Салли мрачно смотрела на клавиатуру пишущей машинки, пытаясь сложить слова в осмысленную фразу, но в голове было пусто, и она заправила в машинку чистый лист бумаги. Она всегда с таким энтузиазмом относилась к своей работе, что слова выливались в быстрые плавные предложения, но теперешний непреодолимый барьер связывал нервы в огромный узел. Никогда прежде не приключалась такая беда, и она была обескуражена. Как можно что-то написать, если тема надоела до слез? А эта статья просто скучна!

Бром возвратился после вызова в офис Грэга.

— Я отбываю, — объявил он, очищая поверхность своего стола. — В Мюнхен.

Салли повернулась к нему.

— Что-нибудь интересное?

— Встреча лидеров Общего Рынка. Там ожидаются какие-то неприятности, может даже саммит сорвется. Увидимся, когда вернусь.

— Да, конечно, — попыталась улыбнуться Салли.

Бром остановился у стола и коснулся ее плеча.

— Что-то не так, Сал? Ты уже пару недель выглядишь нездоровой. К доктору ходила?

— Все в порядке, — заверила она, и он уехал.

Оставшись в одиночестве, Салли снова повернулась к пишущей машинке и, нахмурилась. Ей не нужен доктор, невозможно вылечиться от скуки. Почему она сидит в офисе? Грэг знает, что лучше всего ей работается на поле боя, но прошло три недели с тех пор, как она возвратилась из Вашингтона, и не получила ни единого задания, даже маленького. Вместо этого утонула в материалах для статьи, которую может написать любой. Она старалась, но натолкнулась на каменную стену, и наконец рассердилась. Если Грэг не собирается использовать ее, она хочет знать почему!

Решительно выключила пишущую машинку и направилась к офису Грэга. Его там не оказалось, так что Салли присела, решив дождаться, и пока ждала, раздражение спало, но намерение не исчезло. Природное упорство, сделавшее ее классным репортером, придало твердую решимость до конца разобраться в том, почему Грэг внезапно стал игнорировать ее. У них всегда были отличные рабочие отношения и уважение, смешанное с привязанностью, а теперь похоже, будто Грэг больше не доверяет ей выполнять работу.

Ей пришлось почти сорок минут ждать возвращения начальника, и когда он открыл дверь и увидел ее, то на лице отразилось беспокойство прежде, чем он сумел скрыть эмоции.

— Привет, куколка, как продвигается статья? — приветствовал шеф.

— Никак. Я не могу ее написать.

Он вздохнул от прямолинейного заявления и сел за свой стол. Потом с минуту поиграл карандашом и сказал:

— У всех нас иногда бывают проблемы. Что не так со статьей? Чем-нибудь помочь?

— Просто скучно, — честно призналась она, и Грэг вздрогнул. — Не знаю, почему вы поручили мне такую ерунду, так вот я и пришла спросить — почему? Я хорошо делаю свою работу, но вы не позволяете мне заняться ею. Пытаетесь вынудить меня уйти? Рис решил, что не годится, чтобы жена работала на него, но и не хочет плохо выглядеть, уволив меня?

Грэг провел пальцами по седеющим каштановым волосам, жесткое твердое лицо напряглось.

— Поставь себя на мое место, — пробормотал он. — Ты не можешь просто отдохнуть какое-то время?

— Нет! — взорвалась Салли, затем взяла себя в руки, — извините, я догадываюсь, что это не ваша вина, вы всегда давали мне задания и знали, что я справлюсь. Это ведь Рис, не так ли?

— Он отстранил тебя от зарубежных командировок, — подтвердил Грэг.

Хотя Салли и приготовилась к чему-то подобному, но услышать слова, высказанные вслух и подтверждающие ее подозрения, было большим потрясением, чем она ожидала. Она побледнела и съежилась на стуле. Отстранил от командировок! Это просто смертельный удар. Всю страсть, которую она когда-то предложила Рису, она перенесла на свою работу, после того, как он ушел, и за эти годы узнала, что приносящая удовлетворение работа обогащает жизнь. Она не сомневалась, психолог скажет ей, что работа — просто замена того, чего она на самом деле хотела — именно этого мужчину, и возможно, сначала так и было. Но она больше не тот человек, которым была семь лет назад; она стала зрелой независимой женщиной и чувствовала себя как музыкант, у которого повреждены руки, как будто жизнь рухнула.

