Выключив двигатель, я обошел кузов сзади и сообщил его обитателям, что мы делаем остановку. По моей просьбе Маргарита Росс подогрела на печке еду: суп, сушеные фрукты, одну из четырех оставшихся банок мясных консервов.

Поручив Джекстроу натянуть антенну, я вернулся к трактору и, отвинтив сливную пробку радиатора, слил в ведерко охлаждающую жидкость. В течение дня она настолько разбавилась водой, что на таком холоде за какие–то полчаса водяную рубашку двигателя могло разорвать.

Видно, из–за бульканья жидкости я лишь в последнюю минуту услышал позади себя какой–то шум. Да и то не придал ему особого значения. Привстав, я обернулся. Но сделал это слишком поздно. Мелькнула тень, и из глаз у меня посыпались искры. Я получил удар по правой части лба, чуть повыше очков, и тут же рухнул на снег без сознания.

Мне наверняка был бы конец. Лежа на льду при температуре около 80° мороза, я никогда бы не очнулся. Но кто–то заметил меня, стал трясти за плечи. Испытывая боль, я с трудом пришел в себя.

— Доктор Мейсон! Доктор Мейсон! — откуда–то издалека слышался голос Джекстроу, поддерживавшего меня за плечи. Говорил он негромко, но настойчиво. — Очнитесь, доктор Мейсон. Ну вот и хорошо. Осторожней, доктор Мейсон.

Опираясь на сильную руку Джекстроу, я с трудом приподнялся и сел. Боль скальпелем пронзила мозг, перед глазами вновь все поплыло; я осторожно встряхнул головой, отгоняя окружавшие меня тени, и в изумлении посмотрел на эскимоса. Видел я его неотчетливо. Я испугался, решив было, что поврежден зрительный нерв от удара затылком о твердую как железо землю. Но вскоре убедился, что веки мои залеплены кровью, сочившейся из раны над глазом.

— Кто это вас? — Джекстроу не принадлежал к числу тех, кто задает дурацкие вопросы вроде: «Что случилось?»

— Представления не имею. — С трудом поднявшись на ноги, я в свою очередь спросил:

— А ты?

— Гиблое дело. — Я не столько увидел, сколько догадался, что он пожал плечами. — Как только вы остановились, из кузова вышло три или четыре человека. Не знаю, куда они направились. Сам я находился южнее, антенну устанавливал.

— Рация, Джекстроу! — Я, кажется, вновь начинал соображать.

— Не беспокойтесь, доктор Мейсон. Она со мной, — серьезным тоном ответил мой друг. — Вот она… Не знаете, почему на вас напали?

— Нет… Хотя догадываюсь. — Сунув руку за пазуху, я, пораженный открытием, взглянул на Джекстроу. — Пистолет… он на месте!

— Больше ничего не пропало?

— Ничего. Запасная обойма… минутку, — произнес я раздельно и принялся шарить по карманам парки. — Вырезка… Газетная вырезка… Я вынул ее из кармана полковника Гаррисона… Она исчезла!

— Вырезка? А о чем в ней сообщалось?

— Перед тобой набитый дурак, Джекстроу. — Досадуя на себя, я покачал головой и вновь поморщился от острой боли. — Я даже не прочитал проклятую статейку.

— А если в прочитали, то поняли, зачем ее у вас похитили, — вслух рассуждал Джекстроу.

— Но зачем… какой смысл? — удивился я. — Откуда им было знать? Я мог прочитать ее уже раз десять.

— По–моему, им было известно, что вы ни разу в нее не заглянули, веско произнес Джекстроу. — Иначе бы они догадались об этом. По вашим словам или действиям, которых они от вас ожидали. Но поскольку вы ничего не предприняли, преступники сообразили, что они в безопасности. Должно быть, им позарез нужно было заполучить эту вырезку, и они пошли на риск. Очень жаль. Вряд ли вы увидите эту статью вновь.

Пять минут спустя я обработал и забинтовал рану на лбу. В ответ на вопрос Зейгеро я со злостью ответил, что стукнулся о фонарный столб. При свете восходящей луны мы с Джекстроу пошли прочь от трактора. Сеанс связи начали с опозданием. Однако едва я подключил приемник к антенне, как послышались позывные Джосса.

Выдав «квитанцию», я без околичностей спросил:

— Есть какие–нибудь известия из Уплавника?

