— Если не возражаете, я бы предпочел подумать о том, чем мы займемся сегодня вечером.

— Но, конечно, мне не собираетесь рассказать.

— Пока нет.

Алек и Юджин повернули с Чарлз-стрит на Норт-Уэст-стрит, и по мере того, как они приближались к Хауэрд-стрит, чистенькие уютные домики постепенно уступили место вычурным строениям. Они миновали гостиницу «Голден хоре инн», с прекрасным, ослепительно белым фасадом, потом гостиницу «Блэк беар». Проходя мимо «Мэйпол», Джинни чуть повернула голову, чтобы получше рассмотреть, что делается внутри. Зал был ярко освещен, шум стоял неимоверный, и несколько полуголых накрашенных женщин вертелись вокруг сидевших за столами с картами в руках джентльменов, перед которыми стояли стаканы со спиртным.

— Вам нравятся таверны, Юджин?

— Не всегда, но бывает. А вам?

— Нет, не очень. Я нахожу их… скажем, слишком вульгарными.

— Оскорбляют вашу аристократическую чувствительность, не так ли?

— Не будьте слишком дерзки, молодой человек.

— Куда мы идем? Вряд ли вы знаете Балтимор, а гуляете по улицам с таким видом, будто родились здесь.

Алек, с веселым удивлением взглянув на Джинни, повернул за угол, на Датч-Элли.

— Надеюсь, вы доверяете мне? Не сомневайтесь, я начну ваше обучение как полагается.

Джинни оценивающе поглядела на него:

— Не знаю. Куда мы идем?

В такое место, где ты быстро забудешь об этой бессмыслице, дорогая Юджиния. Туда, где ты затрясешься от страха и немедленно сбежишь, как испуганная лань.

— Дорогой мальчик, — начал Алек с самым добродушно-покровительственным видом, но на деле готовый к решительному залпу, — даже оказавшись в новом городе, мужчина должен знать, где найти лучших женщин.

— Лучших женщин! В ваших устах это звучит так, словно вы собираетесь отыскать лучший рыбный рынок! Лучшую бакалею! Э… модный товар, ничего больше.

— Но женщины — это действительно всего-навсего товар. Можно подумать, вы этого не знаете! На что еще они годятся, кроме как рожать детей мужчине, когда тот решит жениться и произвести на свет наследника? Нужно быть практичным, Юджин. Хорошая женщина ночью в постели — и утром у вас прекрасное настроение на целый день.

— Это совершенно… не по-христиански!

Алек, не в силах сдержаться, разразился смехом:

— Вовсе нет! Только в церкви встречаются самые большие ненавистники женщин! Разве не знаете, что в средние века церковники долго спорили, есть ли у женщин душа?

— Вы все это сочиняете.

— Ошибаетесь. Только пересказываю то, что сам слышал на лекциях в Оксфорде.

— Оксфорд… — мечтательно, с бессознательной тоской протянула Джинни. — Как бы я хотел учиться в таком месте, как Оксфорд или Кембридж!

— Почему бы нет? Правда, вы не так уж молоды, должен признать, но тем не менее ваш отец мог бы послать вас в Оксфорд, он для этого достаточно богат.

Джинни немедленно замолчала. Мечтательное выражение тут же улетучилось, и Алек понял, что она едва удерживается от возмущенного вопля: «Женщина не может учиться в ваших проклятых мужских колледжах!»

Поспешно вернувшись к прежней теме, он вкрадчиво добавил:

— Если, конечно, мужчина не педераст, у него просто нет выбора, кроме как найти женщину, которая поможет удовлетворить его желание.

— Что такое педераст?

— Мужчина, предпочитающий женщинам других мужчин или мальчиков.

Джинни поглядела на него с таким великолепным ужасом, что Алек едва не выдал себя, но огромным усилием воли ухитрился подавить смех, когда девушка, покачав головой, отвела глаза и внезапно замерла как вкопанная:

— Надеюсь, вы не собираетесь отправиться в бордель? Нет, конечно, нет! Вам бы и в голову не пришло…

Она была настолько потрясена и готова разоблачить себя, что Алек не устоял перед искушением нажать еще немного, серьезно объявив:

— Только в лучший бордель из тех, что имеются в Балтиморе! Принадлежит мадам Лорейн! Боже, да вы почему-то изменились в лице, Юджин! Разве я ошибся? Неправильно расслышал, и это вовсе не лучший бордель? Мистер Гвенн заверил, что не пошел бы в яру…

— Мистер Гвенн? Мистер Дэвид Гвенн?

