— Да, такое случалось во время гражданской войны. Графы Уайверны были убежденными роялистами, и вооруженные силы сторонников парламента вознамерились взять приступом Крэг-Уайверн, но это им не удалось. Правда, штурм осуществлялся без особого энтузиазма, потому что мой прямой предок сэр Джон Сомерфорд занимал высокое положение в парламенте. Две ветви нашего рода были всегда в оппозиции друг к другу.

— Понятно. Девонские Сомерфорды были за Стюартов, а суссекские Сомерфорды — за Ганноверов.

— Причем девонские Сомерфорды были за Якова II, тогда как моя ветвь приветствовала Вильгельма Оранского.

— Все они, наверное, переворачиваются в гробах от того, что графом здесь стал наконец суссекский Сомерфорд.

— Именно так. Потому-то старый граф был одержим мыслью произвести на свет наследника.

— Вот как? А я почему-то думал, что он не был женат.

— Это одна из многочисленных загадок Крэг-Уайверна. Судя по слухам, он хотел сначала попробовать кандидаток.

— Разве все мы не желаем того же?

Кон рассмеялся:

— Он, очевидно, подходил к проверке очень серьезно. — И Кон поведал Рейсу о системе проверки, которую описала ему Сьюзен.

— У тебя и впрямь интересная родня. Многие ли женщины принимали его приглашение?

— Некоторые принимали. Разумеется, они не были особами знатного происхождения.

Рейс вдруг рассмеялся:

— Знаешь, это похоже на мифического дракона, требующего дань в виде девственницы.

— Если не считать того, что кандидаткам не требовалось быть девственницами, а граф им платил. Девушки уходили домой с двадцатью гинеями в кармане за услуги. Неплохое приданое для девчонки из крестьянской семьи.

— Даже право первой ночи существует. Что за великолепное место!

Кон легонько стукнул его и помахал рукой Диего, который должен был ждать его сигнала.

Горгулья, соединенная с ванной, доходила до середины стены и представляла собой дракона с длинным раздвоенным языком. Звякнул колокольчик, и дракон испустил струю воды. Струя серебрилась, чуть тронутая алым отсветом угасающего заката, и, достигая земли, образовывала лужицы и ручейки.

Рейс зааплодировал, а Кон сказал:

— Тебя очень легко позабавить.

— В таком месте, как это, любому развлечению будешь рад.

— Что? Тебе еще мало? За три дня, что ты здесь находишься, тебе были предложены контрабандисты в действии, камера пыток, обнаружение клада, не говоря уже о возможности поразвлечься с целой кучей премиленьких документов. Что тебе еще надо?

— Было бы неплохо организовать полуночные визиты каких-нибудь распутных монахинь.

Кон рассмеялся:

— Ты мог бы попытаться соблазнить Дидди. — Он поморщился, вспомнив, как Сьюзен предупреждала, чтобы его друзья не трогали служанок.

— Обижаешь, этого я делать не стану, — спокойно сказал Рейс.

— Я знаю. Извини. Послушай, иди один, а я еще побуду здесь.

Рейс, всегда тонко чувствовавший настроение друга, легонько потрепал его по плечу и вошел в дом.

Кон снова окинул взглядом свою землю, впитывая покой наступающего вечера. В Крэг-Уайверне было так легко забыть о радостях окружающего мира, с головой погрузившись в собственные запутанные проблемы. Он понимал, что все эти фермы и деревеньки заслуживают лучшей участи, чем отсутствующий землевладелец.

Однако большего он не мог им предложить. Он искренне верил, что пребывание в Крэг-Уайверне может свести его с ума, но более всего он боялся жить рядом со Сьюзен.

Возможно, она воровка. Нет. Она и есть воровка.

И еще возможно, что она шлюха, несмотря на ее скромные манеры.

И все-таки она была женщиной, которая более десяти лет царила в его сердце и которая могла зажечь в нем страстное желание, всего лишь взглянув на него.

Поэтому он стоит здесь, боясь вернуться в свой собственный дом.

Его мысли были полны Сьюзен и этим поцелуем. Он боялся, что уже никогда не сможет мыслить разумно.

