И до этого была причина ненавидеть его, теперь чувство мести возросло в сотню раз. Но, если не получить помощи Савонаролы, придется бежать в Рим с пустыми руками, вместо того, чтобы триумфально предстать перед Габриэлой ди Корсини с головой Родриго да Валенти.

Привычный запах ладана отвлек ее от мрачных мыслей, она подняла голову и устремила взгляд на висящее перед алтарем распятие. Глаза сузились, но причиной был гнев, а не сосредоточенность на божественном. Монахиня вспомнила события той дьявольской ночи, когда ей пришлось спешно покидать Санта-Лючию. После того, как Валенти увез Джульетту де Алессандро, им пришлось целую вечность слушать завывания карлика (вероятно, тому удалось освободиться от кляпа). За это время цыган имел наглость выкопать на монастырском кладбище могилу для умершей цыганки и похоронить ее! И даже когда он ушел, добровольцев выпустить пленного слугу не нашлось. Все боялись чумы. Хотя, конечно, не будь ее запрета, кто-нибудь сделал бы это просто ради того, чтобы спокойно поспать.

— Чем дольше он там, возможно, тем лучше, — осмелилась заметить сестра София. Они вдвоем наблюдали за происходящим со второго этажа, где находились спальни. — Как только он освободится, так сразу поскачет в Монтеверди и поднимет шум. И, конечно, не умолчит о болезни сестры Джульетты и ее похищении.

Лукреция согласно кивнула, подозревая, что вероятность чумы у его дочери приведет принца в ярость больше, чем действия Валенти. Алессандро, конечно, возложит ответственность на нее. Но слова привратницы подали ей идею…

Когда Zingaro — очевидно, друг Валенти — закончил свое дело и уехал, Лукреция поняла, что лошадь карлика, судя по всему, осталась по ту сторону стены. Ей нужно бежать. Какую бы причину она ни придумала, как бы ни лгала и как бы ни поддерживали ее другие сестры, принц в лучшем случае бросит ее в темницу. Из аббатисы Санта-Лючия она превратится в узницу Монтеверди, с горечью подумала настоятельница. Как падший ангел.

Ей было трудно свыкнуться с мыслью, что вся тщательно спланированная жизнь превратилась в кромешный ад. А если Джульетта де Алессандро умрет от чумы…

Об этом лучше не думать.

Конечно, лошадь Аристо из Монтеверди послужит ее целям лучше, чем один из двух мулов, имевшихся в монастыре.

Поэтому, когда карлик стих, а сестры отправились спать, Лукреция выскользнула из обители и перелезла через стену. Не очень элегантно, но зато незаметно. Ключей от ворот было всего два, и один сестра София прятала под подушкой, а другой забрал Валенти, будь он проклят!

Лукреция ускакала, чувствуя за спиной дыхание принца Монтеверди. Денег у нее было мало, а еще нужно подкупить стражу, чтобы проникнуть ночью за стены Флоренции. Беспокоило ее и то, что теперь она брошена на милость человека, которого многие считают неистовым фанатиком. Человека, который может преспокойно забыть, как она терпеливо выслушивала его жалобы и обиды, утешала, успокаивала и поддерживала планы восстановить утерянные позиции и влияние над сибаритствующими флорентийцами. И даже вдохновляла на неподчинение Его Святейшеству.

Да, этот человек вполне может забыть щедрую финансовую поддержку, которую до своего падения оказывали Сан-Марко Корсини.

Что, если непредсказуемый Савонарола интерпретирует ее побег как противоречие воле Божьей? И даже передаст ее принцу Алессандро, чтобы завоевать милость такого влиятельного человека?

И снова Лукреция переменила ход мыслей, направив их на главное — побег.

Размышления прервал шорох шагов у алтаря. Отец Доменико, красивый, сильный мужчина, заменил сгоревшие свечи и поправил распятие.

Лукреция склонила голову, края капюшона коснулись щек. Она размышляла. Никто в Сан-Марко не возражал против ее присутствия, но ощущение одиночества и заброшенности не уходило. Единственный выход — связать себя с Савонаролой.

Как это сделать? Путь один, хотя и трудный — отец Джироламо избегает женщин. Но мать Лукреции была соблазнительницей и кое-какие знания передала дочери.

