"Уж Олаф-то палил бы не рассуждая", - подумал я.

Подобные субъекты готовы изрешетить все, что движется в их поле зрения. Издырявить и по уважительному поводу, и по малейшему, и вовсе без повода...

- Понимаю, сэр. Как зовут вашу неприятность?

- Вы с нею знакомы, - улыбнулся Аксель. - О ней только что речь велась. Карина Сегерби, пее[3] Стьернхьельм.

О родстве с очаровательной блондинкой, которая лихо размахивала двуствольным дерринджером, я и не подозревал, но удивляться не приходилось. В нашей семейке и не такие водятся.

Питейные замашки шведов, говоря мягко, удивительны, по меньшей мере, исходя из американских представлений. По слухам, алкоголизм делается истинным бичом этой милой страны, однако с трудом представляю, как сие возможно вообще. В Швеции никто не предложит вам доброго стаканчика в нужную минуту.

После всех неожиданностей, обрушившихся на злосчастную мою голову, после всех ошеломительных новостей мне пришлось удовольствоваться обещанной чашкой чаю и рюмкой шерри-брэнди.

Единственной рюмкой!

Шерри-брэнди!

О, боги бессмертные...

Попозже, припарковав красный фольксваген у дверей виллы и ввалившись внутрь, ошарашенный впечатлениями, очумелый от неожиданности, я двинулся прямиком к шкафчику с напитками.

- И мне тоже, - сказала Астрид. - Пожалуйста, двойной бурбон. Голова кругом идет. Я ухмыльнулся:

- Что, проняло? Тебе со льдом?

- Конечно. А содовой не нужно.

- Паршивая американская забулдыга, - заключил я. - И еще имеешь наглость похваляться родством с серьезными, добропорядочными финнами, которые ввели у себя сухой закон.

- Ты сама любезность, - кисло улыбнулась Астрид.

- А с какой стати миндальничать? Я по всем статьям оказался прав. Живой груз доставлен в исправности, обманутый и надутый. Поздравляю.

Слегка покраснев, Астрид отхлебнула из протянутого мною стакана. Легонько звякнули потревоженные льдинки.

- Все же, ты ужасный субъект.

- Не смею спорить... Подробные инструкции ведено получить у кузена Олафа, но тем временем разреши задать несколько резонных вопросов. И помни: я хочу получить правдивые ответы. Правдивые, понимаешь?

- Да.

- Изначально предполагалось, будто ты скормила моему вашингтонскому начальству печальную повесть о пропавшем супруге. Оказывается, это полная дребедень. Меня выволокли в Швецию по заказу семейства Стьернхьельмов. И к Маку ты обратилась с просьбой сдать агента напрокат. Не отрицай; босс отнюдь не дурак, на мякине его не проведешь.

Поколебавшись, Астрид промолвила:

- Да, судьба Алана мне, в общем, безразлична. С какой стати тревожиться о нем и о смуглянке Ханне Грэй? Где бы они сейчас ни были, они счастливы. И на здоровье.

- Чудно.

- А ты весьма доверчив, дорогой. Проглотил мою сказку и глазом не моргнул. Я ведь упомянула Ханну едва ли не в первый... нет, в первый же день. Еще вопросы?

- Да. Сердечный приступ. Таблетки тебе скормил Мак? Ему требовалась причина, чтобы приставить Эрика телохранителем к несчастной, затравленной женщине?

- Конечно. Только хининового шока мы предусмотреть не могли.

- После этого, - протянул я, - ты звала моего шефа славной личностью?

- А ты поверил. Милый, ничему из того, что я говорю, не следует верить слепо...

- Запомним, госпожа графиня. Коротко рассмеявшись, Астрид ответила:

- Я такая же графиня, как ты барон. Алан принял американское подданство задолго до нашей свадьбы. И пожертвовал титулом, согласно американскому закону.

- Карина Сегерби. Насколько хорошо ты знакома с ней?

- Сперва повстречались в гостях, когда Алан ездил в Вашингтон улаживать свои дела. Выяснилось, что они с Кариной дальние родственники. Покойный Фредерик оказался милым человеком, и мы начали видеться довольно часто.

