— Поздравляю, — сказал Гавилар, кивая в сторону Клинка. — Садеас в ярости от того, что меч достался не ему.

— В конце концов, он когда-нибудь добудет свой, — ответил Далинар. — Он слишком амбициозен, чтобы я в этом сомневался.

Гавилар заворчал.

— Эта атака чуть было не обернулась для нас катастрофой. Садеас говорит, что нам нужно быть осторожнее, и не рисковать собой и нашими Осколками, атакуя в одиночку.

— Садеас умён, — сказал Далинар. Он осторожно потянулся своей правой, менее пострадавшей рукой к кружке с вином и поднес ее к губам. Это было единственное лекарство, в котором он нуждался, чтобы справиться с болью — и, возможно, оно поможет также и со стыдом. Оба этих чувства стали отчетливей, сейчас, когда Дрожь отступила и оставила его опустошенным.

— Что нам с ними сделать, Далинар? — спросил Гавилар, махнув в сторону толпы мирных жителей, которых окружали солдаты. — Десятки тысяч людей. Их нелегко запугать; им не понравится, что ты убил их кронлорда и его наследника. Эти люди будут сопротивляться нам годами. Я чувствую это.

Далинар сделал глоток.

— Сделай их солдатами, — сказал он. — Скажи им, что мы пощадим их семьи, если они будут сражаться за нас. Ты хочешь перестать бросать Носителей Осколков в атаку в начале битвы? Похоже, для этого нам будут нужны легко заменяемые отряды.

Гавилар кивнул, обдумывая такой вариант.

— Садеас прав и в других вещах, знаешь ли. О нас. И о том, чем мы должны стать.

— Не говори со мной об этом.

— Далинар…

— Я потерял половину своего отряда сегодня, включая моего капитана. У меня хватает проблем.

— Почему мы здесь сражаемся? Ради чести? Ради Алеткара?

Далинар пожал плечами.

— Мы не можем продолжать действовать просто как кучка головорезов, — сказал Гавилар. — Мы не можем грабить каждый город, мимо которого проходим, и устраивать пиры каждую ночь. Нам нужна дисциплина; нам нужно удерживать земли, которые у нас есть. Нам нужна бюрократия, порядок, законы, политика.

Далинар закрыл глаза, отвлеченный чувством вины. Что, если Гавилар узнает?

— Нам нужно повзрослеть, — тихо сказал Гавилар.

— И стать мягкими? Как эти кронлорды, которых мы убиваем? Мы же из-за этого начали, не так ли? Потому что они были ленивыми, жирными и развращенными?

— Я больше ни в чем не уверен. Я теперь отец, Далинар. Это заставляет меня задумываться о том, что мы будем делать, когда получим всё. Как мы создадим королевство из всего этого?

Шторма. Королевство. Впервые в жизни Далинар нашел эту идею ужасающей.

Гавилар наконец встал, отвечая на зов нескольких посыльных.

— Не мог бы ты, — сказал он Далинару, — по крайней мере попытаться вести себя немного менее безрассудно в будущих битвах?

— Это ты мне говоришь?

— Задумчивый я, — сказал Гавилар. — И… уставший я. Наслаждайся Носителем Клятв. Ты его заслужил.

— Носителем Клятв?

— Твой меч, — сказал Гавилар. — Шторма, ты вообще не слушал вчера? Это старый меч Солнцетворца.

Садиис, Солнцетворец. Он был последним человеком, сумевшим объединить Алеткар много веков назад. Далинар передвинул клинок на коленях, позволив свету играть на чистом металле.

— Теперь он твой, — сказал Гавилар. — Когда мы закончим, я сделаю так, чтобы никто больше не думал о Солнцетворце. Только Дом Холин и Алеткар.

Он ушел. Далинар вогнал Клинок Осколков в камень и откинулся назад, снова закрыв глаза и вспоминая, как плакал храбрый мальчишка.

Далинар стоял возле стеклянных окон в комнате на верхнем этаже Уритиру, сцепив руки за спиной. Он мог различить свое проступающее в окне отражение, за которым виднелись необъятные просторы. Безоблачное небо, раскалённое добела солнце.