Горло перехватило от ужаса, и она просипела:

— Почему?

— Я не знаю, почему, — признался Грэг. — Послушай, милая, все, что я знаю — он отстранил тебя от зарубежных командировок. Ты по-прежнему можешь заниматься чем-нибудь в Штатах, и несколько заданий вполне подошли бы, но я держал тебя здесь, потому что кто угодно мог этим заняться, а я хотел, чтобы ты была свободна на случай, если произойдет что-нибудь важное. Возможно, я не прав. Я пытался сделать то, что лучше для журнала, хотя знал, что тебе трудно оставаться на одном месте так долго. Если что-нибудь подвернется — неважно что — ты возьмешься? Только скажи, и задание будет твоим.

— Разве это дело, — уныло ответила она, и он нахмурился.

Поражение — совсем не то, чего он ожидал от Салли. Потом она подняла взгляд, и темно-синие глаза вспыхнули гневом.

— Вообще-то, если вдуматься, да, я действительно хочу этого. Чего угодно! Если вы сможете услать меня куда-нибудь подальше хотя бы на полгода — было бы просто прекрасно. Единственный способ удержаться от убийства Риса — держаться вдали от него. Предполагается сохранять в секрете, что я отстранена от зарубежных командировок?

— Я так не думаю, — опроверг Грэг. — Я не стал говорить тебе только потому, что надеялся подобрать другую подходящую работу, но ничего не подошло. Почему же он тебя отстранил?

— Вот я и задам Рису тот же самый вопрос, — решилась она, и кошачья улыбка изогнула губы при мысли о предстоящем сражении с самонадеянным мужем.

Грэг отклонился на спинку кресла и изучал внезапно вспыхнувшее личико, горящее предвкушением борьбы. Минуту назад он волновался о ней, боясь, что живая энергия исчезла, но теперь уважительно усмехнулся. Салли расцветала, преодолевая препятствия, и благодаря этой особенности стала одним из лучших репортеров.

— Доделывай свои дела, — хрипло велел он. — Ты нужна мне в поле.

Аманда Мид, секретарь Риса, улыбнулась Салли, едва та вошла в приемную. Аманда была секретарем еще прежнего издателя, и знала всех сотрудников. Ее благоразумие и лояльность подтверждались тем, что не циркулировало никаких слухов о частном разговоре Салли с Рисом, за что Салли была ей благодарна. Она не хотела, чтобы о них пошли сплетни или чтобы Рис вбил себе в голову, что надо выбросить ее за борт, чтобы пресечь кривотолки.

— Привет, Салли, — приветствовала ее Аманда. — Могу я помочь тебе чем-нибудь, или ты хочешь увидеть босса?

— Босса, если можно, — ответила Салли.

— Через минуту, — подтвердила Аманда, — но у него встреча в двенадцать за обедом с мисс Уильямс, так что он вскоре уедет.

— Я ненадолго, — пообещала Салли. — Спроси, может ли он принять меня.

Аманда набрала внутренний номер, и Салли выслушала, как та объясняет причину беспокойства. Через несколько секунд секретарша повесила трубку и снова улыбнулась.

— Заходи, он свободен и в очень хорошем настроении в последнее время!

Салли засмеялась.

— Спасибо за информацию, хотя я и не собиралась просить о повышении!

Подойдя к кабинету Риса, она вошла внутрь и плотно закрыла за собой дверь, чтобы их переговоры не были подслушаны. Рис стоял перед огромным окном из зеркального стекла, глядя на полчища людей внизу, снующих вверх и вниз по улице. Он был без пиджака, запонки лежали на столе, закатанные рукава демонстрировали мускулистые предплечья. Когда он повернулся, она увидела, что он и без галстука; он больше походил на репортера, чем на издателя, и излучал исключительную мужественность.

— Привет, детка, — протянул он, грубый бархатистый голос содержал интимные нотки, заставившие участиться пульс. — Тебе потребовалось довольно много времени, чтобы добраться сюда. Я уж подумал, что ты опять играешь в прятки.