Более важных вещах!

Джинни переступила через люк и, начиная спускаться по трапу, сухо бросила, не оборачиваясь:

— Вам не понравилась моя сестра? Можете быть вполне откровенным. Иногда Джинни просто невыносима.

— Честно говоря, она весьма забавна, особенно ее шитье.

— Ее — что?!

— Шитье. Представляете, она отпорола кружево с выреза платья, чтобы немного увеличить декольте, а потом вновь пришила, но, к сожалению, не очень удачно. Обычно женщины умеют обращаться с иголкой, но только не эта. Я хотел посоветовать ей купить новый наряд, более соответствующий нынешней моде, но посчитал это слишком дерзким и невежливым, поэтому счел за лучшее промолчать.

— Да, я начинаю понимать, кто вы и что вы.

Девушка резко отвернулась и вошла в капитанскую каюту. Он заметил переделанное платье! Стыд волной окатил ее. Сама напросилась! Потребовала откровенности!

Алек шел следом, весело посмеиваясь ей в спину.

— Все считают ее очаровательной, — продолжала Джинни, не оглядываясь. — А как по-вашему?

— Очарование? Весьма развязная особа, я сказал бы, возможно, потому что старая дева и не имеет мужа, который мог бы взять ее в руки. Ей, несомненно, нужен мужчина, сильный мужчина, чтобы давать наставления и покупать новые платья. Неужели ваши американские джентльмены нисколько ею не интересуются?

— Почему же! У нее были десятки поклонников за эти годы.

— Годы… должно быть, их накопилось достаточно много, не так ли?

— Да, нужно признать, она очень разборчива. Никто из них не пришелся ей по вкусу.

— Зато, уверен, судоверфь привлечет немало женихов.

Джинни страшно хотелось разбить что-нибудь об его голову, лягнуть между ног, так, чтобы нахал свалился на пол без сознания. Результат такого удара, как заверил ее отец лет пять назад, когда научил защищаться, может быть весьма драматичным.

— Пожалуйста, садитесь за стол. Вот все основные гроссбухи. Кстати, Джинни не из тех, кто думает лишь о поклонниках и нарядах. Нет, она — девушка серьезная.

Алек почти рухнул в кресло:

— Серьезная? Ваша сестра? Дорогой мальчик, должен сказать, что совершенно с вами не согласен. Она сама заверила меня в собственной глупости, и признаюсь, что абсолютно того же мнения о подобных девицах. Серьезная!

Джинни совсем забыла, что говорила это. Господи, да у него память лучше, чем у ее внучатой бабки Миллисент, помнившей каждый грех, совершенный Джинни с трехлетнего возраста.

— Она подшучивала над вами, Алек. Издевалась.

— Неужели? Хм. Зато у нее прекрасные косы. У вас волосы того же оттенка, Юджин?

Девушка мгновенно почувствовала радостное тепло от его комплимента. Как глупо приходить в восторг после всего, что он наговорил!

— О нет, — поспешно ответила она, — мои совсем не такие блестящие, и цвет гораздо хуже. Но хватит об этом, пора и за работу. Я покажу вам свою систему учета, из которой вы поймете, как мы ведем дела. В этой книге указаны цены, которые мы платим поставщикам за строительные материалы, и условия доставки, если я не хочу платить больше, чем за месяц. Она действительно показалась вам глупой?

— Не особенно, Юджин, для девушки ее возраста. Но хотя вы, без сомнения, любящий брат, все же должны признать, что надежды ее уже почти позади. Кстати, сколько ей лет?

— Всего двадцать два.

Такая маленькая ложь, Джинни убавила себе только год.

— А я думал, старше. О… так… Кто этот мистер Майклсон? Ах да, он поставляет вам большую часть леса. За такую цену качество должно быть превосходным. Нет, я дал бы ей не меньше двадцати пяти. Но с женщинами разве угадаешь? Наверное, из-за ее платья. Э… слишком немодное, поэтому и придает ей такой вид.

— Не могу с вами согласиться. Обычно ни один человек не отзывался плохо о ее нарядах. Да, лес великолепный, и мистер Майклсон — человек надежный. Как вы успели увидеть, мы задолжали ему значительную сумму, поэтому для нас столь важно прийти к соответствующему соглашению. Или придется как можно скорее найти покупателя для «Пегаса». Думаете, что могли бы посчитать ее хорошенькой, будь она получше одета?

