— Только что из Илита прибыли голуби. Восемь птиц.

Мартин все понял. Если послали так много голубей, значит послание очень срочное. Обычно посылали двух или трех голубей на случай, если не все одолеют опасный перелет через горы у Серых Башен. Обратно их везли в повозках или на кораблях, и путь занимал несколько недель, поэтому использовали птиц экономно. Мартин поднялся.

— Прошу прощения, ваша светлость, я ненадолго отлучусь, — сказал он герцогу Родезу. — Если дамы извинят меня…

Он поклонился сестрам и вслед за пажом вышел из зала.

У входа в главную башню его встретил мастер сокольничий с маленькими свертками пергамента в руках. Передав их Мартину, он вышел. Крошечные свертки были запечатаны гербом Крондора, а это означало, что открыть их мог только герцог.

— Я прочту их в Зале совета, — сказал Мартин. Оставшись один, Мартин заметил, что на клочках пергамента были цифры один и два. Всего четыре пары. Сообщение повторили четыре раза, чтобы оно обязательно дошло. Мартин развернул пергамент под цифрой один, глаза его широко распахнулись и он дрожа начал разворачивать другой. В нем сообщение повторялось. Затем он прочел номер второй, и непрошеные слезы застлали ему глаза.

Проходили долгие минуты, а Мартин разворачивал свертки пергамента один за другим, все еще надеясь найти какое-нибудь отличие, какой-то намек на то, что он не правильно понял сообщение. Долгое время он просто сидел и смотрел на разложенные перед ним бумаги, чувствуя, что весь холодеет. Наконец раздался стук в дверь, и он тихо ответил:

— Войдите.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Фэннон.

— Вас нет уже почти час… — Он остановился, увидев осунувшееся лицо Мартина и покрасневшие глаза. — Что случилось?

Мартин показал рукой на клочки пергамента. Фэннон прочел их, шатаясь, подошел к креслу и рухнул в него. Дрожащей рукой он закрыл лицо. Оба молчали. Наконец Фэннон спросил:

— Как такое могло случиться?

— Не знаю. В послании говорится об убийстве. — Мартин обвел взглядом комнату, где каждый камень или предмет мебели напоминал ему об отце, лорде Боуррике. Из всей семьи Арута больше всех был похож на него. Мартин любил их всех, но Арута во многом был отражением самого Мартина. Их взгляды очень часто совпадали, и им довелось многое пережить вместе: осаду замка во время Войны Врат, когда Лиам с отцом сражались на другом фронте, опасное путешествие в Морелин за терном серебристым. В Аруте Мартин нашел самого близкого друга. Мартин рос среди эльфов и знал, что смерть неотвратима, и он был смертей, и все-таки чувствовал, будто внутри у него образовалась какая-то пустота. Поднявшись, он взял себя в руки.

— Нужно сообщить об этом герцогу Мигелю. Боюсь, его визит к нам будет коротким. Завтра мы уезжаем в Крондор.

Мартин поднял глаза на вошедшего в комнату Фэннона.

— Подготовка займет всю ночь и утро, но капитан говорит, что корабль будет готов отплыть во время вечернего прилива.

Мартин знаком предложил ему присесть и, прежде чем начать разговор, долго молчал.

— Как же такое могло случиться, Фэннон?

— Я не могу тебе дать ответ на это, Мартин. — Он ненадолго задумался и мягко продолжал:

— Я разделяю твое горе. Мы все чувствуем то же. Он и Лиам были мне как сыновья.

— Я знаю.

— Но есть и другие дела, которые нельзя откладывать.

— Например?

— Я уже стар, Мартин. Я вдруг почувствовал тяжесть лет на своих плечах. Известие о смерти Аруты… заставляет меня задуматься о своей. Я хочу уйти в отставку.

Мартин потер подбородок, задумавшись. Фэннону было уже за семьдесят, и, хотя ум его оставался по-прежнему острым, ему не хватало физической выносливости, необходимой для ближайшего помощника герцога.

— Я понимаю, Фэннон. Когда я вернусь из Рилланона…

Фэннон перебил его:

— Нет, откладывать нельзя, Мартин. Тебя не будет несколько месяцев. Мне нужно, чтобы мой преемник был назван сейчас, и я мог подготовить его к тому времени, когда оставлю этот пост. Если бы Гардан был здесь, я бы не сомневался, что переход будет легким, но раз Арутй забрал его к себе… — глаза старика наполнились слезами, — и сделал маршалом Крондора, что ж…

— Понимаю. Кого же ты имел в виду? — спросил Мартин, стараясь говорить спокойно.

