— Начнем?

Оба противника огляделись вокруг себя, выбирая площадку для боя. Здесь было менее удобно, чем два месяца назад в лесу, где они едва не подрались из-за Сорчи, но Деми счел, что ни кусты жасмина, ни темнота не помешают ему раскроить череп противнику.

Босуорт был крупнее него. Шире в плечах и мощнее в кости. Не даром Хельви испугалась именно за мужа. Кроме того, горец считался опытным бойцом. Но ведь и Харвей последние десять лет жизни провел не в монастыре, обучая девиц рукоделию. Высокий и сильный он рассчитывал на свою ловкость и не боялся противника.

Придя в себя, Хельви последовала за ними, но не стала спускаться в сад. На втором пролете лестницы в стене боковой башенки существовало узкое окно, через которое она могла рассмотреть вечерний парк.

Когда королева прильнула к свинцовой решетке, мужчины уже обменялись ударами. Дерлок явно был сильнее. Он старался выбить шпагу из рук противника и заколоть Деми на месте. Но горец, не смотря на все свое искусство, в отличие от консорта, не прошел школу правильного боя в беотийском морском корпусе, это давало Харвею кое-какие преимущества. Некоторое время Деми приходилось уворачиваться, но, наконец, изловчившись, он полоснул врага по плечу.

Сдавленный рык Босуорта свидетельствовал о том, что удар достиг цели. После этого горец удвоил напор, но и Деми вполне мог двигаться быстрее, ускользая от смертоносных рубящих взмахов врага. Он еще ни разу не был ранен, а Дерлок уже потерял немало крови, его движения стали замедленными, и тут Харвей нанес ему еще один удар, теперь в предплечье, насквозь проколов руку. От боли Дерлок выронил оружие и тут же был сбит с ног.

Лорд Деми придавил коленом грудь противника и взвесил в руке кинжал, не очень понимая, что с ним делать. Ведь не убивать же в самом деле Босуорта! Гнев его прошел. Дерлок лежал на спине, униженный и проигравший ему по всем статьям. Харвею вдруг пришло в голову, что завтра над этим парнем, перед которым еще вчера пресмыкались многие придворные, начнут смеяться чуть ли не в глаза. Разве он это заслужил?

— Ну? — хрипло потребовал горец. — Очень нравится быть победителем?

— Харвей! Не надо! — Хельви уже успела спуститься с лестницы и бежала к ним. — Харвей, ради всего святого…

Дерлок отвернулся. «Бабьи сопли!» По его лицу Деми понял, как тому стыдно. Даже не за себя, за свою бывшую возлюбленную, которую он не отстоял, и которая теперь должна была, унижаясь перед мужем, просить за его жизнь…

— Сам знаю, что не надо. — бросил Харвей, убирая кинжал в ножны. — Погорячились и хватит. Вставайте, Босуорт.

— Какого черта? — Дерлок оттолкнул протянутую ему руку. — Сколько благородства! — он встал на ноги, — А не пошли бы вы… — горец выразительно пошевелил губами. — Я уезжаю, Хельви, — Босуорт обернулся к королеве. — Живи, как знаешь. Но на меня больше не рассчитывай, ни в горах, ни где. — фаворит неуклюже поклонился и захромал прочь.

Глядя на его громадную ссутулившуюся фигуру, удалявшуюся от нее в темноту, королева испытала щемящее чувство сожаления. Этот мужчина был рядом с ней шесть лет, и в радости, и в горе. Она едва удержалась, чтоб не броситься за ним вслед. Вместе с Дерлоком уходила часть нее самой. Важная часть, оторвать которую без крови казалось невозможным.

Харвей взял жену за плечи, внутренне боясь, что она сейчас сбросит его руку, но Хельви этого не сделала. Они побрели к двери в стене угловой башенки замка, выводившей в сад.

В покоях по прежнему пылал камин, уже согревший стылую комнату. Было тепло и уютно, но королева не могла отрешиться от мысли, что раненый Босуорт сейчас тащится где-нибудь по вымерзшему ноябрьскому парку, может чего доброго упасть и замерзнуть.

— Мак-Даган! — крикнула она в открытую дверь, и Харвей вспомнил, как в день их свадьбы Хельви тоже искала Мак-Дагана и тоже просила его проследить за командиром.

Отдав приказание найти Дерлока, она опустилась у стола и скрестила перед собой руки. Мысли ее витали далеко и, судя по выражению лица, были невеселыми.

