Ее лицо вытягивается.

Дерьмо.

— Я не стану говорить об этом с тобой, — отрезает она.

Ее гнев, кажется, направлен немного не по адресу.

— Почему нет? Думал, мы друзья.

— Ты мой клиент, — качает она головой. — Бывший. Ты был моим клиентом. Мы не друзья.

— Надо полагать, твое свидание прошло не очень хорошо, — констатирую я.

— Как я уже сказала, не собираюсь обсуждать это с тобой, — она с треском открывает ноутбук и переводит взгляд на экран. Пытается намекнуть, что разговор закончен, но я не двигаюсь с места.

— Ты должна позволить мне пригласить тебя как-нибудь на настоящее свидание.

Не знаю, откуда вдруг взялось мое предложение. Оно вылетает у меня изо рта прежде, чем я успеваю определить, будет ли оно вообще хорошо воспринято.

Ее карие глаза немного смягчаются, и, прищурившись, она снова смотрит на экран. Скайлар по-прежнему не хочет встречаться со мной взглядом. Что-то печатает, и ее пальцы бегают по клавишам со скоростью миллион километров в секунду.

— Ты не в моем вкусе.

— С чего ты это взяла? Ты меня даже не знаешь, — я оскорблен, но вынужден смеяться над абсурдностью ситуации.

— Я знаю тебя достаточно, чтобы понять, что ты не в моем вкусе, — повторяет Скайлар. Затем тыкает пальцем в сенсорный экран ноутбука, закрывает его и удостаивает меня своим вниманием. Она встает, перекидывая сумочку через плечо. — Через двадцать минут у меня встреча с клиентом.

Ее ледяной взгляд скользит поверх моего плеча к двери за спиной. Все в Скайлар холодно, отчужденно и настороженно, но меня это не останавливает. Она возводит стены, а я по кирпичику буду их разрушать.

— А кто в твоем вкусе? — отступаю к двери, блокируя выход. Я хочу получить ответ.

— Не ты, — Скайлар протискивается мимо меня, и я следую за ней. Она закрывает дверь и проверяет замок.

Вызов принят.

Не представляю, что, черт возьми, сделал парень Скайлар, чтобы так ее взбесить в выходные, но она явно вымещает свое зло на мне. Это почти мило, и думаю, что она вряд ли осознает, что так поступает. Ничего страшного. Я выдержу удары, если все это поможет ей выбросить проблемы из головы.

Мы вместе идем к лифту. Она достает телефон и отправляет сообщение. Я заглядываю ей через плечо. Скайлар пишет клиенту адрес. Если бы я не знал ее лучше, то предположил бы, что та пишет гневную отповедь парню, с которым встречалась в пятницу вечером.

Лифт высаживает нас на первом этаже, и она нетерпеливо прорывается через двери, как только они открываются. Ее каблучки стучат по кафельному полу, и Скайлар проталкивается сквозь группу людей. Я почти теряю ее из виду. Но прибавляю шаг и догоняю девшку снаружи.

— Скайлар, — зову ее. — Скайлар!

Она резко останавливается и поворачивается ко мне лицом, делая глубокий вдох. Один кулак сжимает ремешок сумочки, а другой прижат к боку.

— Извини, если расстроил тебя, — надеюсь, мои слова снимут напряжение. — Я не хотел тебя огорчать.

Наши взгляды встречаются, но она ничего не отвечает.

— Послушай, если я не в твоем вкусе, то ничего не могу с этим поделать, — мне хочется прикоснуться к ее лицу, но я сопротивляюсь этому желанию. — Я мало кого знаю в этом городе. И все еще пытаюсь здесь обосноваться. Извини, если зашел слишком далеко.

— Понятно, — смягчается она. — Тебе одиноко. Я проходила через такое. И знаю, каково это — переехать сюда и никого не знать.

Наконец-то хоть какой-то прогресс. Это хорошо.

— Если тебе когда-нибудь захочется провести со мной время, — говорю я, — обещаю, что не причиню тебе неудобств.

Она переминается с ноги на ногу, терзает губу и смотрит на тротуар, прежде чем снова встретиться со мной взглядом.

— Хорошо, Тео. Все в порядке. Мы можем как-нибудь встретиться.

Победа.

— Мне нужно идти, — говорит она, вытаскивая телефон и проверяя время.

