Родриго вывел ее из убежища окружающих озабоченных лиц: Каресса… Никко… Аристо… цыганка… в толпе неожиданно появилось лицо Леона, возможно, слегка огорченного, но с восхищением взирающего на победителя.

Джульетта ничего не могла поделать и позволила Родриго да Валенти вести ее, как овцу на бойню. Она могла бы ругаться, визжать, рвать на себе волосы, царапать его лицо, чтобы раны кровоточили, но единственное, чего она добьется — выставит себя дурой.

Потому что все решено, она целиком во власти Дюранте де Алессандро. Если пожелает, он может отправить ее в монастырь или выдать замуж за лягушку. Он может заставить ее скрести полы, пока она не сотрет пальцы в кровь. Может усадить ее в кровать, уставить столы сладостями и еще приставить евнуха, пока она не сойдет с ума или не растолстеет, как сосиска.

Однако Джульетта знала, как любит ее отец, знала и то, что ей многое прощается из того, за что другие были бы наказаны.

Мелькнула мысль, что все бумаги, связанные с помолвкой, вряд ли подписаны. Она не сдастся без борьбы, ей не нужна эта пародия на замужество.

Девушка тяжело, даже яростно наступила на больную ногу — пусть ей будет плохо. Может быть, рана загноится, нога отсохнет и отвалится… даже Родриго да Валенти не нужна одноногая жена.

Приблизившись к столу, где ожидал принц, она отпустила руку Родриго и подняла голову. Скрывая боль и гнев, Джульетта подошла к отцу. Она из семьи Алессандро и на глазах у всех будет вести себя соответственно.

— Каресса! — позвал принц. — Никколо! Подойдите к нам!

Толпа гостей восторженно зашумела, и Джульетта догадалась, что мать и брат позади них. О, отец знал, как играть с людьми… как пользоваться моментом.

Он подошел, чтобы встретить их — церемонно поцеловал руку дочери, обнял Родриго и Никко. Приподнял Карессу и поцеловал, прежде чем отпустить.

И людям это нравилось. Им нравился принц. Им нравилась его семья. И все были в восторге от того, что для жизнерадостной прелестной Джульетты де Алессандро найден муж.

— Если вы думаете, что я смирюсь с этим, вы жестоко ошибаетесь, — тихо сказала Джульетта стоящему рядом Родриго.

Она сидела на диване в комнате родителей, положив укрытую легким покрывалом ногу на подушку. Данте в коридоре договаривался с каким-то человеком о составлении брачного контракта.

На какое-то время они остались одни, и Джульетта воспользовалась моментом, чтобы высечь этого развратника Родриго да Валенти.

Тот стоял возле небольшого письменного столика с бокалом вина в одной руке, другой поглаживая тонкое стекло. Его пальцы замерли при этих словах.

— Для меня это был такой же сюрприз, как и для вас.

Явно не поверив, девушка презрительно взглянула на него.

— Тогда скажите отцу, что вы отказываетесь!

Он слегка приподнял брови.

— У меня нет привычки оскорблять даму, madonna. Даже если она, возможно, заслуживает головомойки, — их взгляды встретились, и Джульетта почувствовала, как он притягивает ее. — И потом, надо быть совершенным идиотом, — спокойно продолжил Родриго, — чтобы отказаться от руки дочери принца Монтеверди, даже если бы та была уродлива, как ведьма, и остра на язык.

Девушка глубоко вздохнула.

— Скажите отцу, что вы не хотите жениться на мне, или…

Родриго на мгновение опустил ресницы, затем вновь взглянул на нее.

— Или что? — мягко спросил он.

Бросив быстрый взгляд на чуть приоткрытую дверь, она ответила:

— Или я расскажу отцу, что случилось той ночью.

В последовавшей за угрозой тишине из коридора донеслись голоса. Родриго подошел к дивану так близко, что Джульетта могла дотронуться до него. Он присел, и их глаза оказались на одном уровне.

— Вы можете рассказать ему что угодно, Джульетта mia, — его дыхание касалось ее щеки, а губы, казалось, ласкали ее имя, — но что бы вы ни рассказали, вы погубите себя.

Родриго видел, как девушка поджала губы, и ощутил ноющую боль сожаления. И все-таки он не позволит ей поменяться ролями и вынудить его защищаться, когда оба знают правду. Даже Джульетта де Алессандро должна признать свою долю вины, хотя бы перед самой собой. Он не позволит ей уйти от ответственности с помощью подобной тактики.

