А потом Тимур у меня телефон отобрал и со словами: «Он теперь тебе не нужен», выбросил в окно. Я тогда с кулаками едва не набросилась. Думала, лицо расцарапаю до крови просто. Так и принялась на него орать, не подбирая выражений:

— Сволочь, чем тебе мой телефон помешал?

— Успокойся, дура, и не ори, — взгляд холодных глаз заставил поежиться прямо на месте. — Твой телефон отследят в два счета, и богу молись, чтобы это сделала раньше полиция, а не кто-то другой.

— Кто другой, а? Что ты мне тут сказки рассказываешь? Криминальный боевик, не меньше. Так и скажи, что ты всю эту фигню затеял, чтобы Вольскому отомстить, да?

— Леся, не зли меня. Я давно не в том возрасте, чтобы выслушивать подобную истерику. Я в последний раз прошу тебя успокоиться. Я — не твой муж и не буду терпеть все эти выходки.

— Слава богу, — пробубнила я себе под нос, но Тимур все услышал. Оттого и голову в мою сторону повернул, награждая пронизывающим взглядом.

— Согласен.

Мы ехали целую ночь. Курс был направлен в сторону юга, это я поняла в скором времени, когда покинув столицу, мы выехали в направление моря. Ариевский не торопился все объяснять, а я не желала первой заводить разговор. Рядом с ним мне вообще хотелось раствориться в воздухе в виде эфемерного облака. Странные спазмы отзывались внутри души, и я не знала как их называть. Любила? Да какая к черту любовь, когда посреди ночи специальный отряд полиции штурмует твой дом, а затем один напыщенный майор заставляет испытывать на прочность нервную систему?

— Просыпайся, — послышался низкий голос, вырывающий из лап Морфея.

Встрепенулась от неожиданности, когда крепкая рука коснулась моего плеча. Глаза открыла, а затем моргать принялась быстро-быстро. Деталь за деталью стали врываться в сознание. Значит, все-таки не сон.

Мое тело обхватили его руки. От сиденья оторвал обмякшее тело и принялся ступать вперед, уверенно шагая в сторону одного дома. В воздухе пахло морским бризом. Где-то вдали кричали птицы, и слышался звук бьющихся о скалы волн. Море, бесспорно. В скором времени мы оказались в небольшом доме. Как я и предполагала, Тимур привез нас к морю.

— Замерзла? — Спросил Ариевский, но, не дожидаясь ответа, начал растирать ладонями мои икры и щиколотки.

— Не нужно, — я попыталась отстраниться, но Тимур пресек мои попытки.

— Я сам буду решать, что нужно, а что — нет! — Ответил, как отрезал, заставляя меня поднять брови в удивлении. — Есть хочешь?

— Хочу, — честно призналась, давно ощущая в желудке пустоту.

Тимур в другую комнату ушел, а уже через одну минуту вернулся, держа в руках теплый плед. Укрыл меня им едва не по самые уши, а сам отправился в кухню, что ли. Сидеть на месте я долго не смогла. На ноги поднялась и принялась расхаживать по дому, осматривая всё вокруг. Дом был больше похож на дачный домик, где обычно отдыхают летом. Посреди комнаты стоял камин, а рядом лежали поленья. Видимо, не такой уж он и дачный, как показалось сперва. Решила огонь зажечь, чтобы согреться. Продрогла до костей просто. Долго возилась с поленьями, но ничего не получалось. Вслух выругалась: "Черт тебя побрал", на что из кухни его голос послышался.

— Оставь. Я сам разожгу огонь, — в дверном проёме Ариевский показался. В руках сковородку держал, от которой исходил приятный аромат. Яичница, и, похоже, с беконом. — Завтрак готов. Садись есть.

На стол передо мной сковороду поставил и положил вилку. А я так и набросилась на яичницу, пока Ариевский с камином возился. Уплетала за обе щеки, когда Тимур напротив сел. Руки в замок сложил, подпирая подбородок. Уставился на меня, сощурив глаза.

— Чего уставился? — Не промолчала с набитым ртом. Ариевский ухмыльнулся краешком губ, а затем глаза закатил.

— Смотрю на тебя и не понимаю, как ты могла в это дерьмо вляпаться. — Я удивлённо бровями повела, требуя подробностей. — Просил тебя замуж за хорошего человека выйти, а ты за Вольского уцепилась, как за спасательный круг. Только не спасет он тебя, Алеся, а пропасть заставит.

