Элизабет обвела взглядом холл, но Кейтлин здесь не было. Она спустилась по лестнице на первый этаж, заглянула в комнаты для игр, салоны, полные гостей, поискала ее на террасе и в саду. Безрезультатно. Когда она направилась к лестнице, ведущей в восточное крыло, где располагались комнаты гостей, то наконец увидела Кейтлин. Та спускалась вниз в накинутом на плечи теплом, отороченном мехом плаще.

– Кейтлин! Боже правый! Куда ты собралась? Нижняя губа подруги задрожала, и беспокойство Элизабет усилилось.

– Передай Мэгги, что я благодарю ее за гостеприимство, но мне нужно срочно ехать в Лондон.

– Сейчас?! В такое время? Ты же доберешься до города не раньше полуночи!

– Это не имеет значения. Я уже распорядилась подать карету. Она должна ждать у входа. Скажи Мэгги, что, как только я приеду, тотчас же пошлю за вещами.

– Прошу тебя, Кейт, скажи, что происходит?.. Кейт заморгала, пытаясь сдержать слезы.

– Не знаю... пока не знаю. Но собираюсь выяснить. – И, повернувшись, исчезла за дверью.

Вне себя от волнения за Кейт, Элизабет бросилась искать Мэгги. Оставалось лишь надеяться, что, как бы то ни было, Кейт благополучно доберется до Лондона.

И что Рэнд, охваченный страшным горем, не совершил непоправимого, что, как Элизабет подозревала, вполне мог сделать.

Облаченная в шелковое платье изумрудного цвета, Кейт прибыла в особняк герцога на Гросвенор-сквер незадолго до полуночи.

К ее полному разочарованию, Рэнда там не оказалось.

Это не должно было бы ее удивить, но удивило. В глубине души она наивно полагала, что он и в Лондоне, точно так же как и в загородном поместье, скорбит по ребенку. Что ж, похоже, скорбь Рэнда давным-давно прошла.

А что, если Лавиния Уэнтуорт, леди Хэдли, сказала правду? Что, если Рэнд и в самом деле снова начал встречаться со своей давней любовницей Ханной Риз? Конечно, леди Уэнтуорт не сразу сказала об этом. Сначала она просто упомянула, что ходят всякие слухи, якобы дошедшие до нее.

Кейт потрясла головой, отгоняя неприятное воспоминание.

«Простите, но вы ошибаетесь, – сказала она тогда. – Мой муж находится в Лондоне по делам». После чего повернулась и направилась прочь, оставив леди Хэдли стоять там, где она стояла, но всю дорогу до Лондона перед ней то и дело возникало ее лицо с мерзкой, самодовольной улыбкой.

«Я не верю этому, – твердила себе Кейт. – И никогда не поверю». Рэнд поехал за ней в такую даль, на Санту-Амару. Он настоял на женитьбе, даже не настоял, а фактически вынудил ее согласиться. Если он так хотел жениться на ней, не станет же он после этого собственными руками разрушать то, что с таким трудом создал.

Однако по правде говоря, Кейт с самого начала знала, что Рэнду нужен был только ребенок. Теперь ребенка нет – сердце Кейт больно сжалось при мысли об этом, – и жена ему уже не нужна.

Оставив сонного Фредерика сидеть на козлах, Кейт поднялась по ступенькам на второй этаж, где находились их с Рэндом апартаменты, пытаясь преодолеть теснение в груди, которого она не чувствовала с тех ужасных дней, когда потеряла сына.

Она защитила Рэнда перед виконтессой в полной уверенности, что та ошибается. Проделав нелегкий путь до Лондона, чтобы его увидеть, она должна узнать правду.

Миновав собственные комнаты, Кейт прошла по холлу к апартаментам мужа. В спальне царил беспорядок, которого прежде практически никогда не наблюдалось. Обычно одежда Рэнда была аккуратно развешана в шкафу, а не разбросана по кровати. Но тут Кейт вспомнила, что сегодня четверг, а значит, у Персивала Фокса выходной.

Перси, по всей видимости, нет дома, но где же Рэнд? Кейт понимала, что должна его дождаться. Внезапно она заметила записку, написанную небрежным почерком, оставленную Рэндом на комоде для камердинера.

Взяв записку, Кейт прочитала и почувствовала, как у нее задрожали руки. «Уехал в оперу, потом отправлюсь в «Шателейн». Домой вернусь поздно. До завтрашнего дня ты мне не понадобишься».

