– Я вижу, ты заметил ее платье, – сказал Люк. – Хорошо она выглядит, правда? Наверное, это все благодаря комплексу пилатес.

– Какому комплексу?

– Да так, ерунда, не обращай внимания.

Джон тихо фыркнул:

– Джейсон говорит, она репортер и с каким-то тяжелым прошлым.

«Взять себе на заметку, – подумал Люк. – При первой же возможности удушить младшего брата».

– Джейсон так и выразился – с «тяжелым прошлым»? – переспросил он.

– Нет, – с явной неохотой признался Джон. – Но это подразумевалось.

– Что конкретно он сказал об Айрин?

– Да ничего особенного. По правде говоря, она, по-моему, произвела на него впечатление. Но он рассказал, что когда-то, много лет назад, ее отец застрелил ее мать, после чего покончил с собой и что Айрин выдвинула какое-то безумное предположение о том, что дочь сенатора Уэбба якобы убита.

– С Памелой Уэбб не все ясно. Обстоятельства ее смерти окружены некими мрачными подробностями.

Джон зорко посмотрел на Люка.

– Газеты пишут, что это была случайная передозировка таблеток в сочетании с алкоголем.

– Айрин считает, что это не все. И я склоняюсь к ее мнению.

Джон поджал губы.

– Я боялся это от тебя услышать. – Он с тревогой вглядывался в лицо Люка. – еще Джейсон мне сказал, что, когда Айрин нашла труп Памелы Уэбб, ты был с ней.

– Да.

– После того, что случилось с твоей матерью, когда ты был маленьким, обнаружить труп для тебя, наверное, было потрясением.

Люк сделал глоток прекрасного каберне.

– Ты слишком много слушаешь доктора Ван Дайк.

– А я думаю, что и тебе стоит ее послушать.

– Мне сейчас некогда. Я же сказал: я занят.

Явно раздраженный, Джон заволновался:

– А что со сгоревшим дотла сенаторским домом у озера?

Люк невесело улыбнулся:

– Да, Джейсон потрудился на славу, ни о чем не забыл. Надо будет с ним об этом потолковать.

– Не вини брата. Это я его расспрашивал. А он просто отвечал на мои вопросы. Послушай, я понимаю: ты не желаешь признавать, что у тебя проблемы с психикой. Такое вообще никому не хочется признавать, а мужчине, видевшему войну своими глазами, морскому пехотинцу, тем более. Но доктор Ван Дайк говорит, что посттравматический стресс – это все равно что рана, застрявшая в ноге шрапнель. Если рану не вычистить, она может загноиться.

– На чем, интересно знать, доктор Ван Дайк основывает свой диагноз, если она ни разу даже не поговорила с пациентом?

– Именно поэтому она и считает необходимым встретиться с тобой. Она хочет подтвердить диагноз. Хоть ты и отказываешься говорить об этом, мы все знаем, что тебе за последние несколько лет армейской службы порядком досталось. Такое ни для кого не проходит бесследно.

– А я и не говорил никогда, что это для меня прошло бесследно. Я сказал, что справлюсь с этим, только и всего.

– Да ни черта ты не справишься! Ты после увольнения даже на нашей винодельне не смог найти себе места. Не смог найти общего языка с женщиной, на которой рассчитывал жениться, и потому разорвал с ней помолвку…

– Папа, ей-богу, сейчас не время.

– А потом уехал куда-то в глушь, к черту на рога, купил там себе какой-то третьесортный мотель и связался с какой-то странной особой, которая строит теорию заговоров в связи со смертью дочери сенатора США. Чтобы увидеть в этом ненормальность, научная степень в психологии или психиатрии не нужна.

Не успел Люк ответить, как дверь распахнулась.

В комнату вошел Гордон Фут. Внимательно посмотрев на мужчин, он мигом оценил ситуацию и, приподняв брови, обратился к Джону.

– Прошу прощения за вторжение, – проговорил он. – Мне лучше выйти и снова войти?

– Ничего, – ворчливо отозвался Джон. – Ты член нашей семьи, тебе не впервой лицезреть, как мы с Люком выясняем отношения.

