— Нет.

— Конечно, так бы ты и сказал мне, если бы знал его, — сказал Селлерс.

— Конечно, — откликнулся я.

Селлерс усмехнулся, повернулся и пошел в дом.

Я сидел и ждал. Вышел офицер. Было слышно, как в полицейских машинах работают рации. Через некоторое время Селлерс вышел. Он подошел к моей машине.

— Придумал что-нибудь новенькое? — спросил он. Я промолчал.

— Ладно, Лэм. Я задам тебе несколько вопросов. Это официально. Я расследую убийство. Дача ложных показаний находящемуся при исполнении служебных обязанностей офицеру — это преступление. Ты знаешь, чем это пахнет?

— Слушай, — сказал я, — то, что ты расследуешь убийство, еще не значит, что ты имеешь право расспрашивать о том, что не относится к делу. Не суй свой нос в дела нашего агентства: ты заставляешь меня выдавать тайны моих клиентов. Теперь спрашивай об убийстве, и, если мне будет что ответить, я постараюсь не врать. Но если ты будешь требовать от меня выдавать чужие секреты, мне придется что-нибудь выдумывать.

— Только попробуй, — сказал Селлерс. — Первый вопрос такой: сколько времени ты здесь находился?

— Я только что подъехал. Я пристроился за той машиной, которая свернула в переулок. Я думал, что она здесь одна, но вижу, что ошибся.

— Совпадает, — сказал Селлерс. — Водитель помнит, что ты ехал за ним. Следующий вопрос: ты один?

— Один.

— Что ты здесь делал?

— Я должен был встретиться.

— С тем человеком, который звонил тебе и просил о встрече?

— Та история, что я рассказал, немного отредактирована. По правде говоря, я выполнял одно частное задание. Мне дали телефонный номер и аванс. Это все.

— Что за работа?

— Это, насколько я понял, связано с дорожным происшествием.

— Дэйл Финчли работал с этим делом? Я покачал головой:

— Не знаю, но у меня есть основание полагать, что нет.

— Почему?

— Потому что оно было благополучно закончено и…

— Закончено?

— Да. Урегулировано без суда.

— Почему же ты расследуешь его?

— Это желание моего клиента.

— А почему он хочет, чтобы ты заново расследовал законченное дело?

— Это, — ответил я, — меня и волнует. Думаю, его интересует целая серия подобных происшествий. Это лишь одно из них. Кажется, дело связано со страховкой. Кто-то разработал систему обмана страховых компаний.

— Я хотел бы знать имя твоего клиента, — сказал Селлерс.

— Я не могу сказать его, тем более что это дело, как видишь, никак не связано с убийством.

— Но оно связано с этим местом.

— Не думаю, — сказал я.

— Тогда что ты здесь делал?

— Я скажу правду, сержант. Я пытался следить за одной машиной. Но водитель, видимо, что-то заподозрил. Мы ехали по бульвару, и все было нормально. Я даже отстал, чтобы он меня не заметил. Но я потерял его.

— Где это произошло?

— Примерно в пяти кварталах отсюда, на бульваре.

— Как же ты его проворонил?

— Не знаю. Я ехал далеко сзади. Навстречу ехало несколько машин, меня осветил свет фар. А когда они проехали, его уже нигде не было. Я думаю, что водитель где-то свернул. Если он прибавил скорость, то я проиграл.

Тогда я решил покрутиться тут и посмотреть, не остановился ли он где-нибудь.

— Какая у него машина?

Я посмотрел ему прямо в глаза:

— Четырехдверный седан.

— Черт, — сказал Селлерс, — я не об этом, и ты это знаешь. Если ты следил за ним, то должен знать номер машины.

— Если это относится к убийству, — ответил я, — я скажу. Машины не было ни на Хэммет-авеню, ни в переулках. И я пришел к выводу, что он сбежал. Скорее всего, водитель заметил меня и, когда я отстал, прибавил скорость.

— На этот раз ты свободен только потому, что мне не за что зацепиться, — сказал Селлерс. — Но я знаю — всякий раз, когда ты над чем-нибудь работаешь, ты прежде всего защищаешь интересы своих клиентов и не хочешь помогать полиции. Конечно, это твоя забота, но ты ведь знаешь, что именно полиция в конечном счете отвечает за расследования. А теперь убирайся к черту!