Окна высотой с его рост — он никогда не видел ничего подобного. Кто решится строить из стекла что-либо настолько хрупкое, и обращать это к штормам? Но, конечно же, этот город возвышался над штормами. Эти окна казались признаком неповиновения, символом того, что значили Сияющие. Они были выше мелочности мировой политики. И из-за такой высоты, они могли видеть так далеко…

— Ты идеализируешь их, — произнес отдаленный, словно грохот грома, голос в его голове. — Они были такими же людьми, как ты. Не лучше. Не хуже.

— Звучит вдохновляюще, — прошептал в ответ Далинар. — Если они были похожи на нас, то это значит, что мы можем быть похожими на них.

— В конечном счете, они нас предали. Не забывай об этом.

— Почему? — спросил Далинар. — Что случилось? Что их изменило?

Отец Штормов не ответил.

— Пожалуйста, — сказал Далинар. — Скажи мне.

— Некоторые вещи лучше не вспоминать, — ответил ему голос. — Ты как никто другой должен это понимать, учитывая пробел в твоей памяти и человека, который когда-то его заполнял.

Далинар резко вдохнул, уязвленный такими словами.

— Светлорд, — сказала светледи Калами из-за спины. — Император ожидает вас.

Далинар обернулся. На верхних этажах Уритиру находилось несколько уникальных помещений, в том числе и этот полукруглый амфитеатр. Окна в этой комнате находились наверху — на прямой стороне, затем ряды сидений, ведущих вниз, к трибуне. Что интересно, возле каждого сидения находился маленький пьедестал. Для спренов Сияющих, как объяснил ему Отец Штормов.

Далинар начал спускаться по ступеням к своей команде. Здесь находились Аладар и его дочь, Мэй. Навани, одетая в светло-зеленую хаву — она сидела в переднем ряду, вытянув перед собой ноги, без обуви и со скрещенными лодыжками. Пожилая Калами, которая будет писать, и Тешав Хал — один из лучших политических умов Алеткара — чтобы давать советы. Две ее старших подопечных сидели возле нее, готовые предоставить исследования или перевод, если это понадобится.

Маленькая группа, готовая изменить мир.

— Передай императору мое приветствие, — проинструктировал Далинар.

Калами кивнула и начала писать. Затем прочистила горло, читая ответ, который пришел через самоперо, которое, казалось, писало само по себе.

«Вас приветствует его императорское величество Ч.В.Д. Янагавн Первый, император Макабака, король Азира, лорд Бронзового дворца, Высокочтимый акасикс, главный министр и эмиссар Яэзира».

— Внушительный титул, — заметила Навани, — для пятнадцатилетнего юноши.

— Он, предположительно, воскресил ребенка из мёртвых, — сказала Тешав. — Чудо, что обеспечило ему поддержку визирей. Поговаривают, что у них были трудности с выбором нового Высокочтимого, после того, как два предыдущих были убиты нашим старым знакомым Убийцей в Белом. Так что визири выбрали мальчика сомнительного происхождения и выдумали о нём историю, где он спасает чью-то жизнь, чтобы продемонстрировать его божественное право.

Далинар хмыкнул.

— Сочинять подобные истории — это как-то это не по-азирски.

— Они ничего против этого не имеют, — сказала Навани, — до тех пор, пока находятся свидетели, готовые заполнять письменные показания. Калами, поблагодари его императорское величество за то, что согласился с нами поговорить, а также его переводчиков за старания.

Калами написала это, затем взглянула на Далинара, который начал мерить шагами центр комнаты. Навани поднялась и, не обуваясь, в одних носках, присоединилась к нему.

— Ваше императорское величество, — сказал Далинар. — Я говорю с вами с вершины Уритиру, города из легенд. От здешних видов захватывает дух. Приглашаю вас навестить меня здесь и осмотреть город. Вы вольны взять с собой любую стражу или сопровождение, которое сочтете нужным.

Он посмотрел на Навани, и та кивнула. Они долго обсуждали, как подступиться к монархам, и сошлись на ненавязчивом приглашении. Азир был первым. Самая могущественная страна на западе, на территории которой находились Клятвенные врата, являющиеся центральными и самыми важными для защиты.