Что правда, то правда, подумал Люк. Гордон был другом и партнером отца с незапамятных времен, Люка тогда еще и на свете не было. Мужчины сдружились в студенческие годы, когда оба увлеченно изучали виноделие в Калифорнийском университете в Дэвисе. Затем вместе воплощали в жизнь свою мечту. Виноградники пережили не один экономический спад, не одну кардинальную перестройку на мировом рынке и несколько землетрясений. Сегодня благодаря преданности Джона и Гордона своему делу, а также усилиям, которые они предпринимали, их бизнес процветал.

Более не похожих друг на друга людей трудно себе представить. Гордон был человеком с легким характером и добряком, одним из тех, кто, попадая в общество незнакомых ему людей, уже через десять минут называет всех по имени. Женщины любили с ним танцевать, мужчины с удовольствием проводили время в его обществе. Хозяйки приемов знали, что самый простой способ обеспечить вечеринке успех – отправить приглашение Гордону Футу.

Даже бывшая жена Гордона сохранила к нему теплые чувства, хотя несколько лет назад, во время одного из кризисов на рынке вина, ушла от него: она, как и многие другие, варившиеся в этом бизнесе, предполагала, что виноградникам залива Элены грозит банкротство. К тому времени, когда компания воспрянула, она уже снова вышла замуж.

Гордон же после развода не женился и наслаждался жизнью холостяка, полностью посвятил себя работе и своей дочери, Кейти. Насколько Люк понимал, недостатка в женском обществе он не испытывал.

Гордон прошел через всю комнату к столику с бутылкой каберне. Искоса, с сочувствием, взглянув на Люка, он спросил:

– Ну что? Кто ведет счет?

– Пока ничья. – Люк вяло улыбнулся. – Никто ни пяди не желает уступить.

– Что еще нового? – Гордон дурашливо поднял бокал. – Не обращайте на меня внимания, продолжайте. Наблюдать скандалы всегда забавно.

Джон махнул рукой, давая понять, что хочет сменить тему.

– Тебя, как я понимаю, прислали за мной?

– Боюсь, что так. – Гордон широко улыбнулся, качнувшись на каблуках. – Торжественный вынос праздничного торта начинается через пятнадцать минут. Тебе сначала придется задуть миллиарды свечей, а потом пройтись с Вики в ежегодном праздничном вальсе по танцполу.

Джон простонал:

– Ненавижу торжественную часть со свечами.

Гордон издал смешок.

– Традиции нужно чтить. Не переживай, я проследил, чтобы огнетушитель был под рукой.

Люк, решив воспользоваться случаем, двинулся к выходу.

– Пойду поищу свою девушку.

– Последний раз я видел мисс Стенсон на террасе. Они разговаривали с Вики, – услужливо подсказал Гордон.

– Именно этого я надеялся избежать, – сказал Люк.

Джон нахмурился.

– Нельзя винить Вики за то, что она проявляет к ней интерес.

– Отец прав, – сказал Гордон. Его радости немного поубавилось, шутливый настрой почти пропал, и на лице Гордона появилось озабоченное выражение. – Судя потому, что Джейсон сегодня вечером нам рассказал о мисс Стенсон, она, мягко говоря, немного странноватая.

– Мне сойдет, – кивнул Люк и, открыв дверь, вышел.

Гордон увидел, как на лице друга отразились и чувство вины, и беспокойство отца за сына. Большинство не заметило бы, что рука Джона сжимала бокал сильнее обычного, что в углах его рта побелели складки. Но они с Джоном слишком давно друг друга знали.

Гордон взял бутылку вина, пересек комнату и наполнил опустевший бокал Джона.

– Не принимай близко к сердцу, – тихо сказал он.

– И как ты, черт побери, это себе представляешь? – Джон сделал глоток вина и поставил бокал. – Люк в беде. Когда у них с Кейти сорвалась помолвка, дела были плохи, а теперь вообще связался с женщиной, у которой с головой, не исключено, еще хуже, чем у него.

– А может, тебе притормозить чуть-чуть, дать ему немного времени и свободы, а, Джон?

Джон твердо посмотрел на Гордона:

– Если я дам ему время и свободу, я могу его потерять. Ван Дайк говорит, этот самый посттравматический стресс штука непредсказуемая. Никогда не знаешь, чем все может обернуться, если его не лечить.

Гордон положил руку другу на плечо.