— Да.

Джинни страстно желала, чтобы земля под ногами разверзлась и поглотила ее. Дэвид Гвенн, друг отца, качавший ее на коленях, когда она была совсем маленькой! Его жена была такой милой женщиной, по-матерински доброй к Джинни. Сама мысль об этом была отвратительна.

— Это лучший, — процедила она сквозь зубы, хотя, по правде, не имела понятия, кто такая мадам Лорейн.

— Хорошо, — кивнул Алек, снова пускаясь в путь энергичными шагами. — Ваше обучение начнется у мадам Лорейн. Я долго обдумывал, что для вас будет лучше всего, и остановился именно на этом месте. Если хотите, я смогу наблюдать за вашими подвигами… в постели и даже дам советы, как усовершенствовать технику… В чем дело?! Нет, не говорите, Юджин, я понял. Вы девственник, черт возьми, и у вас вообще нет никакой техники!

Джинни поняла, что пора положить этому конец, пока еще не слишком поздно. Пока она не выставила себя полной и окончательной идиоткой в этом проклятом борделе. Кроме того, существовала вполне реальная возможность того, что посетители узнают ее, несмотря на маскарад, поскольку многие балтиморцы видели ее в мужском костюме много раз, если, конечно, посещали судоверфь Пакстонов. И тогда ее репутация окончательно погублена!

Девушка открыла рот. Необходимо немедленно прекратить это! Сейчас же!

Она повернулась к Алеку, только чтобы обнаружить, как мгновенно вскипает от бешенства кровь при виде этой издевательской усмешки, высоко поднятых бровей, покровительственного вида. Ей хотелось завыть на луну, лягнуть наглеца, чтобы ему нечего было делать в борделе мадам Лорейн, но из открывшегося рта вырвалось только:

— Конечно, у меня есть техника! Я не девственник! И если у меня еще нет ни бороды, ни усов, это не означает моей неопытности!

«Значит, все еще недостаточно, — подумал Алек. — Боже, до чего же упряма!»

Он покачал головой и усмехнулся:

— Странно, я бы подумал, что вы в жизни не целовали девушек. Ну что ж, скорее всего вы, американцы, справляетесь с такими вещами по-иному, чем мы, англичане.

— Скорее всего.

Собственно говоря, Джинни была способна думать лишь о том, как он красив, как великолепно сложен, и поэтому не нуждается ни в какой технике, что бы это ни означало. Возможно, стоит ему сказать женщине, что он хочет поцеловать ее, и та немедленно привстанет на цыпочки и вытянет губки.

— Что же делаете вы, англичане?

Алек кивнул двум прохожим и замедлил шаг.

— Мой отец, мой дорогой отец, сделал мне к четырнадцатилетию чудесный подарок. Он отвез меня в Лондон, к своей любовнице, и она, мой дорогой Юджин, научила меня всему, что можно знать о мужчинах и женщинах, и тому, как они могут доставить друг другу наслаждение. Если припоминаю, ее звали Лолли. Прекрасная женщина, моложе вас, дорогой мальчик, но, конечно, была гораздо старше моих нежных четырнадцати лет.

— И что случилось?

— Вы действительно хотите знать?

— Конечно.

Не успели эти слова слететь с губ, как Джинни поняла, что снова попала в ловушку. Алек как-то странно посмотрел на нее, но девушка могла думать только о своем образовании и о том, чего ожидает от этого человека.

«Как далеко это может зайти? — удивлялся про себя Алек. — Почему глупая девчонка не сдастся и не прекратит бессмысленную игру? Неужели позволит привести себя в бордель? Рискнет быть узнанной?» Он был почти уверен, что большинство горожан уже не раз видели ее в мужском костюме и отлично знакомы с выходками эксцентричной мисс Пакетов. Но посещение публичного дома окончательно подорвет ее репутацию. Черт возьми, Алек просто не знает, что делать, поскольку твердо считал, что она выкинет белый флаг еще десять минут назад, и после того, как он как следует отругает ее и поставит на место, немедленно отошлет ее домой, в девственную постельку. Стоило ли вообще рассказывать ей о Лолли и проведенной с ней ночи? Этой молодой мужененавистнице?