Перси всегда волновался за хозяина, и Рэнд, очевидно, хотел его успокоить, уговаривала себя Кейт, прекрасно понимая при этом, что Рэнд развлекается. Вот только с кем? С друзьями – о чем она горячо молила Бога – или с любовницей?

Сглотнув, чтобы унять боль в груди, Кейт решительно расправила плечи, намереваясь узнать это во что бы то ни стало.

Спустившись с лестницы, она подошла к дворецкому, взяла у него из рук плащ и направилась к конюшне, располагавшейся позади дома. Кучер только что начал распрягать лошадей. Кейт приказала ему подождать, заметив, что карета ей еще понадобится.

– Слушаюсь, ваша светлость, – немного испуганно проговорил он. – Одну минутку. – Кейт уселась на сиденье, и несколько минут спустя в карете показалась голова кучера. – Куда едем, ваша светлость?

– В одно место под названием «Шателейн». Вам доводилось о таком слышать?

При тусклом свете фонаря она заметила, что кучер покраснел.

– Да, мэм, доводилось.

– Вы знаете, где оно находится?

Кучер несколько скованно кивнул. Похоже, раньше ему приходилось возить туда только Рэнда.

– Вот и хорошо. Я хочу, чтобы вы меня туда отвезли.

Помешкав секунду, кучер забрался на козлы, качая головой, словно хотел сказать: «Где уж их понять, этих господ». Несколько минут спустя они проехали по Пиккадилли, миновали Сент-Джеймс и направились к «Ковент-Гарден». Сидя в карете, освещенной горевшей внутри лампой, Кейт снова принялась истово молиться, чтобы Рэнд, этот самый сильный и добрый человек из всех, кого она знала, не причинил ей боли.

Сердце ее сжималось от страха. А что, если она в нем ошиблась? Что, если молиться уже слишком поздно?

Ханна Риз сидела напротив герцога Белдона в главном зале ресторана «Шателейн» – уютного заведения в «Ковент-Гарден», известного благодаря своему шеф-повару, французу по имени Пьер Дюмон, стряпня которого Рэнду всегда нравилась.

Он заказал вторую бутылку вина, дорогого французского бордо двадцатилетней выдержки, и официант откупорил его. Рэнд принялся с жадностью пить. С тех пор как герцог вернулся в Лондон, он очень много пил. Раньше он никогда себе подобного не позволял. Наверное, пытается отрешиться от беспокойных мыслей, решила Ханна.

Она знала о смерти его сына. Рэнд делился с ней своими горестями, ведь они были не только любовниками, но и друзьями. Ей было известно, что он женился на американке, хотя женитьба была единственной запретной темой их разговоров.

И Ханне казалось, она понимает почему.

Вот уже почти десять лет она любила Рэнда Клейтона. Поскольку ей были известны признаки влюбленности и она знала, насколько мучительна бывает любовь, она была убеждена, что герцог любит свою жену.

– Я думала, ты голоден, – заметила она, взглянув на его почти полную тарелку. – Ты совсем ничего не съел. – Подцепив на вилку кусочек палтуса в соусе из омаров, она попробовала его. – По-моему, очень вкусно. Знаешь, я немного устала после такого долгого представления. – Рэнд, как и обещал, отвез ее в оперу, но казался рассеянным, и представление явно не доставило ему удовольствия.

Рэнд что-то буркнул в ответ и отвернулся. Было очевидно, что ему не до разговоров, как чуть раньше было не до представления. Со времени возвращения в город он был явно не в себе, хотя изо всех сил пытался убедить себя, что он такой же, как прежде.

Подошел официант, и они заказали десерт, хотя Ханна уже была сыта, а Рэнду, похоже, было все равно. Но Ханне хотелось побыть вместе с Рэндом подольше, и она боялась, что он не останется сегодня у нее, что как только отвезет ее домой, тотчас же уедет. А даже если и останется, их занятие любовью доставит ей не много удовольствия, что в последние несколько недель случалось постоянно. Она чувствовала, что больше так не выдержит.

Хотя ей больше всего на свете хотелось, чтобы Рэнд провел с ней страстную ночь, в глубине души она была уверена, что самое лучшее для него – это отправиться домой и подумать над тем, как решить свои проблемы.