Я засовываю руки в карманы и делаю шаг назад, наблюдая, как она исчезает в толпе туристов.

***

Я сижу в конференц-зале Вика Валотти, барабаня пальцами по безукоризненно чистому дубовому столу. Полуденное солнце опаляет мне спину сквозь жалюзи.

— Принести воды? — спрашивает его помощница. Я не знаю ее имени, и меня это не волнует. Она напоминает мне мою бывшую, Эмбер, с такими же черными волосами, с кожей цвета капучино, длинной шеей и золотистыми глазами с гипнотическим взглядом. Меня передергивает.

— Спасибо. Нет.

— Он скоро придет, — ее взгляд липнет ко мне, как жвачка к подошве. Заслышав шаги, девушка выскакивает из комнаты и исчезает.

— Тео, как у нас дела? — входя, говорит Брейден высоким, как у ребенка голосом. Позади него маячит Тайлер. Они вплывают в комнату в своих дорогих костюмах.

Сев за стол, наливают себе воды из стеклянного кувшина, оставленного помощницей Вика.

— Откуда вы знаете Вика? — спрашиваю я.

Их глаза встречаются, и я клянусь, что у них точно один мозг на двоих.

— Мой отец здесь работает, — докладывает Тайлер, прочищая горло.

— А мой был клиентом Вика, — сообщает Брейден, поднося стакан с водой к губам.

В самое яблочко.

— Понятно, — пока Вик ведет дело, я не против его шестерок.

Вик входит в комнату запыхавшись, как будто спешил сюда добраться. Или он в ужасной форме. При нем папка, набитая бумагами, которую он швыряет на стол перед тем, как упасть в стоящее напротив кресло.

— Порядок, — говорит Вик. — Расклад такой. Он готов уладить дело во внесудебном порядке. И хочет десять миллионов.

— Десять миллионов? — вздрагиваю я. В комнате стоит духота, и, клянусь, солнце прожигает дыру прямо сквозь пиджак. — Нет. Этому не бывать.

— Подожди минутку, Тео, — осаждает меня Вик. Его глаза-бусинки превращаются в узкие щелочки. Он напоминает мне строгого отца, пресекающего детскую истерику. — За десять миллионов ты станешь неприкасаемым. Он больше никогда не сможет предъявить тебе никаких претензий. Мы можем все сделать тихо. Это не кинет тень на твой бренд. Не поставит под угрозу сделку. На самом деле, покупатели акций будут иметь гарантию того, что твоя компания чиста. Нулевая ответственность.

Звучит заманчиво, но все же.

— Просто имей в виду, Тео, что ты никогда не сможешь об этом никому рассказать, — добавляет Вик. — Даже твоей матери.

Не проблема. У меня ее нет.

— Или своей девушке, — продолжает он.

У меня ее тоже нет.

— Мы можем все сделать быстро, — он открывает папку и протягивает мне пачку бумаг вместе с ручкой «Монблан», которую вынимает из левого нагрудного кармана. — Ты можешь мне доверять, Тео. Я знаю, что делаю. У меня были сотни таких дел. Понимаю, это больно. Понимаю, что ты не хочешь отдавать свои деньги этому кретину, но это лучше, чем альтернатива.

— Какая именно?

— Годы судебных тяжб, миллионы судебных издержек, и в итоге, все равно остается вероятность, что для урегулирования дела придется заплатить, — объясняет он. — Твое слово против его. Никто не знает, что решит судья. В принципе, ты платишь за то, чтобы эта головная боль ушла. И чтобы быть уверенным, что он никогда не посмеет предпринять еще одну попытку. Посмотри на это под таким углом.

Мало того, что он украл мою невесту. Ему нужно украсть и мои деньги. Он был гребаным вором.

— Хорошо, — моя рука дрожит, когда я сжимаю в ней блестящую серебряную ручку.

Я царапаю свое имя, хотя моя рука дрожит так сильно, что едва узнаю свою подпись.

Он, сука, был мне как брат. Нет, он был моим братом. Я никогда ни с кем не был так близок.

«Вот твои десять миллионов долларов, говнюк», — вздыхаю я про себя. Подвинув стопку бумаг к Вику, встаю и застегиваю пиджак.

У него и так полно денег. Зачем ему мои?