал мимо скелетов мулов и брошенной кем-то мебели. Тут Копченый Джо ударил в свой гонг, подавая сигнал, что пора расходиться по фургонам. Караван Меркинсона вошел в ущелье. За ним следовал Коуди Сноу. ***

Тракт вновь повернул на юг. Теперь они видели скалистые пики Континентального раздела. Вид их поражал и вызывал благоговейный трепет.

Бути расправила свадебное платье Коры у себя на коленях. Уронив иглу, она бросила хмурый взгляд на горные пики.

— Клянусь, я и представления не имела, что нам придется перебираться через такое.

— Мы проедем через южную высокогорную долину, — объяснила Джейн. — Там естественный проход в горах. Ты даже не поймешь, что пересекаешь горную цепь.

— Сидите и не двигайтесь, — предупредила Тия, глядя то на Джейн, то в свой блокнот для рисования. — Я не смогу закончить, если вы будете так вертеться!

Две морщинки пересекли лоб Джейн.

— Повторяю, я не хочу, чтобы мой портрет демонстрировался на вашей выставке.

Мем отложила фитили для лампы, которые она плела. Затем наклонилась, чтобы рассмотреть кружева, которые связала Джейн для воротничка свадебного платья Коры.

— Что еще за выставка? — спросила она у Тии. Та взмахнула палочкой древесного угля.

— Вы же знаете, как Кора ищет любую возможность заработать денег…

— Она стирает на мужчин, — вставила Бути.

— Кора хочет выставить мои работы, когда мы повстречаемся с другими фургонами в Саут-Пас. Она говорит, что организует выставку и устроит распродажу, если я заплачу ей двадцать процентов комиссионных от продажи.

— Комиссионных? — переспросила Бути, моргая. — Удивительно! Откуда Кора узнала такое слово и что оно обозначает?

— Я не шучу, Тия, — сказала хмурая Джейн. — Не желаю, чтобы мой портрет был выставлен для продажи.

В следующую минуту Мем заговорила о чем-то другом, чтобы прекратить спор. Они двигались по засушливой и бесплодной земле. Неудивительно, что мулы начинают хромать один за другим. Всю землю покрывали кактусы, и колючки вонзались в ноги бедным животным. Воды нигде не было, и им казалось, они вот-вот задохнутся от пыли.

Целых полчаса Мем праздно наблюдала, как Майлз Досон и погонщики промывали копыта хромающих мулов крепким мыльным раствором, счищали больную плоть, а потом заливали варом или дегтем. Если лечение пройдет успешно, возможно, завтра караван сможет кое-как проделать еще шесть миль, столько же, сколько они прошли сегодня.

Продолжая обход лагеря, Мем улучила минутку, чтобы понаблюдать за Сарой, Хильдой и Корой, сидящих в тени у фургона Сары, — женщины склонили головы над грифельной доской. Мем подбодрила их словом, а потом пошла к фургону Перрин.

— Чувствуете себя получше? — спросила она Перрин; та отдыхала в тени своего фургона, обмахивая полотенцем лицо.

— Немного. Спасибо за мазь.

У ущелья они в последний раз устраивали стирку, и кто-то перевесил одежду Перрин из ивовой чащобы на поросль ядовитых дубов. Одежда Коуди тоже оказалась почему-то на ядовитом дубе. Ни о чем не подозревая, они ходили в этой одежде, а потом заболели. Перрин досталось больше. Ее лицо, руки и ноги до сих пор были изуродованы опухолью, к тому же болели так, что ни одно средство не помогало.

— Это была несчастная случайность, — сказала Мем, опускаясь на землю рядом со складным стулом Перрин.

— Сомневаюсь, что это был несчастный случай, — заметила Перрин, почесывая руки.

Мем с удивлением взглянула на Перрин. Та вздохнула.

— В последнее время происходят странные вещи. В кофейные зерна попал песок, а в мешке с сахаром обнаружилась дыра. Мы потеряли пять фунтов, пока Хильда не заметила этого. Может быть, я просто… но это странно.

