— Да. Мы можем их схватить, если тщательно все спланируем.

— Но у тебя нет лошади, — возразила Джульетта.

Цыган покачал головой и отошел, чтобы погасить костер.

— Я выбрался из города в одной повозке с Валенти, — бросил он через плечо. — Моя лошадь осталась в конюшне около монастыря.

— Поедешь с Моной Джульеттой, — распорядился Карло. — Она самая легкая.

Подойдя к девушке, Марко вопросительно посмотрел. В его глазах светилось глубокое уважение.

— Я грязный, madonna, и… — робко произнес цыган.

Джульетта молча усмехнулась, представив, как она, должно быть, выглядит — и пахнет — после долгой изнурительной скачки. Ей даже захотелось продемонстрировать ему свои башмаки, но что-то удержало ее. Дочь принца протянула молодому человеку руку, и ее новый спутник уселся позади.

Девушка и понятия не имела, как глубоко он ее уважает, что готов отдать за нее жизнь. Ведь Джульетта рисковала, ухаживая за его Марией.

Начало светать, чистое тосканское небо обещало ясный, но холодный день. Действие наркотика прошло, и Родриго чувствовал себя неплохо. Правда, теперь чертовски болела и кружилась голова, очевидно, зелье частично снимало боль. К тому же он замерз и от долгого лежания в скрюченной позе занемел, ведь дно повозки было покрыто лишь тонким слоем соломы. Плащ под ним сбился, но когда Валенти немного пришел в себя, удалось расправить его и прикрыться.

И поездка… Dio! Он никогда в жизни так не ездил! Однако Родриго был доволен и даже мрачно потешался над своими похитителями, которым Морелло доставил массу неприятностей. Так им и надо, будь они прокляты…

Повозка вдруг дернулась. Должно быть, Морелло подался назад, потому что экипаж резко остановился и накренился. Жеребец пронзительно заржал, Родриго чуть не ударился затылком о борт повозки, потом тихонько подтянулся на руках.

— Чертово животное! — воскликнул разъяренный женский голос, и до Валенти вдруг дошло, что «отец Луис» не кто иной, как аббатиса Лукреция. — Мы теряем время! — рассерженно крикнула она. — Идиот! Лучше бы взяли мула.

Ответ монаха не был слышен из-за ржания скакуна.

— Почему бы тебе не сойти и не взять его под уздцы? — сказала Лукреция. — Идея была твоя и…

— Помолчи, женщина!

Родриго прильнул к щелке, надеясь, что солома скрывает его от монахов, сидевших впереди. Если он собирается бежать, надо осмотреться. Ждать Марко и Карло придется еще долго, а похитители могли разделаться с ним в любую минуту.

Но конечно, мрачно подумал пленник, не без борьбы.

Родриго еще раз удостоверился — кинжал на месте. Просто чудо, что оружие удалось сохранить. Надежда есть…

Повозка опять накренилась, причем столь резко, что от удара сорвавшейся бочки боковая стенка сломалась, а пленника выбросило на дорогу. Он едва успел заползти под экипаж, как оставшиеся бочки стали выкатываться на землю.

Родриго сунул в рот два пальца, набрал воздуха и резко свистнул. Услышав знакомый сигнал, Морелло рванулся вперед и поскакал по дороге. Повозка, раскачиваясь из стороны в сторону, тряслась за ним.

Обоих «монахов» тоже выбросило из экипажа. Если бы они не были серьезно ранены, а возможно, и убиты, Родриго рассмеялся бы. Одна фигура в неестественной позе распростерлась на дороге. Вторая тоже замерла неподалеку.

Его похитители — возможные убийцы, но в смерти нет ничего смешного.

Он свистнул второй, третий раз. Морелло резко остановился и повернул к нему. При этом повозка опрокинулась, и жеребец неуклюже тащил ее за собой.

Родриго удалось сесть. Сейчас его волновало одно: распрячь коня и без седла доехать до Флоренции. Он огляделся и прислушался, не раздается ли стук копыт. Ведь вдоль старой дороги из Рима во Флоренцию полно разбойников, весьма неразборчивых в средствах наемников, обосновавшихся на прилегающих холмах. Стать их добычей в его нынешнем положении нетрудно. Вот уж не повезет — быть спасенным Морелло только для того, чтобы пасть жертвой грабителей.

