И опять он изменяет временной поток, и теперь проходит два года за час, потом четыре, восемь, шестнадцать. И снова он останавливается и осматривает все вокруг.

Звезды плывут своим путем, с шумом пролетая через космос, такой огромный, что их ослепительная скорость на взгляд немногим отличается от передвижения улитки. Но они движутся странным образом, направление их перемещения перевернуто. Паг на минуту задумывается и снова принимается за работу. Теперь он освоил эту процедуру, овладел навыками, которые могли бы произвести впечатление даже на самых надменных членов Ассамблеи. Он уже уверен в своих действиях, причем намного больше, чем предполагал, и легко управляется с потоком времени. Появляется крамольная мысль: вот что значит быть богом! Но затем годы обучения пресекают ее, напоминая: берегись гордыни! Помни, что ты лишь смертный, твой первый долг — служить Империи. Его учителя в Ассамблее хорошо выполнили свою работу. Он не обращает внимания на упоение властью, находит свой уал, идеальный центр своего бытия, и снова изменяет время. За каждую секунду реального времени в обратную сторону проходит год. И опять использует Паг свое умение для воздействия на ловушку врага, ускоряя ее так, как не могли себе представить те, кто ее сооружал. Вот уже десятилетие проходит с каждой секундой, и он понимает, что живет до своего рождения. За время, которое ему потребовалось чтобы вздохнуть, он переходит во времена, когда дед герцога Боуррика завоевал Крайди. Он работает еще некоторое время, и Королевство занимает лишь половину своей будущей территории, а владения барона Даркмура отмечают его западную границу. Еще дважды ускоряется временной фактор, и современные ему страны — не более, чем деревни, населенные людьми, гораздо более простыми, чем их потомки. Снова и снова творит он заклинание.

И тогда вселенная вздрагивает. Прорвалась сама ткань реальности. Мощные разряды разрываются вокруг него, такие яростные, что это превышает его способность понимать, и он…

Паг открыл глаза. Он ощутил странное чувство, будто их местоположение изменилось, и на мгновение в его глазах все помутилось. Томас подошел поближе и спросил:

— Ты в порядке?

— Там что-то… изменилось.

Томас посмотрел на небо.

— Да. Там что-то происходит.

Макрос тоже поднял голову. На небесном своде с качающимися звездами дикие вихри энергий выписывали причудливый узор.

— Если мы продолжим наблюдение, то увидим, как со временем все успокоится. Вспомните, мы ведь видим все с конца.

— А что мы видим? — спросил Паг.

— Войны Хаоса, — — ответил Томас. В его глазах появилось затравленное выражение, как будто произошло что-то, что сильно взволновало его, причем намного сильнее, чем он ожидал. Но лицо его осталось невозмутимым. Он продолжал смотреть в безумное небо.

Макрос кивнул. Он встал и показал вверх.

— Видите, сейчас мы уходим в эпоху, предшествующую Войнам Хаоса, Дням Ярости Безумных Богов, Времени Звездной Смерти, — периоду, который в мифах и легендах приобрел такие красочные имена.

Паг закрыл глаза и почувствовал, что ум его оцепенел, в голове пульсировала тупая боль.

— По-видимому, мы двигаемся со скоростью в три или четыре сотни лет за секунду в обратном направлении, — сказал Макрос. Паг кивнул.

— Значит, за каждые три секунды проходит тысяча лет, — подсчитал волшебник. — Это хорошо для начала.

— Для начала? — изумился Паг. — Как же быстро мы должны двигаться?

— По моим подсчетам, миллиарды, лет в секунду. Со скоростью в тысячи лет мы доберемся до самого начала только к концу жизни. Нужно ускорить движение.

Паг кивнул. Он очень устал, но послушно закрыл глаза. Томас посмотрел наверх. Было видно, как движутся звезды, хотя, учитывая огромные расстояния, они двигались очень медленно. Но даже такое движение беспокоило его. Затем их движение ускорилось и вскоре стало заметно быстрее. И Паг снова оказался с ними.