— Вы слишком утомлены. Вы скорее восстановили бы силы, если бы прекратили изматывать себя, помогая Августе.

— Августа теперь справляется сама.

Бросив взгляд в ту сторону, где лечили животных и откуда шел резкий запах горячей смолы, они увидели фургон Августы. Несмотря на жестокую жару, Августа занималась уборкой, перекладывая какие-то вещи. Перрин обмахнула полотенцем свое распухшее лицо.

— Августа настроена решительно. Она не поедет домой. — За безразличным тоном Перрин скрывала свое восхищение Августой, в чем не хотела признаваться даже себе самой.

— Ей-то хорошо, — лаконично возразила Мем, — да нам плохо!

Они замолчали, жара убаюкивала их. Мем поняла, что больше не может сидеть без дела. Она поднялась на ноги. От этой жары чего доброго заснешь, если не будешь двигаться.

Потирая свой облезающий от солнечных ожогов лоб, Мем обвела взглядом пустынные холмы и вдруг повеселела.

— Ой, они опять идут. По крайней мере я думаю, что это они, та индейская семья.

Из дальнего оврага появились три темные точки, медленно приближавшиеся к каравану.

— Вчера вечером я обменяла немного хлеба на пару мокасин, украшенных перьями. А вы выменяли что-нибудь?

— Отдала банку земляничного желе за вышивку бисером.

Перрин зевнула, тронула пальцами зудевшие рубцы на груди, но тут же заставила себя опустить руку на колени.

Мем неожиданно наклонилась к уху Перрин:

— Знаете… Я кое-что хотела… ну, вы не замечали… то есть не думаете ли вы, что между Августой и Уэббом Коутом что-то есть?

Глаза Перрин широко раскрылись, она рассмеялась, и белая маска из засохшей мази пошла трещинами по ее лицу.

— Абсолютно ничего! Вчера вечером я учила ее, как поворачивать фургон, когда пришли индейцы. И по мнению Августы, индейцы, включая и Уэбба, — нецивилизованные дикари. Существа, которых можно только бояться и презирать. Она и слова доброго не сказала об Уэббе. — Перрин внимательно посмотрела на Мем. — А почему ты спрашиваешь?

Краска стыда залила щеки Мем; она уже жалела, что не попридержала свой болтливый язык. И тут слова так и полились из нее:

— Мы с Уэббом встречаемся почти каждую ночь у костра Копченого Джо. И стали встречаться почти с самого начала путешествия. Мы с Уэббом друзья и доверяем друг другу такие вещи, которые никому другому… Ну, дело не в этом. — Она, нахмурившись, посмотрела на дальние горные пики, потом снова наклонилась к Перрин. Было очевидно, что ей приятно говорить об Уэббе, просто произносить вслух его имя. — Мне грустно думать, что мы больше никогда не увидимся, когда приедем в Орегон.

Перрин внимательно посмотрела на пылающие щеки Мем.

— И ты действительно думаешь, что он неравнодушен к Августе?

— Я знаю. — Раз уж она зашла так далеко, поворачивать оглобли поздно. — Уэбб помогал Августе всю первую неделю. Он рассказал ей, как разводить костер и как устанавливать палатку. Я слышала, как он шепотом говорил ей, что и как надо делать.

— Вовсе нет, — возразила Перрин, хитро улыбнувшись. — Ты слышала не Уэбба.

— А кого же?

— Ты слышала Гека Келзи.

Мем от удивления раскрыла рот, и Перрин рассмеялась:

— Когда Гек признался Коуди в своей проделке, тот тоже сначала ему не поверил. А я поверила, потому что вместе с Сарой, Корой и Уэббом мы были там, когда Гек прятался за фургоном Августы, прикидываясь Уэббом. Тебе не доводилось слышать, как Гек изображает и Коуди, и Уэбба? Гек Келзи может кого угодно изобразить — кого только услышит.