Беглая аббатиса Санта-Лючии обдумала все способы, с помощью которых женщина может завлечь и соблазнить мужчину. В конце концов, Джироламо Савонарола всего лишь человек… с человеческими потребностями. А ее считают миловидной, хотя и приходится скрывать свои прелести под складками рясы и грубого капюшона.

Лукреция подумала о своем стройном теле под бесформенными свободными одеяниями, о прекрасных каштановых волосах под чепцом и капюшоном. Подумала о духах и помадах, которые можно тайком приобрести в mercato[49] прямо здесь, во Флоренции. Конечно, нельзя, чтобы это заметили, ведь Лукреция вторглась в мужской монастырь, ее могут проклясть за привнесение мирских соблазнов. А кое-кто может и поддаться ее чарам… Если ей не удастся каким-либо образом сделать приора зависимым от себя, она обречена.

И опять Родриго да Валенти будет ответственен за гибель еще одного члена семьи Корсини, но этого она не допустит.

— Мы прочесали все окрестности, и никаких следов, — признал Данте упавшим голосом.

Каресса смотрела, как муж, сидевший за столом в библиотеке, нервно приглаживает волосы. Она отложила все проблемы, даже те, что постоянно отзывались болью в сердце. Впервые с тех пор, как Аристо рассказал о событиях в Санта-Лючии, Данте признал свое поражение, что было ему совершенно несвойственно.

Его поза — склоненная голова и сгорбленные плечи — только подчеркивали охватившее принца отчаяние.

— Первое — и самое главное — это большая вероятность того, что Джульетта… умерла. Второе — я, кажется, полностью ошибся в своем суждении о Родриго де Валенти, — он обернулся к жене, его яркие глаза потускнели. — Мало того, что он доставил Джульетту в Санта-Лючию и настаивал, чтобы она оставалась там против нашей воли, так теперь, когда ей требовался врач, увез неизвестно куда, — Данте гневно ударил кулаком по столу. — Будь он проклят!

Каресса подошла к мужу, положила руки на плечи, легонько погладила.

— Аристо не заметил внешних признаков болезни, — в сотый раз напомнила она. — И конечно, если бы Джульетта умерла, Родриго уведомил бы нас.

Мышцы под ее пальцами напряглись.

— Вовсе не обязательно. Такой трус мог оставить ее где угодно и сбежать во Францию.

Карессу охватило несвойственное ей раздражение.

— Тогда зачем ему нужно было забирать ее? — она отвернулась от мужа. — И действовал он не как трус, и ты в нем не ошибся. В глубине души сам понимаешь, что Родриго на такое не способен, — не поворачиваясь к мужу, Каресса смотрела вдаль невидящим взглядом. — Валенти любит ее. Наверное, с первой встречи. Поставь себя на его место. Забудь о гневе, Данте. Что бы ты сделал в подобной ситуации?

Тот задумался.

— Если бы любил тебя превыше всего и боялся потерять… — голос его окреп, — то сделал бы то же самое. И женился бы, чтобы хоть несколько часов ты была моей.

Каресса едва не расплакалась.

— Так или иначе, ты бы отвез меня к лучшему врачу, обеспечил бы помощь и уход, верно?

Почувствовав ее горе, Данте встал и подошел к жене, обнял, прижался лицом к темному ароматному водопаду волос.

— Perdonami, amore mio. Прости, любимая, что к твоему горю я добавил свои страхи. Просто я…

Принц умолк. За окном открывался по-зимнему унылый пейзаж.

— Утром поеду снова. Вероятно, не так уж тщательно искали, раз не нашли никаких следов.

Вдруг, как по мановению волшебной палочки, из леса показался гнедой жеребец с двумя всадниками, один мужчина шел пешком.

И тут же, как знамение, прозвучал тревожный сигнал рога, нарушив мирную тишину утра.

Каресса вздрогнула, увидев путников. Надежда заполнила сердце.

Еще до того, как протрубил рог, Родриго знал, что стража будет начеку. Поэтому нисколько не удивился, что к ним двинулись несколько человек в одежде серебристо-сапфировых цветов Алессандро, как только они показались из-за деревьев.