Очевидно, что тенденция ущемлять или эксплуатировать окружающих, подобно всем другим враждебным тенденциям, которые мы обсуждали, не только возникает вследствие нарушенных личных взаимоотношений, но и сама в результате ведет к дальнейшему их ухудшению. Особенно если эта тенденция более или менее бессознательная (как это обычно бывает), она делает человека застенчивым и даже робким в отношениях с другими людьми. Он может вести и чувствовать себя свободно и естественно в отношениях с людьми, от которых он ничего не ждет, но будет испытывать смущение, как только появится какая-либо возможность получить от кого-либо любую выгоду. Такая выгода может касаться таких осязаемых вещей, как информация или рекомендация, или она может иметь отношение к намного менее осязаемым вещам, таким, как возможность получения благ в будущем. Это справедливо для любовных отношений точно так же, как и для любых других. Женщина-невротик этого типа может быть откровенной и естественной с мужчинами, которые ей безразличны, но чувствует себя смущенной и скованной по отношению к мужчине, которому хотела бы нравиться, потому что для нее достижение любви отождествляется с получением от него чего-либо.

Некоторые представители этого типа наделены способностью хорошо зарабатывать, таким образом направляя свои побуждения в выгодное русло. Чаще же у них развиваются внутренние запреты в отношении зарабатывания денег. Они стесняются спрашивать об оплате или выполняют слишком большой объем работы без адекватного вознаграждения, таким образом представая в своем поведении более щедрыми, чем они в действительности являются. В этом смысле они склонны испытывать недовольство своим неадекватным заработком, часто не осознавая истинной причины этого недовольства. Если внутренние запреты невротика становятся столь разветвленными, что пронизывают всю его личность, тогда он начинает испытывать полную неспособность к самостоятельным действиям и вынужден искать помощи со стороны. Он опускается до паразитического существования, удовлетворяя таким образом свои эксплуататорские тенденции. Паразитическая установка такого рода не обязательно проявляется в грубой форме типа: «Мир должен обеспечить мне средства для жизни», но может принимать более утонченную форму ожидания благ от других, например проявления с их стороны инициативы, подачи идей для его работы. Короче говоря, ожидания того, чтобы другие принимали ответственность за его жизнь. Результатом будет странное отношение к жизни в целом: отсутствие ясного представления, что это его жизнь и что она зависит только от него. Но он предпочитает роль пассивного созерцателя, целиком и полностью полагаясь на судьбу. Поскольку при таких обстоятельствах обычно происходит больше дурного, чем доброго, почти неизбежно растущее озлобление против всего мира. Паразитическая установка может быть также обнаружена в невротической потребности в любви и привязанности, особенно эта потребность принимает форму стремления к материальным благам.

Другим частым результатом невротической тенденции ущемлять или эксплуатировать других является страх быть обманутым или самому превратиться в эксплуатируемого. Невротик может жить в постоянном страхе, что кто-то перехитрит его, украдет у него деньги или идеи, поэтому он будет подозревать в действиях каждого человека корыстное начало. Но когда его действительно обманывают, он реагирует вспышками гнева, явно неадекватного ситуации. Психологическая выгода проецирования собственной тенденции ущемлять других очевидна. Намного приятнее чувствовать по отношению к другим праведный гнев, нежели смотреть в лицо собственной проблеме. Кроме того, истерические личности часто используют обвинения как средство запугивания или с целью заставить другого почувствовать свою вину и таким образом поставить себя в положение обиженного. Синклер Льюис дал великолепное описание такого рода стратегии в образе миссис Додсворт…

Заслугой Альфреда Адлера является обнаружение этих стремлений и подчеркивание их важного значения и той роли, которую они играют в невротических проявлениях, а также обнаружение тех личин, в которых они проявляются. Однако Адлер утверждает, что эти стремления, образуя основную тенденцию человеческой натуры, не требуют в свою очередь какого-либо объяснения; их усиление у невротиков он возводит к детским чувствам неполноценности и физическим недостаткам.