— Возможно. Трудно быть уверенным, пока не увидишь конечный результат. Итак, Юджин, вы платите Майклсону тринадцать процентов от всего долга через… всего двадцать дней после окончания постройки судна? Вы слишком рискуете, даете себе совсем мало времени, чтобы продать корабль к назначенному сроку. Да, тут может помочь все, особенно платье, вырез которого не доходит до ушей, и не так плохо сшитое, как вчерашнее.

— Но лицо и манеры по-прежнему остаются теми же. Обернувшись, Алек улыбнулся Юджину:

— Прошу прощения, дорогой мальчик, это чистая правда. Вы затронули суть проблемы, попали в самую точку, поразили центр мишени….

— Довольно, вы вполне ясно выразились. Даже слишком!

— Верно. А как насчет жалованья парусным мастерам?

— О, они вполне заслуживают его, так что не будем больше говорить о том, как они пользуются моей молодостью и неопытностью. Я… сестра очень мила, и ее манеры совершенно очаровательны!

— Превосходны.

— Правда? Вы действительно так думаете?

— Да, деньги вы платите исключительные. Но я внимательно осмотрел паруса и нахожу, что суммы хоть и велики, но не потрачены зря.

Джинни дернула к себе гроссбух и с шумом захлопнула его. Алек поднял идеально очерченные брови.

— Прошу прощения, дорогой мальчик?

— Я не ваш дорогой мальчик. Вы всего на восемь лет старше и отнюдь не мой дедушка.

— И это правда, просто… вы кажетесь столь, э-э-э… неопытным, особенно с этим девственным выражением и полным отсутствием волос. Но я, кажется, пообещал немного образовать вас, не так ли, Юджин? Вы хотите этого?

Джинни молча уставилась на барона. Она желала бы этого больше всего на свете. Но не в облике Юджина. Ей определенно хотелось превратиться в Юджинию.

Она кивнула, бессознательно проводя языком по нижней губе:

— Да, очень.

— Вот и прекрасно. Отдайте мне гроссбухи. Я прекрасно успел понять вашу систему. Можете пойти посмотреть, как идут дела, пока я разберусь в вашей бухгалтерии. А уроки начнутся вечером. Я заеду за вами домой в восемь часов.

— О, да из вас получился видный мужчина!

Джинни молча уставилась на него. Это Алек Каррик, барон Шерард, был представительным мужчиной, не она. Действительно, невозможно поверить, что в жизни существуют такие красавцы, особенно когда барон надевает, как сегодня, черный вечерний костюм и черные блестящие сапоги, а поверх накидывает развевающийся на ходу черный атласный плащ.

— Я… да, спасибо. Красив, несмотря на полное отсутствие волос?

— Сейчас темно. Точно сказать нельзя. Возможно, леди в этом усомнится. Конечно, если бы вы сняли эту несчастную шляпу… Вы позволите?

Алек уже протянул руку, чтобы снять шляпу, но страх разоблачения был так велик, что Джинни проворно, как змея, уклонилась, смеясь и придерживая тулью:

— Нет, моя шляпа стала частью меня самого. Благодарю, но предпочитаю сохранить ее!

— Неужели не снимете эту проклятую шляпу даже в присутствии дам? И в постели тоже?

— Конечно, нет.

Последнее заявление наверняка правдиво. Когда она покончит с этим идиотским маскарадом? Во всяком случае, сам Алек был настроен весьма решительно. Сегодня он разоблачит ее! Даже если придется пойти на крайность!

Вечер был ясным и прохладным, полумесяц ярко освещал улицы Балтимора. Непредсказуемая балтиморская погода на этот раз была благосклонна к молодым людям.

— Вон в том направлении Форт-Мак-Генри, — показала Джинни.

— Знаю.

— Вы, британцы, как ни пытались, не сумели взять Балтимор пять лет назад. Поджали хвосты и отплыли ни с чем на свой проклятый островок.

— Совершенно верно. Вы, балтиморцы, оказались более стойкими, чем ваши соседи в Вашингтоне.

Совершенно невыносимый человек, никакого в этом сомнения.

— Неужели вы никогда ни с кем не спорите, хотя бы по пустякам?