— Не надо об этом. Он в безопасном месте, и этого достаточно. Что же дальше?

— Я взяла триста долларов и прибрала в квартире. Когда все было в полном порядке, в том числе и в ванной комнате, я собиралась уходить. И тут кто-то постучал. Я открыла, это была Кэтрин Эллиот. Она сказала:

«Мистер Харнер решил все-таки встретиться с вами. У меня в конторе лежат для вас триста долларов. Если вы зайдете и подпишете расписку, я извещу мистера Харнера». Я хотела сказать, что уже получила эти деньги, но вдруг догадалась, что произошло — ты выложил триста долларов из собственного кармана… Я пошла с ней как последняя дура. Мы пришли сюда, и мисс Эллиот сказала, что Харнер должен прийти с минуты на минуту, а мы пока выпьем кофе. Теперь-то я понимаю, что она положила туда снотворное. Я выпила, почувствовала головокружение и сказала ей, что падаю в обморок. Она помогла мне дойти до ванной, а потом все вокруг закружилось, и больше я ничего не помню. Когда я очнулась, то увидела, что я связана и во рту у меня кляп. Я попыталась закричать, но не смогла, хотела ударить каблуками по стенке ванной, но она сняла с меня туфли. Тогда я страшно испугалась, что кто-нибудь откроет кран и я утону, как крыса в луже. Ты не представляешь, Дональд, как мне было страшно!

— Будь любезен, объясни мне, что здесь происходит, Малыш, — взмолился Селлерс.

— Кэтрин Эллиот, — сказал я, — женщина, ведущая двойную игру. Как-то раз у нее уже были проблемы с «Беттер бизнес-бюро». Она сдает в аренду несколько маленьких контор на час, на день или на неделю. Это придает человеку, ведущему какое-нибудь короткое дело, респектабельность. К тому же он получает свой телефон. Что касается Дэйла Финчли, то он был юристом и занимался политическими делами. Но он знал, с какой стороны следует класть масло на бутерброд. Этот Финчли имел кое-какие дела со строительной фирмой «Латроп, Лукас и Мэнли». План был хорош. Финчли давал этой фирме копии всех заявок на строительство, там все это анализировали и в последний момент представляли свою заявку. Ее цена была на тысячу или две ниже остальных. Но таким образом они получали подряд. Конечно, все это стоило денег. Харнер, с которым она работала, на самом деле — Вальтер Лукас. В тот вечер, когда был убит Финчли, Лукас должен был приехать к нему, забрать очередные заявки и подъехать к пустому дому, что в нескольких кварталах оттуда, в котором стояло несколько копировальных машин. Он собирался скопировать заявки и вернуть оригиналы Финчли. Потом он должен был позвонить ему же и сказать, что у него есть заявка, которая является, самой дешевой среди остальных, но ему необходимо уточнить кое-какие детали. После этого все они начинали работу, выписывая из других заявок всю нужную им информацию. А рано утром всегда была готова вполне добротная заявка. Но за несколько дней до этого Кэтрин Эллиот сообщила Финчли и Лукасу о довольно подозрительном случае. Некто Дональд Лэм долго расспрашивал ее в конторе в Монаднок-Билдинг. Вообще-то Кэтрин работала с Лукасом напрямую. Вряд ли его партнеры знали о том, что происходит. Думаю, будет установлено, что он один занимался мошенничеством, так как отвечал за работу над заявками на строительство. Эту схему обмана заказчиков разработали Лукас и Финчли. Но кто-то узнал об этом и начал шантажировать Лукаса. Тому пришлось искать, кто бы мог это делать. Единственное, что известно наверняка, — так это то, что кто-то заставлял его оставлять в разных местах деньги. Ему звонили по телефону и сообщали о том, что вроде бы никому не было известно. Лукасу и в голову не приходило, что это делает Кэтрин Эллиот. Он считал ее глупым компаньоном, который время от времени, используя его псевдоним, сдает ему в аренду конторы. Но пришло время для крупного дела. Лукас получил сведения о том, что кто-то пытается навредить ему. Это не входило в его планы. Ему были нужны только копии бумаг. У них с Финчли все было подготовлено. Им оставалось только найти жертву, чтобы использовать ее как посредника. Это должен был быть человек, чьи слова могли бы быть поставлены под сомнение, так что в случае допроса его показания звучали бы неправдоподобно. Если бы все прошло нормально, Лукас получил бы копии всех заявок и секретных оценок инженеров. Если бы что-то сорвалось и на него бы пало подозрение, можно было бы утверждать, что их жертва наверняка лжет. Поэтому Лукас поместил в газету объявление, которое могло бы привлечь человека, которого они искали. Оно выглядело вполне пристойно, но смысл его был следующим: «Требуется человек, от которого отвернулась удача и кто готов лжесвидетельствовать за три сотни долларов».

