Ровно в полдень торжественная процессия въехала в празднично украшенный Даллин. Этот приземистый, крепко сбитый городок с каменными укреплениями был построен более 300 лет назад в дельте реки Сальвы северными варварами — норлунгами, нападавшими на прибрежных жителей. Его история всегда казалась Хельви примечательной. Когда ослабленный внутренними распрями Монсальват пал к ногам завоевателей, беотийцы разрешили добровольно покорившимся племенам остаться на землях Западной Сальвы. Вновь образованное герцогство перешло под управление тех представителей монсальватского королевского дома, которые принесли Беоту вассальную присягу. Остальные были изгнаны за пределы старого Монсальвата в труднопроходимые холодные северные дебри, где и встретились с местными дикарями. Крупные и белокожие норлунги совершали невероятно длинные морские походы, носили шкуры и не любили чужаков. Начались стычки, взаимные грабежи, торговля, браки и, наконец, полное смешение с той частью норлунгов, которая жила на побережье, а не на островах.

Даллин был первым городом, специально построенным для обмена товарами между сальвами и северянами. Там они впервые начали жить бок о бок. Его старая архитектура сочетала черты суровой северной непритязательности и неожиданные, поистине прекрасные всплески древнего монсальватского стиля с его резьбой по камню, поясами ложных колонн, круглыми базиликами и небольшими цветными окнами. Любой, кто попадал в старую столицу Северной Сальвы, бывал очарован ее слегка провинциальным, безмятежным обликом. Бурление жизни давно ушло с этих тесных, не правильно проложенных улиц в Южный Гранар, где сейчас находилась резиденция королей. Теперь Даллин населяли рыболовы и торговцев, увозившие северную рыбу вглубь страны. Он мог только во сне грезить о былых временах, когда по его мостовым гарцевали царственные всадники: ведь другая половина дома монсальватских владык не покорилась завоевателям, ушла в леса и обрела приют именно здесь.

Древнее предание гласило, что Великая Сальва возродится, когда две ветви королевского рода вновь соединятся вместе. Прежний герцог Деми и король Рэдрик знали, что делали, когда обручали своих детей, но едва ли могли предположить, что до свадьбы пройдет 20 лет и сами они уже не увидят этого дня.

На праздник прибыло множество гостей. Предприимчивые даллинцы были чрезвычайно довольны, уже выгадывая, сколько могут получить за постой такого количества народа и поставки провизии ко двору. После тягот войны королевская свадьба была настоящей удачей. Люди плотными рядами стояли вдоль дороги и махали дубовыми ветками. Этот старый сальвский обычай должен был принести молодым крепость семейных уз, здоровье и долголетие.

Пришли и поклонники древних норлунгских культов, которых Хельви запретила разгонять. Они кропили дорогу впереди коней водой, стекавшей с охапок березовых веток, окунаемых в чаны с кипятком. В воздухе стоял аромат хорошей бани на травах, от которого злые духи должны были бежать за версту. Отец Робер очень не одобрял снисходительного отношения королевы ко всем этим колдунам из прибрежных лесов. Когда-то, вступая на престол, она и сама с готовностью согласилась бы сжечь их в одном большом костре. Но годы власти сильно изменили взгляды Хельви: ей было важнее спокойствие немногочисленных норлунгских племен на побережье, их верность и желание вовремя предупредить о приближающихся ладьях морских варваров, чем насильственное и быстрое обращение в истинную веру. Пусть все идет своим чередом, они допускают к себе проповедников и это уже хорошо.

Даллинцы и гости восторженно кричали, провожая свадебную процессию. Деми показалось странным, что они произносят и его имя, но вскоре лорд понял причину. Люди устали от войны, а брак их королевы с герцогом Западной Сальвы без единого выстрела принес стране крепости, за которые давно велись стычки на границе. Был подписан и мирный договор с Беотом, чего не случилось ни после первой, ни после второй войны. Харвею на мгновение стало их жаль: «Простонародье до сих пор уверено, что для королей любой договор — не кусок бумаги! Будем надеяться, что Хельви знает, что делает». Лично он был в Дагмаре не уверен.