Родриго искренне надеялся, что на самом деле ее характер лучше. Должен быть лучше, Данте и Каресса не могли вырастить столь эгоистичного ребенка.

А ты наивный идиот, если рассчитываешь на здравый смысл, твое сердце опережает разум.

— Возможно, — ее глаза потемнели, — и особенно, когда имеешь дело с человеком низкого происхождения, ничего не знающим о хороших манерах.

Никогда за свои семнадцать лет она так уничижительно не отзывалась об обстоятельствах рождения другого человека. Одна ее часть испытала отвращение, но другая, темная и злая, одержала верх.

— Извините меня, сделайте милость, — тихо, с сарказмом ответил он, — но невежественный цыган не знал, что у некоторых особ ложь считается хорошими манерами, как и неприятие последствий своего… поведения.

— Несмотря на вашу угрозу, сеньор, я могу пойти в Санта-Лючию, — живо воскликнула Джульетта, — а вы будете вынуждены испытать гнев моего отца за вашу роль в нашей… встрече.

— Тогда, может быть, вам следует рассказать Его Превосходительству о своем желании служить Богу. Это, кажется, ваше давнее желание, при вашей чувственной натуре.

— Вы отвратительны! — бросила она сквозь зубы. Но и в гневе Джульетта поймала себя на том, что рассматривает заживающие раны на его щеке.

— С другой стороны, — продолжал Родриго, явно не задетый ее заявлением, — если я расскажу ему о том, что случилось у табора — вашу версию или мою — то он ведь воспользуется этим, как еще одним доказательством необходимости брака. И может даже принять меры к ускорению свадьбы.

Такое рассуждение разрушило чары и заставило ее опустить глаза на высунувшуюся из-под покрывала ногу. И что это на нее так подействовал вид раненой плоти? Неизвестно почему пальцы ноги замерзли, тогда как все тело хранило тепло гнева, вина и близости Родриго да Валенти, хотя последнее она бы отрицала.

— Вам холодно? — мягко спросил он. Не успела Джульетта ответить, как Родриго уже поправил покрывало, прикосновение его теплых пальцев показалось ей удивительно чувственным. Невольно девушка вспомнила, как совсем недавно он ухаживал за ее ногой, вызывая в ней вовсе не болезненные ощущения.

Она с трудом подавила желание отдернуть ногу, когда в комнату вошел отец. В его глазах мелькнула искорка, когда Родриго выпрямился, поправив покрывало.

— А… вижу, вы укрепляете знакомство. Бумаги будут готовы завтра, — и продолжил, не дождавшись ответа: — Выпьем за предстоящую свадьбу?

Родриго подозревал, что Данте знает об истинных чувствах дочери, но делает вид, что ничего не случилось. Надо будет воспользоваться этой тактикой.

Данте предложил Родриго еще вина и передал бокал Джульетте.

— Поможет от боли в лодыжке, дочь.

Принимая бокал, девушка внимательно посмотрела на отца, отметив жизнерадостность в его лице, в каждом движении. Как победитель битвы, мрачно подумала Джульетта. Оживлен даже больше, чем обычно, и причина этому понятна.

— Надеюсь, вы не решили мою судьбу на бойцовом поле? — ласково спросила она.

Брови Данте взметнулись, губы сложились в улыбку.

— Конечно нет, Джетта. Твое будущее благополучие слишком важно для нас с матерью, чтобы так, походя, решать этот вопрос, — принц поставил глиняный кувшин на стол и наклонился к дочери.

— Все было решено почти шесть лет назад, хотя даже Родриго не знал о моих намерениях, — Данте подошел к молодому человеку, обнял за плечи и с улыбкой посмотрел на него. — Эта пара — моя давнишняя мечта. По многим причинам это великий день для дома Алессандро.

Родриго скрыл свое лицо, низко наклонившись к бокалу.

— Вы льстите скромному солдату, principe, — тихо произнес он. — И, возможно, обижаете Мону Джульетту.

Джульетта ощутила, как полыхнуло жаром лицо, потому что он попал в точку. Она наблюдала, как он пьет, опускает бокал, поднимает на нее глаза. По неизвестной ей самой причине девушка не выдержала взгляда. Виновата ли в этом искренность голоса Родриго, показавшая, что он менее высокомерен, чем она хочет считать? Или все дело в том, что Родриго имеет какую-то необъяснимую власть над ней — и физически, и эмоционально, хотя она сопротивляется этому? Данте сжал плечо будущего зятя.