Фрейд также видел много скрытых смыслов этих стремлений, но окне считал, что они составляют единое целое. Он считает стремление к престижу выражением нарциссических тенденций. Вначале он рассматривал стремление к власти, обладанию, собственности и присутствующую в них враждебность в качестве производных от «анально-садистической стадии». Позднее, однако, он признавал, что такого рода враждебность не может быть сведена к сексуальной основе, и предположил, что она является выражением «инстинкта смерти», оставаясь, таким образом, верным своей биологической ориентации.

Пути достижения власти, престижа и обладания отличаются в различных культурах. Их можно получить по праву наследования или благодаря наличию у человека определенных качеств, ценимых в его культурной группе, таких, как смелость, ловкость, талант и т.п. Они также могут приобретаться в результате необычных или успешных действий, совершаемых на основе данных качеств или благодаря благоприятным обстоятельствам.

В нашей культуре наследование общественного положения и богатства определенно играет некоторую роль.

Однако если власть, престиж и состояние приходится приобретать собственными усилиями, то человек вынужден вступать в соревнование и борьбу с другими.

Рождаясь в сфере экономики, соперничество распространяется на все другие виды деятельности и пронизывает сферу любовных отношений, межличностные связи, игру. Поэтому соревнование является проблемой

нашей культуре, и вовсе не удивительно обнаружить его в качестве неизменного центра невротических конфликтов.

В нашей культуре невротическое соперничество отличается от нормального тремя особенностями. Во-первых невротик постоянно сравнивает себя с другими, даже в ситуациях, которые не требуют этого. Хотя стремление к превосходству над другими существенно важно в ситуации любого соревнования, невротик мерится силами с людьми, которые никоим образом не являются его потенциальными соперниками и у которых нет с ним какой-либо общей цели. Вопрос о том, кто умнее, привлекательнее, пользуется большой популярностью без разбору ставится по поводу каждого. Его чувство по отношению к жизни можно сравнить с чувством жокея на скачках, для которого имеет значение только одно – опередил ли он другого. Такое отношение непременно ведет к потере или ослаблению реального интереса к любому делу. Не столь важно содержание того, что он делает, сколько вопрос о том, какой успех, впечатление, престиж будут в результате этого достигнуты. Невротик может осознавать установку на то, чтобы мериться силами с другими, или, не осознавая ее, может делать это автоматически, но едва ли когда-либо в полной мере он осознает то значение, которое имеет для него соперничество.

Второе отличие от нормального соперничества состоит в том, что честолюбивое желание невротика не исчерпывается тем, чтобы достичь большего, чем другие, или иметь больший успех, но предполагает также желание быть уникальным и исключительным. В то время как мы можем довольствоваться сравнительным успехом, его цель – всегда полное превосходство. Он может прекрасно сознавать, что им движет неослабевающее честолюбие. Чаще, однако, он либо полностью вытесняет свои честолюбивые стремления, либо частично скрывает их. В последнем случае он может, например, считать, что стремится не к успеху, а лишь к осуществлению того дела, ради которого работает. Или придерживаться убеждения, что лучше держаться в тени, не выпуская из своих рук всех нитей правления. Или он может признавать, что когда-то был честолюбивым, представляя себя в детских фантазиях то Христом, то вторым Наполеоном, то человеком, спасающим мир от войны, и т.п. Он может даже жаловаться на то, что теперь полностью лишен честолюбия, которое, может быть, сейчас бы ему и не повредило. Но если он полностью вытеснил его, вероятно, он будет убежден, что оно ему было абсолютно чуждо. Он вспомнит о своих грандиозных фантазиях лишь тогда, когда аналитиком будет вскрыто несколько защитных слоев. Однако в большинстве случаев, не осознавая той могущественной роли, которую честолюбие играет в его реакциях, он не придает какого-либо особого значения этим мыслям.