Я так и сделал.

Я не мог сказать наверняка, есть ли за мной «хвост», поэтому решил не искушать судьбу: не заезжая на арендованную квартиру, откуда уехала Дафни, поехал к себе домой. Если сержант приказал своим людям следить за мной, то я бы не хотел, чтобы они ее видели. Пока, во всяком случае.

На следующее утро в восемь часов я позвонил в отель «Травертин».

— Могу я поговорить с Дафни Крестон?

— Минуточку, — ответила телефонистка и через минуту сообщила: — Она у нас не зарегистрирована.

— На нее зарезервирован номер? — спросил я.

— Очевидно, нет.

— Не могли бы вы позвать к телефону портье или кого-нибудь, кто смог бы мне ответить, забрала ли она свои вещи или сделает это позже?

— Минутку.

Телефонистка переключила меня на другой номер. Мужской голос произнес:

— Здравствуйте.

— Вы смогли бы ответить мне на один вопрос? — спросил я.

— Да.

— Дафни Крестон оставила у вас кое-какой багаж. Она его еще не забрала?

— Нет, сэр, он еще здесь.

— Хорошо, — сказал я, — наверное, она приедет позже. Спасибо. До свидания.

Убийство Финчли произошло очень поздно, и утренние газеты ничего о нем не сообщили. Но по радио кое-какую информацию все-таки передали. Финчли, очень известный юрист, жил в шикарном доме в Беверли-Хиллз, в Голливуде. Он был убит выстрелом в сердце из револьвера 38-го калибра после ссоры с неизвестным. Убийце удалось скрыться. Один из соседей слышал, что Финчли горячо спорил с кем-то, а когда раздался выстрел, позвонил в полицию. Полицейское управление оповестило по радио патрульные машины, и они прибыли на место через несколько минут после убийства. Финчли лежал на полу своего кабинета на втором этаже. Следов преступника нигде не было.

О Финчли говорили, что это был богатый вдовец, склонный к уединению, хотя его дружбы искали многие женщины. Когда произошло убийство, прислуги в доме не было. Полиция обнаружила, что дверь на черную лестницу наполовину открыта. В двери был пружинный замок, и поэтому, чтобы она закрылась, ее нужно было прикрыть. Так как дома были отделены друг от друга аккуратными газонами и кустами, соседи обычно не совали нос в чужие дела. Полиции удалось лишь узнать о споре и о звуке выстрела. Однако один из соседей Финчли заметил минуты две стоявшую перед домом машину с работающим мотором. В ней сидел какой-то человек.

Сосед Финчли вышел погулять с собакой и не обратил бы на машину внимания, если бы у нее не работал мотор. Он лишь мельком взглянул на автомобиль, поэтому не может точно назвать его марку. Однако он заметил сидевшего за рулем моложавого, хорошо одетого человека.

Полиция предположила, что перед смертью у Финчли был с кем-то деловой разговор, так как он был застрелен с близкого расстояния в своем кабинете. Отсутствие следов борьбы указывало на то, что Финчли хорошо знал убийцу, который, видимо, был приглашен в дом заранее. Сосед Финчли, слышавший перебранку, рассказал полиции, что Финчли, как ему показалось, закричал: «Ты запугиваешь меня, а пол…» После этого прогремел выстрел. Сосед подумал, что Финчли хотел сказать что-то о политике, но возможно, что он звал полицию.

После того как прозвучал выстрел, послышался крик женщины. Затем, как показалось свидетелю, закрылась дверь. Потом он вызвал полицию.

Я пошел в сыскное агентство и случайно столкнулся с Бертой.

— Что новенького? — спросил я.

— Ничего. Ты говорил с Бэрни Адамсом?

Я покачал головой и почувствовал, что Берта раздражена.

— Он хочет, чтобы ты, как только вернешься, позвонил ему.

Она открыла ящик стола, вынула листок с телефоном, который дал ей Адамс, и позвонила на коммутатор:

— Дозвонитесь до мистера Адамса.

Через несколько минут на столе у Берты зазвонил телефон. Миссис Кул пригладила волосы, примирительно улыбнулась мне и заговорила сладким голосом: