— Да-да, — согласился Энди.

— А это означает, что они уехали, правильно?

— Думаю, что так.

— Они уехали.

— Хорошо.

— Тогда давай пойдем отсюда.

Но он покачал головой и сильно стиснул ее в объятиях.

— Энди...

— А что, если они сидят в засаде?

— Их там нет. Ну же. Все уже позади.

— Может, они и вправду все уехали, как ты говоришь, но, может, оставили кого-нибудь, чтобы он выследил и прикончил нас, когда мы будем выходить.

Джоуди об этом совсем не подумала.

— Это безумие, — произнесла она.

— Да.

Теперь в темноте ей померещился засевший в засаде «дровосек». Он ждет, зная, что она и Энди не удержатся и выйдут из своего укрытия в надежде обрести безопасность под защитой полиции.

«Они понимали, что отыскать нас здесь будет крайне сложно. Один из них спокойно мог остаться. Остальные уехали, а один остался. Вокруг миллион мест, где можно спрятаться. Он затаится и будет ждать, пока мы не решим, что все уже кончилось. Затем бросится на нас — и пиши пропало. О Боже, это вполне вероятно».

— Не знаю, — прошептала она.

— Помнишь, что ты говорила Мэйбл?

Он, должно быть, почувствовал, что Джоуди начинала видеть все его глазами. В его голосе появились резкие, почти просительные нотки, и он разжал объятия.

— Ты сказала, что они должны убить нас, потому что мы свидетели.

— Да, я помню.

— Они просто не позволят нам уйти Они оставят одного, который убьет нас в ту минуту, когда мы высунемся. Я уверен в этом.

— Думаю... это не исключено.

«Как раз сейчас, — подумала она, — там, наверху, толпы полицейских. Полицейских и пожарных. Если мы доберемся до них, мы в безопасности. Если будем медлить, они уедут. И тогда придется выкручиваться самим».

— Не знаю, что и делать, — пробормотала она.

— Посидим здесь.

— Но не можем же мы сидеть здесь вечно.

— До утра. Утром уже никто не сможет напасть на нас неожиданно. Мы его увидим, согласна?

— Он может увидеть нас раньше, чем мы его. А тогда ни полицейских, ни пожарных поблизости может не оказаться.

— Мы должны подождать до утра.

— Я не уверена.

— Давай останемся.

— Нужно подумать.

Энди вновь прижался к ней.

Собираясь с мыслями, Джоуди нежно трепала его волосы и гладила по затылку. Ей сильно хотелось попасть к полицейским, которых, вероятно, уйма вокруг дома Кларков. Но, как бы сильно ни было ее желание, способствовать его осуществлению, однако, вовсе не хотелось.

Хотя дожидаться утра тоже неправильно.

Она спросила себя, что бы сделал ее отец в подобной ситуации. И ответ появился незамедлительно.

Ей не пришлось долго ждать, пока Энди уснет. Как только его дыхание стало ритмичным и тело обмякло в ее объятиях, Джоуди потихоньку начала отодвигаться от него. Медленно и с частыми остановками. Наконец их тела разъединились, и она перекатилась на бок, встала на четвереньки и поднялась на ноги.

Энди лежал на боку. Голова его покоилась на подогнутой руке, а другая рука лежала вдоль туловища, ноги были вытянуты.

«Наверняка спит», — решила Джоуди.

Но она боялась, что он мог проснуться в тот момент, когда она отвернется — словно ее взгляд был единственной убаюкивающей его силой. Поэтому, отползая в сторону, она не сводила с него глаз.

«А что, если я вижу его живым в последний раз? Что, если я приведу полицейского, а он мертв, весь в крови и изрублен и... Нет, с ним все будет в порядке».

И Джоуди стала взбираться вверх по склону.

Решив идти к полицейским, она долго размышляла, как ей лучше поступить. Самым разумным в данной ситуации было бы пойти как можно дальше в обход — свернуть налево или направо или вообще отойти подальше от этого холма, перелезть через заборы, которые могли встретиться на пути, и через чей-нибудь двор выйти на какую-нибудь дорогу, которая должна пролегать внизу.

Выбор направлений огромный. Один безумный псих, которого оставили довести дело до конца, не в состоянии перекрыть все пути.

Обходной путь, конечно, безопаснее прямого, но он и гораздо длиннее, а ей хотелось поскорее добраться до полицейских и быстро вернуться за Энди. Поэтому она решила идти напролом прямо вверх по склону. Хотя скорее не идти, а пробираться тайком. Настолько тихо, чтобы не разбудить Энди, настолько беззвучно, чтобы прислонившийся наверху к стене ублюдок не услышал, как она приближается.

«Если он там вообще есть».

Может, никто из них и не остался. Может, все они умчались на своих автомобилях после того, как подожгли дом Кларков. Но, если один из них все же остался, он мог быть где угодно.

Карабкаться вверх было нелегко. Несколько раз нога соскальзывала, и Джоуди падала на колени. На отдельных участках подъем был настолько крутой, что приходилось ползти. Время от времени надо было цепляться за сорняки, ветви или корни деревьев, чтобы не скатиться вниз.

После, казалось бы, бесконечного подъема она добралась до большого дерева, обогнула его, остановилась и прислонилась к нему спиной. Дерево росло под большим наклоном, и ее поза помогла расслабить мышцы ног.

Джоуди судорожно хватала ртом воздух. Сердце бешено колотилось, кожа горела, и пот, казалось, не оставил ни единого сухого места на теле. Она протерла глаза влажной скользкой рукой. И заморгала.

«Почти добралась».

И тогда она увидела густые клубы дыма, поднимающиеся в ночную тьму за забором. Дым подсвечивался кровавым сиянием.

«Это дом Янгменов, — поняла она. — Они подожгли именно этот дом. Не дом Энди, в конце концов. Хотя, может, и оба. Скорее всего оба. Не удивительно, что было столько сирен».

Ярко-красное зарево пожарища нисколько не рассеяло темноту по эту сторону забора. Светлая черта по его верхушке разделяла горизонт на раскаленное докрасна полотно неба вверху и кромешную тьму внизу.

«Там никого нет, — успокаивала она себя. — Да, правильно».

Он мог стоять спиной к стене, прямо над ней, и смотреть прямо на нее.

Но стена, насколько она могла судить, была по крайней мере в сотню футов длиной. Он мог стоять в любом другом месте (или давно мог уйти). Если до сих пор он ее не заметил, или если он находился сейчас на достаточном удалении от нее влево или вправо, и если она будет проворной, очень проворной...

Подогнув колени, Джоуди стала медленно сползать по дереву. Но кора царапала спину и цеплялась за сорочку, поэтому она оттолкнулась от ствола. Присев на корточки, она начала всматриваться в заросли вокруг и в черневшую стену.

«Возможно, никого там уже нет», — сказала она сама себе.

Подавшись вперед, Джоуди встала на четвереньки и начала карабкаться дальше.

«Настоящая ирония судьбы, если меня убьют сейчас. Столько пройти, чтобы погибнуть в двух шагах от полицейских».

Она впервые услышала об иронии на уроке английского в прошлом году. Ее учитель английского, мистер Плэтт, объяснил тогда, что это оборотная сторона идеальной справедливости.

Джоуди верила в Бога.

Она не особенно верила в его милосердие, но одно для нее было совершенно ясно: Бог обожал иронию.

«Возможно, его весьма позабавит, — подумала она, — топор, воткнутый в мою спину, когда я буду влезать на стену, полагая, что уже в безопасности. Не надо, пожалуйста. Ладно? Это убьет моего папу. Ты уже забрал мамочку, когда развлекался иронией, так что постарайся сдержаться на этот раз. Ладно? Аминь».

Не успела ее молитва вознестись в небо, как в голове зароились иные мысли: «Хорошая манера общаться с Господом, ничего не скажешь. Теперь он на меня наверняка обидится и точно убьет».

Джоуди остановилась.

Застыв в позе приготовившегося к старту спринтера, она стала пристально вглядываться в темную стену. Сейчас она была не дальше двух ярдов от нее, хотя могла и ошибаться. Слишком темно для абсолютной уверенности.

Оглянувшись по сторонам, она снова не заметила ничего подозрительного.

«Пора со всем этим кончать».

Но все мышцы подергивались и кололи, и Джоуди взяли сомнения, хватит ли сил перелезть через забор.