— На мое место подошли бы несколько сержантов, но ни у одного из них нет способностей Гардана. Нет, я имел в виду Чарлза.

Мартин слабо улыбнулся.

— Я думал, что ты не доверяешь ему.

Фэннон вздохнул:

— Это было давно, и шла война. С тех пор он не раз доказывал, на что способен, и я не думаю, что в замке есть кто-нибудь бесстрашнее его. Кроме того, он был офицером цурани, что равняется чину лейтенанта. Он знает военное искусство и тактику. Мы провели много часов, обсуждая различия между нашими и цуранийскими методами ведения войны. Я знаю одно: если он чему-то учится, он уже не забывает этого. Чарлз умен и стоит многих других. К тому же и солдаты гарнизона уважают его и последуют за ним в бой.

— Я подумаю над этим и вечером приму решение. Что еще?

Фэннон немного помолчал, как бы с трудом подыскивая слова.

— Мартин, мы никогда небыли очень близки. Когда твой отец призвал тебя служить ему, я, как и все остальные, чувствовал, что в тебе есть что-то странное. Ты всегда держался в стороне, и было нечто эльфийское в твоем поведении. Теперь я понимаю, что частично эта таинственность объясняется твоим родством с Боурриком. Иногда я сомневался в тебе, Мартин, о чем сейчас сожалею…. Но что я хотел сказать тебе… Ты чтишь своего отца.

Мартин глубоко вздохнул:

— Спасибо, Фэннон.

— Я говорю это для того, чтобы ты понял то, что я собираюсь сказать дальше. Раньше визит герцога Мигеля был лишь предлогом для раздражения, теперь же к нему следует отнестись серьезно. По приезде в Рилланон ты должен поговорить с отцом Тулли и попросить его подыскать тебе жену.

Мартин откинул голову и горько засмеялся.

— Это шутка, Фэннон? Мой брат умер, а ты хочешь, чтобы я искал себе жену?

Фэннон был непреклонен, несмотря на поднимающийся гнев Мартина.

— Ты больше не мастер охоты в Крайди, Мартин. Тогда никого не заботило, женишься ли ты когда-нибудь и будут ли у тебя сыновья. Теперь ты единственный брат короля. На Востоке все еще беспокойно. В Бас-Тайре, Рилланоне и Крондоре нет герцогов. А теперь в Крондоре нет и принца. — От усталости и волнения голос Фэннона внезапно сел. — Трон Лиама очень шаток, если Бас-Тайра рискнет вернуться из ссылки. Наследниками остались только двое сыновей Аруты, и Лиаму нужны союзники. Это я и имею в виду. Тулли знает, какие знатные семьи можно женитьбой склонить на сторону короля. Если это окажется маленькая мегера Инее, дочь герцога Мигеля, или даже хихикающая наследница Тарлофа, ты должен жениться на ней, Мартин, ради Лиама и ради всего Королевства.

Мартин задохнулся от гнева. Старик Фэннон попал в больное место, хотя и был прав. Во многом Мартин был одинок, ни с кем не делясь своими радостями и горестями, за исключением братьев. И он никогда не чувствовал себя свободно в компании женщин. А теперь ему говорят, что он должен жениться на незнакомой женщине ради политического благосостояния брата. Однако он понимал, что в словах Фэннона была доля истины. Если изменник Гай все еще замышляет против них, то корона Лиама в опасности. Смерть Аруты ясно показала, что правители смертны. Наконец Мартин произнес:

— Я подумаю и об этом, Фэннон.

Старый мастер клинка медленно поднялся. Дойдя до двери, он повернулся к Мартину.

— Я знаю, ты хорошо скрываешь свои чувства, Мартин, но тебе больно. Сожалею, если тебе показалось, что я добавил тебе боли, но я должен был сказать это.

Мартин смог лишь кивнуть в ответ.

Фэннон ушел, и Мартин в одиночестве остался сидеть в своей комнате; все замерло, шевелились лишь блики мерцающих факелов на стенах.

Мартин стоял, нетерпеливо наблюдая за лихорадочной подготовкой к отъезду. Герцог Родеза пригласил Мартина проводить их до корабля, но тот сумел выдумать какой-то приемлемый предлог для отказа. Лишь видимое напряжение, которое он испытывал при мысли о смерти Аруты, позволило ему отклонить предложение герцога, не нанеся тому оскорбления.