— Все, — как бы про себя произнесла королева, — Конец всему.

Харвей понял ее по своему.

— Если вы так сожалеете о потере лорда Босуорта, мадам, могли бы не затевать всю эту комедию со мной. — зло бросил он. — С меня довольно. Я иду спать и советую вам, наконец, решить, кого из нас двоих вы считаете мужем.

— При чем здесь это? — королеву покоробил и его тон, и его полное непонимание происходящего. — Два упрямых, лезущих напролом идиота! — с презрением заявила она. — Все, на что вы способны — это лелеять свою тупую гордость. На которую к тому же никто и не посягает! — Хельви встала и тоже собиралась выйти, но Харвей поймал ее за руку.

— Тогда объяснитесь, потому что я не собираюсь выслушивать ваши гадости.

Она снова села, сердито глядя на мужа.

— Сегодня мы нарушили давно сложившуюся и хорошо продуманную систему равновесия сил в стране. — сказала королева. — Дерлок как командир горских отрядов был одним из ее важных звеньев. Мы даже не можем предугадать всех последствий, которые повлечет его уход. Потеря контроля над кланами — наименьшее из них.

Харвей потер подбородок.

— Думаешь, он сумеет разжечь новое восстание? — честно говоря, консорт слабо верил в подобную возможность.

Но Хельви держалась другого мнения.

— Там ничего не надо разжигать. — сказала она. — Просто убрать руку, которая их сдерживает, и этого будет достаточно. А Дерлок, как ты слышал, намерен уехать. Не думаю, чтоб в горы. Теперь, когда он перестал быть фаворитом, там его могут встретить еще большими издевательствами, чем при дворе.

— Скоты. — не удержался Харвей.

— Скорее всего он отправится в свое поместье здесь, в Гранаре. — не обратив на замечание мужа особого внимания, продолжала Хельви. — И устранится там от дел. А это значит… — она помедлила, — это значит, что кланы наверху почувствуют слабину. И хуже всего то, что мы практически ничего не можем поделать. — королева покусала губы. — Второго такого, как Дерлок, в горах нет.

— Будем надеяться на лучшее. — Харвей мягко обнял ее сзади за плечи. — Я же не мог отдать тебя ему. Даже ради всех горцев мира.

Хельви прижалась щекой к его ладони.

— Конечно, нет, милый. — она устало улыбнулась. — Произошло то, что должно было произойти. Рано или поздно. Иди спать. Я немного еще посижу и приду.

Деми не стал возражать, прекрасно понимая, что королеве надо побыть одной.

Наутро стало известно, что лорд Босуорт, дав перевязать себе раны и отдохнув, отправился в свое поместье Ласточкин Утес у моря. Удивленным друзьям он сообщил, что больше не командует отрядами гранарских горцев, слагает с себя все должности и намерен остаток жизни посвятить пчеловодству.

Рассказывая об этом королеве, Мак-Даган то и дело бросал мрачные взгляды в сторону консорта, стоявшего рядом с Хельви.

— Никто его не лишал команды. — спокойно сказала женщина. — Не отнимал титулов и должностей. Попробуйте понять его, Мак-Даган. Ему сейчас трудно при дворе, хотя для меня он остается самым дорогим другом, и я всегда рада его видеть.

— Да, люди злы. — согласился заместитель Босуорта, временно принявший на себя его полномочия по управлению горскими отрядами. — Для многих отъезд лорда Дерлока — настоящий праздник. — он снова посмотрел на Деми.

— Ты ошибаешься, Йен. — покачала головой королева. — Не для нас во всяком случае. Я очень хочу, чтоб твой командир поскорее вернулся. И, — она не сдержала улыбку, — зная Дерлока, скажу, что его любовь к пчелам не продлится долго.

Мак-Даган хмыкнул. Он-то был уверен в том же самом, но со своей стороны не поручился бы, что, когда Босуорт охладеет к тихим сельским радостям, он вернется ко двору, а не поедет в горы.

Вчера, пока Дерлоку перевязывали раны, он нес такое, от чего волосы вставали дыбом. О кланах, которые только и ждут удобного момента, чтоб снова напасть на долины. О том, что лично он легко мог бы поднять мятеж в горах, но пока не хочет… А под конец напрямую спросил, готовы ли его верные соратники, разжиревшие в теплом Гранаре, вновь уйти в горы?