— Я наложил еще одни чары внутри ловушки. С каждой минутой скорость движения будет удваиваться без моего вмешательства. Сейчас мы движемся со скоростью, превышающей две тысячи лет в секунду. Через минуту она составит четыре. Потом восемь, шестнадцать и так далее.

Макрос с одобрением посмотрел на ученика:

— Хорошо. Тогда у нас есть несколько часов.

— Думаю, настало время получить ответы на кое-какие вопросы, — сказал Томас.

Макрос улыбнулся, глядя на них темными внимательными глазами, и спросил:

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что по-твоему настало время получить ответы на кое-какие вопросы?

— Да, именно это я и имею в виду, — ответил Томас. — Несколько лет назад вы уговорили меня нарушить мирный договор с цурани, и в ту ночь рассказали мне, что являетесь автором моего нынешнего существования. Вы сказали, что дали мне все. Куда бы я ни посмотрел, я всюду нахожу следы вашей работы. Я хочу знать больше. Макрос.

Макрос опять сел.

— Ну что ж, раз у нас есть время, почему бы и нет? Мы достигли такого момента в разворачивающейся перед нами драме, когда знание не сможет больше навредить тебе. Что ты хочешь узнать? — Он перевел взгляд с Томаса на Пага.

Паг взглянул на своего друга, а потом внимательно посмотрел на чародея.

— Кто вы?

— Я? — Макроса, казалось, позабавил такой вопрос. — Я… Кто же я? — Вопрос казался почти риторическим. — У меня было столько имен, что я не смог бы припомнить все. — Он вздохнул. — Но имя, данное мне при рождении, можно перевести на язык Королевства просто как Ястреб. — Он добавил с улыбкой:

— Народ моей матери был несколько примитивен. — Макрос задумался. — Не знаю, с чего и начать. Наверное, с места и времени моего рождения.

На одной далекой планете правила огромная империя, которая во время своего расцвета не уступала Великому Кешу и даже Цурануани. Эта империя была во многом непримечательной: там не было ни художников, ни философов или гениальных лидеров, если не считать одного или двух, которые появлялись в разные периоды истории. Но она держалась. А самое главное — это то, что она смогла установить мир в своих владениях.

Мой отец был обычным торговцем, разве что очень бережливым. У него были долговые расписки многих самых могущественных людей его общины. Я рассказываю вам это для того, чтобы вы поняли: мой отец был не из тех людей, о которых слагают великие саги. Он был простым, ничем не выдающимся человеком.

Затем в стране моего отца появился еще один самый обычный человек, который, однако, обладал ораторскими способностями и раздражающей привычкой принуждать людей думать. Он поднимал вопросы, которые заставляли нервничать людей у власти, так как хотя он и был мирным человеком, но собрал много последователей, и некоторые из них склонялись к радикальным мерам и не исключали насилия. Так что власти выдвинули против него фальшивое обвинение. Его судили на закрытом заседании, где никто не посмел поднять голос в его защиту. Вердикт был суровым, суд счел его виновным в измене — что было очевидной ложью, — и его приговорили к смертной казни.

Казнь по обычаю тех времен была публичной, поэтому на ней присутствовали очень многие, включая моего отца. Этот бедный, не очень умный торговец был там вместе с некоторыми высокопоставленными земляками, которые были ему должны, и, чтобы угодить им, участвовал в общих насмешках и издевательствах над осужденным по пути к месту казни.

Неизвестно по какой причине, по иронии судьбы или из-за странного чувства юмора богов, по пути на казнь осужденный остановился и посмотрел на моего отца. Из всех тех, кто мучил и бранил его, он остановил свой взгляд на этом простом торговце. Возможно, этот человек был магом или это просто было проклятие умирающего человека. Но из всех тех, кто был в тот день на площади, он проклял моего отца. Это было странное проклятие, и отец пропустил его мимо ушей как бред обезумевшего от страха.

Но после смерти этого человека проходили годы, и отец заметил, что не становится старше. Его соседи и коллеги постепенно обзаводились признаками старости, а мой отец выглядел так же, как всегда — торговцем лет сорока.