Под аркой второго кольца стен на голову всадников полетели цветы.

— Да здравствует добрая королева Хельви!

— Да здравствует храбрый д’Орсини! Победитель фаррадцев!

— Да здравствует лорд Босуорт! И его горцы! Ура!

Здесь собрались вчерашние воины — лучники и пехотинцы — которые после окончания войны вернулись домой. Дерлок поймал букет незабудок и, подъехав к королеве, галантно вручил ей цветы. Этот жест вызвал новую бурю восторга.

— Ура! Ура королеве! — гремело над площадью. — Ура лорду Босуорту!

Харвей поморщился. Здесь он явно был лишним. Его никто не знал и не хотел знать. Для них королева и этот горец представляли собой единое целое.

— Эй, Дерлок, чего смотришь? Хватай ее и беги! — крикнул кто-то из задних рядов. — В горах невест крадут!

Босуорт побледнел, как полотно. Он вскинул голову, стараясь разглядеть, кто осмелился произнести такое. Но человек, нахлобучив шляпу, растворился в толпе. Деми при этом видел то, чего не заметил разъяренный фаворит: довольно ухмыляющееся лицо Лоше Вебрана.

Королева слишком резко дала коню шпору, и Пенка едва не скакнул вперед. Процессия двинулась дальше.

— Не хорошо получилось. — сокрушенно сказал за спиной у Харвея папаша Ламфа, обращаясь к д’Орсини.

— Если б я заметил, кто это, удавил бы своими руками. — отозвался рыцарь. — Видит Бог, я не люблю Дерлока, но ему и так плохо. Королева держится лучше.

Деми усмехнулся. «Как держусь я, не интересует никого. И это к лучшему».

Между тем кавалькада всадников двинулась не к кафедральному собору, как ожидал лорд, а другой улицей, к старому королевскому замку.

— Куда мы едим? — спросил он у Хельви. — Разве венчание будет в дворцовой часовне?

— Ну нет. — отозвалась молодая женщина. — Весь город собрался на нас посмотреть, а мы будем прятаться? У нас час до начала церемонии. Людям надо переодеться после верховой езды, выпить горячего молока или вина для поддержания сил. Не забывай, мы встали еще затемно. Да и ты, я вижу, выглядишь не лучше. Не спал?

Харвею не понравилась ее догадка.

— А вы, Ваше Величество?

— Можешь говорить мне «ты». — бросила она. — Я спала, как убитая, хлопнув на ночь стакан вербены. Я всегда так делаю, когда предстоит тяжелый день. За десять лет мои нервы уже ни к черту. — Хельви осеклась, поняв, что все это можно было сказать и по-другому. «Иногда мои матросы выражаются изящнее», — вспомнила она слова жениха.

Он понял, от чего королева смутилась и внутренне восторжествовал. «Но с другой стороны, в праве ли я ее винить? Поход на поход, еще на поход. Какая женщина это выдержит? Что странного, если она говорит, как маркитантка? — лорд быстро глянул через плечо на Дерлока. — Явно жизнь с этой рыжей скотиной не прибавила ей хороших манер. — Харвей грустно усмехнулся. — А жизнь со мной не прибавит счастья». Герцог был достаточно самокритичен, чтоб именно так закончить свою мысль. «Какое все-таки невыносимое свинство! Чему радуются люди? Что их королева выходит замуж без любви? Все они прекрасно знают, с кем она хотела бы стоять под венцом».

Лошади, стуча копытами, въехали на просторный замковый двор. Жилище старых сальвских королей выглядел удивительной каменной игрушкой, чудом перенесенной из незапамятных времен. Монсальватские мастера умели покрывать стены сплошной каменной резьбой от фундамента до конька крыши. Они делали в домах маленькие узкие окна, разделенные колонками из белого туфа, и возводили посреди двора квадратные фонтаны, в которых теперь, как в озерцах, плавали водяные лилии.

Дворец выглядел оживленным и праздничным, от чего его старинное очарование ничуть не теряло. Но Харвею захотелось оказаться здесь в безлюдный день и побродить мимо его двухэтажных крыльев с остроконечными крышами, заглянуть в подвалы, подняться на башенки.