— Ты можешь все это доказать? — спросил Селлерс. Я усмехнулся:

— Ты сам сможешь сделать это, как только начнешь расследование.

— Кто убил Финчли? — спросил он.

— Подумай сам, — сказал я, — в доме была женщина. Финчли обвинил ее в вероломстве. Она собиралась в последний раз путем шантажа получить деньги, а затем убраться из страны.

— Ты лжешь, лжешь! — вскричала Кэтрин. — Я и близко не подходила к этому дому!

— Звучит убедительно, — согласился я, — если не брать во внимание дырки от пуль.

— Ты сам стрелял в мою машину!

— Расскажешь об этом полиции, — сказал я, — они давно ищут машину с пулевыми отверстиями.

— А кто эта молодая женщина? — Селлерс указал на Дафни.

— Эту женщину, — ответил я, — зовут Дафни Крестон. Они выбрали ее в качестве жертвы. Она твой главный свидетель. Она была тогда в том доме и слышала, как Финчли обвинил Кэтрин в обмане и вероломстве. Кэтрин решила, что его легко шантажировать. Сначала Финчли согласился дать деньги, а потом раздумал. Он сказал, что она не получит от него ни цента, и решил вызвать полицию. Кэтрин была вне себя от ярости. Она не могла допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что она шантажировала Вальтера Лукаса. Она потеряла голову, выстрелила в Финчли и выбежала через заднюю дверь. Скорее всего, она оставила машину рядом. Во всяком случае, ей удалось ускользнуть. Она знала, что Финчли оставил документы для Лукаса в кейсе, и догадалась, что существовал другой кейс, в котором были приготовленные для расчета с ней деньги. Она решила, что этот кейс взяли я или Дафни. Я, когда приходил отвечать на объявление, дал Кэтрин адрес своей явочной квартиры. Она приехала туда и нашла Дафни. Кэтрин выманила Дафни из квартиры, затем вернулась туда с ее ключами, и… видели бы вы эту квартиру сейчас. Такое впечатление, что она находилась в эпицентре урагана.

Слова о перевернутой вверх дном квартире задели гордость Дафни.

— О, Дональд, — сказала она, — все было так чисто, и аккуратно убрано!

Казалось, Селлерс все еще был в нерешительности.

— Черт побери, Дональд, ты всегда впутываешь меня в такие дела! — сказал он. — Скажи мне только одно — ты стрелял в машину?

— Ты меня спрашиваешь?

— Да.

Ты неисправим, сержант. Пришло время, когда расследование закончено и пора обвинить преступника, а ты занимаешься пустой болтовней. Кроме того, тебе пора бы знать, что ты не можешь задавать вопросы подозреваемому в присутствии адвоката.

Селлерс стоял посреди комнаты, широко расставив ноги, так ничего и не решив. Он медленно, почти механически полез в карман, достал сигару и сунул ее в рот, сказав:

— Чертова история.

— Газетам она понравится, — сказал я, — они поместят на первых полосах твою фотографию.

— Но как же я все это докажу? — спросил Селлерс. Я огляделся:

— Пистолет, из которого стреляли в Финчли, должен быть где-то здесь. А, вот куда любят прятать такие вещи непрофессионалы.

С этими словами я двинулся на кухню. Там были рассыпаны крупинки сахара. Я открыл дверцу буфета, вынул большую жестянку с надписью «Сахар» и опрокинул ее над раковиной. Оттуда высыпался сахар, а потом выпал тупоносый, блестящий кольт 38-го калибра.

— Вот и доказательства для этого дела, сержант, — сказал я.

Кэтрин вскрикнула:

— Этот Вальтер Лукас мошенник. Я знаю, он попытается свалить все на меня. Но он виноват больше.