— Целых два, доктор Мейсон, — ответил Хиллкрест каким–то странным голосом. И вовсе не из–за искажения динамиком. Казалось, он говорит нарочито бесстрастно, чтобы не дать волю гневу. — Уплавник связался с авианосцем «Трайтон». Тот движется проливом Девиса. Корабль поддерживает постоянный контакт с адмиралтейством и правительством. Во всяком случае, я так предполагаю. Получены ответы на ваши вопросы. Во–первых, список пассажиров, представленных американским филиалом компании ВОАС, еще не изучен. Однако из газетных сообщений известно, что на борту самолета находились Мария Легард, звезда музкомедии, американским сенатор Хоффман Брустер и некая миссис Филлис Дансби–Грегг, по–видимому хорошо известная в светских кругах Лондона.

Тому, что я узнал, я не особенно обрадовался. Мария Легард никогда не была в числе подозреваемых. Что касается миссис Дансби–Грегг и ее служанки, то, если в отношении их у меня и были какие–то сомнения, значения им я не придавал. Ну а о том, чтобы сенатор Брустер, или лицо, выдавшее себя за него, являлся одним из убийц, и речи быть не могло.

— Во–вторых, следующее. Адмиралтейство не может или не желает сообщить, почему преступники заставили экипаж самолета совершить вынужденную посадку. Однако, насколько я могу понять, у них были на то веские причины. Уплавник предполагает, не знаю, правда, на каком основании (может, какие–то сведения просочились из официальных источников), что один из пассажиров самолета, должно быть, располагал какими–то важными сведениями. Настолько важными, что их следовало сохранить в тайне. Что это были за сведения, не знаю. Может, микрофильм, может, какая–то формула или иные данные, которые надлежало хранить в памяти. Все это звучит фантастично, но, похоже, так оно и было. По–видимому, сведениями этими располагал полковник Гаррисон.

Мы с Джекстроу переглянулись. Тип, который недавно оглушил меня, человек отчаянный. Я осознал окончательно то, о чем и прежде догадывался. Я действую вслепую, пытаясь обнаружить преступника — или преступников, которые гораздо умнее меня. Они знали, что Джосс не мог починить рацию.

Следовательно, они поняли, что с Хиллкрестом у меня прямая связь. Из моих слов им было известно, что портативная рация, которую мы везли с собой, имеет радиус действия, не превышающий в обычных условиях 150 миль.

Следовательно, на связь он выходил с какой–то точки, близкой к нам. Кроме того, я сам сообщил преступникам, что Хиллкрест со своей партией вернется не раньше, чем через две–три недели. Выходит, его неожиданное возвращение было связано с какими–то чрезвычайными и непредвиденными обстоятельствами. Что это за обстоятельства, нетрудно догадаться. Отсюда неизбежный вывод: я захочу выяснить у Хиллкреста причины аварии самолета. Однако преступники сделали и другой, не столько очевидный для меня, вывод, свидетельствовавший об их проницательности. Они предположили, что лица, знавшие причину катастрофы, пока не станут вдаваться в подробности. Вот почему преступники похитили у меня вырезку, служившую единственной ниточкой, которая помогла бы мне выяснить эти подробности, а следовательно, и установить личности убийц.

Но исправить ошибку было теперь невозможно.

Я нажал на кнопку «передача».

— Благодарю. Прошу вновь связаться с Уплавником и сообщить, что нам крайне необходимо знать причины авиакатастрофы… На каком примерно расстоянии от нас находитесь? После полудня мы прошли всего двадцать миль. Крайне низкая температура, радиатор дал сильную течь. Прием.

— Мы за это время прошли лишь восемь миль. Похоже на то…

Я переключил рацию на «прием».

— Восемь миль? — поразился я. — Я вас верно понял?

— Куда вернее, — грубо ответил Хиллкрест. — Поняли, куда по девался ваш сахар? Ваши милые друзья утопили его в горючем. Мы не в состоянии двигаться дальше.

Мы продолжили свой поход в самом начале девятого. Я сначала хотел задержаться на несколько часов. С этой целью я придумал уйму всевозможных причин. Если нужно, был даже готов вывести из строя двигатель. Я решил спровоцировать убийц. Догадавшись, что я намеренно тяну время, они бы предприняли какие–то действия. Во всяком случае, попытались бы это сделать.