Независимость в удовлетворении внутренних потребностей может быть найдена, например, в попытке эмоционального обособления. Это означает подавление своих эмоциональных потребностей. Одной из форм выражения такого отстранения является уход от серьезного отношения к чему бы то ни было, включая собственное «Я». Такая установка чаще господствует в интеллектуальных кругах. Не следует путать неприятие всерьез своего «Я» с тем, что собственному «Я» не придают важного значения, В действительности эти отношения могут быть противоречащими друг другу.

Эти средства отстранения имеют сходство со способами подчинения и покорности в том, что и те и другие означают отказ от собственных желаний. Но, в то время

как во второй группе такой отказ служит цели быть «хорошим» или подчиняться желаниям других ради собственной безопасности, в первой группе мысль о том, чтобы быть «хорошим», не играет абсолютно никакой роли и целью отказа является достижение независимости от других. Здесь формула такова: если я реагирую отстранением, уходом, ничто не заденет меня.

Для того чтобы оценить роль, которую играют в неврозах эти различные попытки защиты от глубинной тревожности, необходимо осознать их потенциальную силу. Они вызываются не стремлением удовлетворить желание удовольствия или счастья, а потребностью в успокоении. Это не означает, однако, что они каким-либо образом являются менее властными или менее настоятельными, чем инстинктивные влечения. Например, опыт показывает, что честолюбивое стремление может быть столь же сильным, как сексуальное влечение, или даже сильнее.

Любой из этих четырех способов, при условии использования только его или преимущественно его, может быть эффективным в обретении желаемого успокоения, если жизненная ситуация позволяет следовать им без сопутствующих конфликтов – даже если такое одностороннее следование оплачивается ценой обеднения личности как целого. Например, женщина, выбравшая путь покорности, может обрести мир и, как следствие этого, значительное удовлетворение в том типе культуры, который требует от нее послушания мужу или близким, а также традиционным формам жизни. Если ненасытное стремление к власти и обладанию разовьется у монарха, результатом также может быть успокоение. Однако общеизвестно, что прямое следование своей цели часто заканчивается крахом, так как предъявляемые требования столь чрезмерны или вызывают столь опрометчивые поступки, что сопряжены с конфликтами с другими людьми. Чаще успокоение от лежащей в основе сильной тревожности человек ищет не в одном, а в нескольких путях, которые, кроме того, несовместимы друг с другом. Таким образом, невротик может одновременно испытывать настоятельную потребность повелевать другими и хотеть, чтобы его любили, и в то же время стремиться к подчинению, при этом навязывая другим свою волю, а также избегать людей, не отказываясь от желания быть ими любимым.

Именно такие абсолютно неразрешимые конфликты обычно являются динамическим центром неврозов.

Наиболее часто сталкиваются стремление к любви и стремление к власти. Поэтому в нижеследующих главах я буду более подробно обсуждать эти стремления.

Описанная мною структура неврозов не противоречит в принципе теории Фрейда, согласно которой неврозы в своей сущности являются результатом конфликта между инстинктивными влечениями и социальными требованиями или тем, как они представлены в Супер-эго. Но хотя я согласна, что конфликт между побуждением человека и социальным давлением составляет необходимое условие для возникновения всякого невроза, я не считаю это условие достаточным. Столкновение между желаниями человека и социальными требованиями не обязательно приводит к неврозам, но может также вести к фактическим ограничениям в жизни, то есть к простому подавлению или вытеснению желаний или, в самом общем виде, к действительному страданию. Невроз возникает лишь в том случае, если этот конфликт порождает тревожность и если попытки уменьшить тревожность приводят в свою очередь к защитным тенденциям, которые, хотя и являются в равной мере настоятельными, тем не менее несовместимы друг с другом.