Из двух ближайших бочек по дороге растекался мед, похожий на жидкий янтарь. И внезапно ему вспомнились глаза Джульетты, такие же янтарные. Она. Снова.

Всегда.

Нужно выбросить ее образ из головы. Что толку? Надо освободиться от ее власти, закалить глупое сердце, ведь если Данте и не согласится на аннулирование брака, она никогда не станет по-настоящему его. Никогда его не примет. Нужно понять, что ждать от нее любви не стоит…

Морелло беспокойно бил копытом. Достаточно мрачных мыслей! Есть другие проблемы. Конь, пытаясь избавиться от непривычного бремени, попятился. Повозка заскрежетала по камням.

— Спокойно, мой храбрый Морелло, — ласково произнес Родриго, поднимаясь на колени. Все завертелось перед глазами, но он все же встал на ноги. Постоял, пошатываясь, потом решительно двинулся к скакуну, медленно переставляя ноги.

Жеребец негромко заржал, помотал головой и фыркнул, как будто чувствуя, что с хозяином не все в порядке.

— Успокойся, малыш, — повторил Родриго, хватаясь за уздечку. Погладил морду и уткнулся в мокрую шею — мир снова завертелся, в голове застучало, словно кто-то бил по черепу молотом.

— Думаешь избежать правосудия, убийца? — произнес позади чей-то задыхающийся голос. — Убийца невинных!

Родриго поднял голову, а Морелло снова заржал и ударил о землю копытом. Ясно, чей это голос. Но ведь она лежала на дороге…

Валенти медленно шагнул в сторону — ни на что большее он не был способен — и бросил беглый взгляд на дорогу, туда, где лежали тела. Одно все еще распростерто в пыли, а другое…

Холодок пробежал по спине — смерть рядом, он ощущал это. Неловко повернулся к противнику… и чуть не потерял сознание от головокружения. Лицо мелькало перед глазами — он то видел ее, то не видел.

Но образ этой женщины навсегда запечатлелся в его памяти. Призрак из преисподней: окровавленные каштановые волосы грязными слипшимися прядями спадают вниз, одно веко разорвано и зрачок смотрит прямо из раны, бледное, перепачканное кровью и грязью лицо. Нос сломан и повернут под необычным углом к щеке, из разбитого рта стекает кровавая слюна.

Но самое страшное, от чего кровь застыла в жилах — жуткая ненависть в глазах. Никогда в жизни не доводилось ему видеть такого искаженного кипящей злобой лица, некогда красивого. Казалось, воздух дрожит от ее враждебности.

— Это был несчастный случай, Лукреция… есть свидетели. Ваша ненависть ни на чем не основана и…

— Я увезу тебя в Рим, Валенти, — изуродованный рот искривился в жуткой гримасе. Она даже не слышала его слов. — Отвезу к Габриэле ди Корсини. Только сначала убью тебя! — Лукреция подняла руку с зажатым в ней кинжалом.

Родриго заслонился левой рукой, но что-то в ее кривой ухмылке подсказало — это еще не все…

Из складок рясы с быстротой змеи метнулась другая рука, и Валенти успел заметить в лучах восходящего солнца блеск другого оружия. Ему показалось, что время остановилось, и в эту долю секунды между ними замер изящный стеклянный стилет, в полой рукоятке которого белела жидкость.

Яд.

В последнем отчаянном усилии он успел отбить удар, но сил было мало — стилет все же рассек одежду и оцарапал ребра. А потом разлетелся на тысячу осколков, пролившихся на дорогу смертельным дождем.

Сама по себе рана была незначительной и боль от нее не шла ни в какое сравнение с сознанием того, что страшный яд проник под кожу. Собрав последние силы, Родриго рванулся к горлу убийцы…

И смутно услышал отдаленный стук копыт.

Пальцы сжимали ее шею, а глаза смотрели на дорогу. Лукреция смеялась ему в лицо, что-то кричала, но он не слышал. В ушах нарастал гром (или это стук копыт?), апатия охватывала тело. Ноги подкосились, и Родриго медленно осел на землю, увлекая за собой монахиню. Раз уж ему суждено погибнуть, то и она будет гореть в аду.

Последнее, что видел Родриго, это четыре несущихся во весь опор всадника. Маленького человека, чьи ноги, казалось, торчали под прямым углом к лошади, и рядом солнце золотых прядей, развевавшихся на ветру как знамя.