Не мог же он без конца стоять здесь, тем более что вокруг сгущалась тьма. Вздрогнув всем телом, он направился в сад, надеясь там насладиться покоем, но ему вспомнилась Сьюзен, хохочущая под струями фонтана. Сьюзен в мокром платье, облепившем каждый соблазнительный изгиб ее тела.

В тот момент она была его Сьюзен.

И на вершине утеса она была его Сьюзен.

Его Сьюзен…

Служанка распахнула дверь, замерла на месте и повернулась, чтобы уйти.

— Остановись.

Она оглянулась, широко раскрыв глаза.

Неудивительно. Ведь он был в бриджах и рубахе с незастегнутым воротом и выглядел, наверное, дико. Он приблизился к ней:

— Как тебя зовут?

Она сделала реверанс.

— Эллен, милорд.

Она была худенькая, молодая и выглядела испуганной. Возможно, она была одной из младших служанок, и ей совсем незачем было находиться здесь. Возможно, ее научили бояться любого графа Уайверна, особенно если он странно ведет себя.

— Эллен, передай миссис Карслейк, что я желаю ее видеть в своей комнате. — Он понимал, что она не придет. Но ведь она обязана. — Скажи ей, что это неотложное дело.

Глаза у девушки округлились еще сильнее, но никакого подозрения в ее взгляде он не заметил.

— Да, милорд. — Она почти бегом бросилась выполнять поручение.

Что, черт возьми, он делает?

Но он знал, что делает.

Она хочет золота?

Так он даст ей золото.

Он направился в свою комнату и отпустил Диего. Потом взглянул на изображение святого Георгия и взъерошил волосы. Следует молиться, чтобы она пришла.

Она не может не прийти. Ему надо понять, что с ним происходит.

Как он может жениться на Сьюзен, если она воровка и шлюха?

Возможно, если бы она пришла, его одержимость исчезла-бы сама по себе.

Если бы она пришла…

В дверь тихо постучали, он резко повернулся.

Вошла Сьюзен.

Она по-прежнему была в скромном платье с длинными рукавами, только волосы были распущены. Должно быть, она собиралась ложиться спать.

В постель.

— Сними его, — сказал он.

Она уставилась на него непонимающим взглядом, чуть приоткрыв рот.

— Платье. Оно безобразно. Сними его.

Он говорил не думая, слова сами по себе срывались с языка.

Она покраснела.

Торопливо, боясь, что она может отказаться, он сказал:

— Ты хотела это золото? Я дам тебе половину за одну ночь.

Ее зардевшиеся щеки моментально утратили милый розовый цвет. Лицо побледнело.

— Ты хочешь, чтобы я стала твоей проституткой?

Он хотел опровергнуть это предположение, хотел упасть перед ней на колени, но яростное желание одержало верх над разумом. Он пожал плечами:

— Тебе явно нужно это золото. Я решил дать тебе возможность заслужить его.

Глаза ее вспыхнули яростью, но она не уходила.

— Поразительно высокооплачиваемая проститутка, — промолвила она, глядя на него с непроницаемым выражением лица. Он почувствовал дрожь в коленях, увидев, что она начала расстегивать пуговки на лифе платья.

Не веря своим глазам, он смотрел, как она стала что-то развязывать сзади. Это «что-то» наконец развязалось, и она сняла платье через голову, постепенно открывая взгляду практичные серые чулки, незатейливую рубашку и простенький корсет.

Он впился взглядом в корсет. Таких простых корсетов он еще никогда не видел. Подобные корсеты могли носить только работающие женщины, вернее, только порядочные женщины. Тогда как Сьюзен, по ее собственному признанию, не была порядочной женщиной. По этой причине они и оказались сейчас здесь.

— Зачем тебе нужно это золото? — спросил он, надеясь получить какое-то объяснение, которое поможет ему понять ситуацию и понять Сьюзен.

— Это не ваше дело, милорд.

— Кон, — решительно поправил он.

— Кон, — послушно повторила она, твердо глядя ему в глаза.

— Но ты не отрицаешь, что тебе оно нужно? Что ты искала его?

— Нет, не отрицаю. — Она выпустила из рук платье, и оно упало на пол. Она стояла, широко раскрыв глаза. В ее глазах не было наивности, да она и не притворялась невинной. Но и нежелания в ней тоже не было заметно. Он видел — и наверняка не ошибался, — что она пылает такой же страстью, какая пожирала его.