- Кем был Фредерик по роду занятий? Астрид удивилась:

- Думала, ты знаешь... Он владел заводом Vapenf-abriks Aktiebolag.

-Быть не может! SVAB?Я всегда считал, что это значит Svenska Vapenfabriks Aktiebolag!

-Нет, "S" означает не "шведская", а "Сегерби". "Оружейные Заводы Сегерби", если хочешь буквальный перевод названия. Когда Фредерика застрелили, все подумали, что виноваты пацифисты, решившие устранить окаянного торговца смертью...

- Весьма остроумно. Только ты считаешь, это сделала Карина?

- Да. Она по уши увязла в борьбе за мир и всеобщее разоружение. Спорила с Фредериком до хрипоты, доказывала, что занятие у него постыдное, мерзкое, преступное... Любила, конечно, когда замуж выходила, но потом то ли разочаровалась в супруге, то ли свихнулась - не знаю.

- Почему Карину заподозрили?

- Пистолет обнаружили на полу гаража, подле тела. Экспертиза установила, что его носили в дамской сумочке, вместе с пудрой и помадой.

- И только?

- Да. За недостатком улик ее освободили, а сейчас, когда Фредерик пристойно похоронен, вдовушка возвращается в Швецию, чтобы продолжать усердную и праведную борьбу за мир.

Я хмыкнул. Приблизился к столику, взял с него стакан, заботливо наполненный Астрид, отпил большой глоток.

- Ты ее просто ненавидишь.

- Но и собственная семья не жалует, верно?

- Да, пожалуй... Скажи, название Лизаниэми тебе дал Мак?

- Нет, - качнула головой Астрид. - Нет, Мэтт.

- А кто же?.. Ч-черт, наверное, это Олаф стучится!

Осушив стакан до дна, я вернул его на столешницу и двинулся открывать, но странным и непостижимым образом запнулся о некстати подвернувшийся шкаф. Опрокинул бросившийся прямо под ноги стул. Пошатнулся.

Комната качалась, мебель отплясывала замысловатый танец, ковер явно желал уподобиться морской поверхности при штормовом ветре.

Краем глаза я подметил: Астрид следит за моими эволюциями пристально, печально, чуть сострадательно. Очень жаль...

Она вскочила, попыталась кинуться вон из гостиной. На что рассчитывала, спрашивается? Знала, чем я зарабатываю на жизнь, понимала, с кем связалась...

Для подобных случаев существует незыблемое, непреложное, строжайшее правило. Если вам подмешали в еду или питье снотворное или наркотическое снадобье, то, поняв это, вы последним сознательным движением спускаете курок и укладываете мерзавца - или мерзавку - наповал. Жаль, красива негодница, и весьма, но, значит, на свете сделается одной красоткой меньше.

Я извлек и вскинул трофейный двадцатидвухкалиберный револьвер с глушителем. Колени уже подгибались, дышать становилось тяжело, в глазах мутилось. Глушитель оказался отличным: раздалось резкое короткое шипение - и только.

Троекратное шипение. Тремя выстрелами я должен был покончить с Астрид наверняка. Но револьвер отчаянно стремился вырваться вон из руки. А возможно, рука ослабела донельзя. Понятия не имею.

Попал я или нет, увидеть уже не удалось.

Очнулся я в исключительно тесном, совершенно темном помещении, которое тряслось, моталось и подпрыгивало. Пахло выхлопными газами, резиной, машинным маслом. Детектива звать не требовалось: я обретался в автомобильном багажнике, а машина мчалась во весь опор. Помимо меня, багажник содержал запасное колесо и непонятную маленькую канистру.

Запястья и лодыжки мои были крепко связаны. А поскольку шведы почти не пользуются четырехколесными крейсерами, столь популярными в Америке, багажник был весьма невелик. Будучи ростом шесть футов четыре дюйма, я начинал испытывать ощутимые неудобства.

Голову раскалывало пульсирующей болью, а желудку явно хотелось избавиться от непонятного химиката, который я столь неосмотрительно ввел в него. Подавив приступ клаустрофобии, я постарался извернуться чуток удобней и принялся размышлять.

Как говорится, лучше дышать с трудом, нежели не дышать вообще. Что бы там ни подмешала Астрид в мой стакан, это не было цианистым калием. Слава Тебе, Господи.