Нет сомнения в том, что в нашей культуре перечисленные ранее четыре способа защиты собственного «Я» от тревожности могут играть решающую роль в жизни многих людей. Это люди, главным стремлением которых является желание любви или одобрения и которые способны идти на все ради удовлетворения этого желания; люди, чье поведение характеризуется тенденцией к подчинению, к покорности и отсутствием каких-либо попыток самоутверждения; люди, доминирующим стремлением которых является успех, власть или обладание; а также люди, склонные к уединению и независимости. Однако можно поставить вопрос, права ли я, утверждая, что эти стремления представляют собой защиту от некоторой глубинной тревожности. Не являются ли они выражением стремлений, лежащих в пределах нормального диапазона человеческих возможностей? Ошибочным в данной аргументации является постановка такого вопроса в альтернативной форме. В действительности обе эти точки зрения не являются ни противоречащими, ни взаимно исключающими. Желание любви, тенденция к подчинению, стремление к влиянию или успеху и стремление к уходу в различных сочетаниях имеются у всех нас, ни в малейшей мере не указывая на наличие невроза…

Стремление к успокоению, как обсуждалось в предыдущей главе, содержит также и побочные источники удовлетворения. Например, чувство, что тебя любят или ценят, чувство успеха или влияния способны давать самое глубокое удовлетворение и абсолютно безотносительно к цели достижения безопасности. Кроме того, как мы вскоре увидим, различные пути вновь обрести покой и уверенность вполне дают возможность разрядить внутреннюю враждебность и таким образом способствуют разрядке напряжения иного рода.

Мы уже знаем, что тревожность может быть движущей силой, стоящей за определенными побуждениями, и рассмотрели наиболее важные стремления, порождаемые таким образом. Теперь я продолжу более детальное обсуждение тех двух видов побуждений, которые играют наибольшую роль в неврозах: жажды любви и привязанности и жажды власти и управления другими людьми.

Жажда любви и привязанности встречается столь часто в неврозах и столь легко узнается опытным наблюдателем, что может рассматриваться как один из самых надежных показателей существования тревожности и ее примерной силы. Действительно, если человек чувствует, что в основе своей он беспомощен в этом угрожающем и враждебном мире, тогда поиск любви будет представляться наиболее логичным и прямым путем получения любого типа расположения, помощи или понимания.

Если бы состояние психики невротичного человека было таким, каким оно часто ему представляется, ему было бы нетрудно добиться любви. Если попытаться словами выразить то, что он часто лишь смутно ощущает, его влечения будут примерно следующими: он хочет очень немногого – добра, понимания, помощи, совета от окружающих его людей. Хочет, чтобы они знали, что он стремится доставить им радость и опасается задеть кого-либо. В его сознании присутствуют только такие мысли и чувства. Он не осознает, в сколь значительной степени его болезненная чувствительность, его скрытая враждебность, его придирчивые требования мешают его собственным отношениям. Он также неспособен здраво судить о том, какое впечатление он производит на других или какова их реакция на него. Следовательно, он не в состоянии понять, почему его попытки установить дружеские, брачные, любовные, профессиональные отношения столь часто приносят неудовлетворенность. Он склонен заключать, что виноваты другие, что они невнимательны, вероломны, способны на оскорбление или что вследствие некой неблагоприятной причины у него отсутствует дар быть понятым людьми. Так он продолжает гнаться за призраком любви.

Если читатель вспомнит наше описание того, как тревожность возникает в результате вытеснения враждебности и как она в свою очередь опять порождает враждебность, другими словами, как неразрывно переплетены тревожность и враждебность, он сможет осознать самообман в мыслях невротика и причины его неудач. Не зная этого, невротик оказывается перед дилеммой:он не способен любить, но тем не менее ему остро необходима любовь со стороны других… Важно принять во внимание то отношение, от которого проистекает привязанность: является ли она выражением позитивного в своей основе отношения к другим или основывается, например, на страхе потерять другого или на желании подчинить другого человека своему влиянию. Другими словами, мы не можем принять в качестве критерия ни одно из внешних проявлений привязанности.