— Спасибо. Было очень вкусно. — С трудом проглотила последний кусок, а затем руки на стол положила. — А ты, значит, меня спас, да?

— В процессе.

— Можно поинтересоваться? — Тимур одобрительно кивнул головой. — А зачем тебе всё это нужно? Тебе больше нечем заняться, что ли?

— Считай, это благодарность за деньги, что вы дали с мужем на операцию моей дочери. — Я в голос заржала в прямом смысле слова.

— Даже так? Я думала, что ты сейчас в любви большой начнёшь признаваться и говорить, что жить без меня не можешь.

— А ты не думай, лисёнок. Много думать — вредно. — Ответил, снова ухмыляясь.

— Какая же ты сволочь, Ариевский! Значит, врал тогда, что жить без меня не сможешь?

— Я говорил то, что ты хотела услышать, любовь моя.

Руки сжимали скатерть. Не сдержалась. Вилку схватила и запустила её в сторону Тимура со словами: "Ненавижу". Но он увернулся. На ноги в два счета подскочил, а затем ко мне подошёл. От стула моё тело оторвал и на стол усадил, предварительно сбросив на пол посуду.

Взглядом окинул с головы до ног, а у меня внутри всё замерло, когда его пальцы сжали до боли затылок, а губы впились в рот.

Прикосновение его губ вернуло меня в прошлое. В то прошлое, когда лужицей растекалась у его ног от одного только взгляда. Тогда я была совсем другой. Ловила его каждое слово, надышаться тогда не могла любимым мужчиной. Мир был другим. Мы были другими. Всё было по-другому. Я любила его одури, до самого протяжного крика, что мог когда-либо вырваться из груди. Любила безрассудно и отчаянно, несмотря ни на что, а он? Он так и остался для меня сплошной загадкой. Ребусом, скандвордом, кем угодно, но только непрочитанной книгой.

— М-м-м, — мычала я в его губы, пытаясь оттолкнуть от себя мужское тело. Но он только усиливал хватку и целовал ещё жаднее, ещё больнее.

Сколько я сопротивлялась? Вечность? Не понять совсем. Из глаз слёзы покатились. Кожу обожгло солёной влагой. Тимур вздрогнул, ослабив хватку. Целовать прекратил, а сам принялся стирать подушкой большого пальца капли на моих щеках.

— Зачем? — Шептали мои губы, а глаза искали ответа, но он не отвечал. Долго не решался произнести хотя бы слово.

Смотрел на меня с нескрываемой грустью на лице, пытаясь улыбаться. Одной рукой он гладил мои волосы, а другой — продолжал стирать слёзы. Я интуитивно прильнула к его ладони, а затем накрыла ее своими пальцами. Мелкая дрожь пробежалась вдоль позвонков.

— Зачем ты это делаешь? — Я не могла остаться без ответа. Мне нужна была правда, какой бы она не была. Я запуталась. Снова погрязла в сомнениях, не понимая его противоречий. — Ты же душу мне терзаешь.

Он не признавался в своих чувствах ни разу после нашего расставания. Даже словом не обмолвился о том, что неравнодушен. Но сейчас: его руки, глаза, мышцы на лице, взгляд — всё кричало о совершенно другом. Его тянуло ко мне, как магнитом. Я видела и чувствовала это. Невозможно игнорировать учащенное сердцебиение, что колотилось внутри, когда я положила руку на мужскую грудь. Вряд ли это была тахикардия, ведь у самой сердце скакало галопом, а причиной тому была явно не кардиология.

— Леся, я не знаю, как всё объяснить. Понимаю, что не имел права тебя целовать после всего, что наговорил и сделал, но, — слова давались с большим трудом. Тимур делал глубокие вдохи, а затем — выдохи. Вспоминал, как и я. — Не могу тебя забыть. Ты — очень светлый и один из самых дорогих мне людей. Знаю, что мне нет оправдания, да я и не ищу его.

Я плакала. Ещё больше. В три ручья катились слёзы по щекам, а он продолжал их стирать пальцами, а затем стал покрывать щёки трепетными поцелуями. Время было против нас. В подкорке хранилось слишком много воспоминаний. Тех воспоминаний, что душу всю изранили и на лоскутки распустили. Я задыхалась в его объятиях, а он, кажется, и сам давно перестал дышать.