На следующее утро в Газете для любителей почитать лёжа, также принадлежавшей Гадкинзу, появилась статья Берегите карманы. В ней говорилось, что карманы нужно беречь от господина Спрутса, который хочет облапошить владельцев гигантских акций и уже начал протягивать к ним свои щупальца.

Обе эти статьи, конечно, не прошли незамеченными, в результате чего гигантские акции сразу подскочили в цене и к открытию давилонской баржи продавались уже не по пять, а по пятьдесят сантиков.

Господину Скуперфильду, который в то же утро прибыл на давилонскую баржу, эта цена, однако ж, показалась очень высокой, и он решил подождать денёчек, надеясь, что она вскорости упадёт.

На следующий день в газете, также принадлежавшей господину Гадкинзу, появилась статья, которая называлась Куда тянутся щупальца Спрутса?. В ней говорилось, что щупальца Спрутса тянутся к карманам владельцев гигантских акций с целью опустошить их. Эта статья также произвела своё действие, в результате чего акции стали продаваться по шестьдесят сантиков. Испугавшись, что в дальнейшем цена ещё больше повысится, Скуперфильд дал приказ своим крикунам покупать акции по этой цене. Горлодерики принялись скупать акции на всех трех баржах в огромных количествах. Продавцы акций быстро убедились, что товар их охотно покупается, и начали поднимать цену. На другой день гигантские акции продавались уже по семьдесят сантиков, а ещё через день по восемьдесят.

Богачи Жмурик, Тефтель и Ханаконда, не надеясь, что цена поднимется ещё больше, и опасаясь, как бы она не начала падать, поспешили продать свои акции Скуперфильду по восемьдесят сантиков. Правда, они тотчас же пожалели, что у них не хватило терпения подождать ещё немного. Дело в том, что господин Гадкинз продолжал своё дело и в тот же день напечатал статью, которая называлась Почему Спрутс помалкивает?. В этой статье Гадкинз указывал на то, что Спрутс не ответил ни слова на все возводимые на него обвинения. Раз он молчит, писал Гадкинз, значит, все это правда, а если все это правда, то Спрутс на самом деле решил подорвать доверие к Обществу гигантских растений и прибрать к рукам акции.

Каждый, кто читал эту статью, приходил к убеждению, что на следующий день акции будут продаваться ещё дороже и уж во всяком случае восстановятся в своей прежней цене. Скуперфильд был особенно рад, так как хотя израсходовал почти все свои капиталы, но успел скупить массу акций, и теперь ему оставалось лишь продать их повыгодней. Весь вечер он сидел у телефонного аппарата и звонил своим давилонским, грабенбергским и сан-комаринским горлодерикам, чтоб они с утра отправлялись на баржу и начинали продажу акций по фертингу штука. Целую ночь он просидел, высчитывая, какую получит прибыль, если все акции будут проданы по фертингу. Расчёт оказался довольно сложным, так как не все акции были куплены по одной цене: часть из них он приобрёл, как известно, по шестьдесят сантиков, другую часть по семьдесят, третью по восемьдесят.

Впрочем, все надежды Скуперфильда на огромные барыши вскоре лопнули, словно мыльный пузырь. Наутро, ещё до открытия давилонской баржи, в газете Давилонские юморески появилась статья, в которой объяснялись причины молчания Спрутса. В статье писалось, что Спрутс молчал, так как было смешно отвечать на какие-то нелепые, сумасбродные обвинения. Как мог господин Спрутс подрывать доверие к Обществу гигантских растений, в то время как никакого такого общества и на свете-то нет? спрашивалось в статье. Ведь с тех пор как учредители этого общества удрали с деньгами, общество само собой перестало существовать, так как что оно может стоить без принадлежавшего ему капитала. Какую цену могут иметь акции, если деньги, собранные от их продажи, бесследно исчезли? Абсолютно никакой ценности они иметь уже, конечно, не могут, и приходится лишь удивляться существованию чудаков, которые тратят денежки на приобретение акций, годных лишь на то, чтобы оклеивать ими стены в чуланах.

Нетрудно представить себе, что творилось на барже, когда скуперфильдовские горлодерики начали предлагать гигантские акции по целому фертингу штука. Ничего, кроме смеха, их предложения не могли вызвать. Видя это, Скуперфильд отдал распоряжение продавать акции по девяносто сантиков, потом по восемьдесят, по семьдесят Он мечтал уже лишь о том, чтоб хотя бы вернуть свои деньги, но не тут-то было! Никто не хотел брать акции, даже когда он понизил цену до пятидесяти сантиков.

В этот день Скуперфильд решил не снижать больше цену и подождать до следующего дня. Но на следующий день во всех газетах были напечатаны статьи, сообщавшие о бегстве Миги и Жулио, и опубликованы фотографии, снятые в тот момент, когда разъярённая толпа ворвалась в контору по продаже гигантских акций, чтоб потребовать свои деньги обратно.

На отдельных снимках можно было разглядеть пустые несгораемые сундуки, пустую несгораемую кассу с настежь раскрытыми дверцами, а также привязанную к подоконнику верёвку, по которой Незнайка и Козлик спустились вниз.

Никто, конечно, не знал, что Спрутс подкупил владельцев газет, чтоб они не печатали до поры до времени сообщений о бегстве Миги и Жулио. Но теперь, когда газеты сообщили об этом, Скуперфильду оставалось только выбросить свои акции. Их и даром никто не хотел брать. Истратив почти весь свой запас денег на акции, Скуперфильд, как принято говорить, сел на мель. Ему нужно было покупать для своей макаронной фабрики муку, нужно было платить рабочим, а поскольку денег на все не хватало, он решил снизить рабочим плату: вместо фертинга в день стал платить по полфертинга.

Рабочие были возмущены, так как и на фертинг они могли существовать только впроголодь. Они сказали, что бросят работу, если Скуперфильд не прибавит плату. Скуперфильд вообразил, что рабочие решили его попугать, и не стал прибавлять плату. Тогда рабочие бросили работу. Фабрика остановилась, и теперь Скуперфильд уже не получал никаких доходов. Он всё же не хотел удовлетворить требование рабочих, так как знал, что, не работая и не получая совсем никакой платы, они просто погибнут с голоду. Рабочим и на самом деле приходилось трудно, но им помогали рабочие других фабрик. Они знали, что если Скуперфильд одержит в этой борьбе победу, то и остальные фабриканты начнут снижать плату рабочим и тогда с богачами уже никакого сладу не будет.

Скуперфильд хотел набрать для своей фабрики других рабочих, но в Брехенвиле все безработные знали о борьбе, которую вели с ним рабочие, и никто не захотел наниматься к этому сквалыге.

Видя, что ничего не поделаешь, Скуперфильд решил совершить поездку в какой-нибудь другой город и навербовать там рабочих для своей фабрики. В какой-то газете он вычитал, что меньше, чем где бы то ни было, фабриканты платят рабочим в городе Сан-Комарике и что там будто бы наибольшее количество безработных.

Обрадовавшись, что ему удалось отыскать город, в котором рабочие терпят такие страшные бедствия, Скуперфильд оставил все свои дела и спешно выехал в Сан-Комарик.

Положение, в котором очутились Незнайка с Козликом, было чрезвычайно скверным. Им никак не удавалось устроиться на работу, и они буквально пропадали без денег. По примеру других безработных, они с утра до ночи околачивались в той части города, где были богатые магазины. Увидев остановившийся у дверей магазина автомобиль какого-нибудь богатого покупателя, они стремглав бросались, чтоб отворить дверцу и помочь богачу вылезти из машины, когда же богач возвращался из магазина, они помогали ему дотащить покупки и погрузить их в багажник. За это богачи иногда награждали их мелкой монеткой.

Заработав таким способом немного денег, друзья откладывали десять сантиков на ночлег, а на оставшиеся деньги ужинали в какой-нибудь дешёвой столовой. Обедать и завтракать в эти дни им удавалось редко. Козлик говорил, что если приходится переходить на одноразовое питание, то лучше всего питаться вечером, перед отходом ко сну, так как если проешь свои денежки днём или утром, то к вечеру всё равно снова проголодаешься и ночью не сможешь заснуть.