Всё это время я постоянно на нервах. Отец на днях сказал, что уже подобрал мне университет, что после выпускного вылет через два дня. Хоть учеба и начинается осенью, но мне нужно освоиться там, так сказал папа.

Раз уж он отправляет к черту на куличики, то пусть обеспечивает в полной мере. Свои же накопления я могу потратить так, как захочу. И я сделаю памятный подарок Аиде. Она очень хотела побывать в Санкт-Петербурге, вот пусть увидит всю эту красоту своими глазами, чтобы не сбилась с пути, а двигалась к своей цели.

Я немного волновался, боялся, что что-то может пойти не так. Но увидев ее в этом белом платье, понял, что всё это неважно, лишь бы она была рядом. А ещё мне бы очень хотелось увидеть ее в свадебном платье, думаю, она будет самой красивой невестой на свете. Когда-то. Кому-то. Горечь во рту.

В последнее время я старался больше касаться ее, целовать, впитывать всё, что связано с ней. Мне нравилось замечать то, какими глазами смотрит на меня, словно кроме меня больше никого на свете нет и я самое дорогое, что у нее есть. Это прям до дрожи.

А ещё каждую ночь мне снились неприличные сны с ее участием. Конечно же мне хотелось, чтобы всё это стало явью, но я не готов воспользоваться ее чувствами для того, чтобы удовлетворить физические потребности, а потом свалить в другую страну и оставить ее с чувством сожаления.

Мне удалось удивить свою принцессу, она светилась счастьем. Хотел бы я так радовать ее каждый день, даже любой мелочью. Мы вкусно ужинали, пили вино, разговаривали о Питере, а сам я думал о том, что такую девушку, как Аида мне никогда не найти. И лучше неё никого нет.

Ночевать планировалось сегодня. Я снял один номер на двоих, но без какого-либо подтекста. Мне действительно требовалось просто заснуть с ней в обнимку, пока была такая возможность.

На мою спутницу постоянно смотрели другие посетители ресторана. Мужчины с восхищением, женщины с завистью. Заказав ещё десерт, мы наслаждались вкусом. И тут я понял, что вкус ее губ теперь будут ассоциироваться с нежным сладким чизкейком.

После ресторана мы пошли гулять по городу, потом оказались у разводного моста. Красотища неописуемая. Особенно то, с каким восторгом она смотрит на всё. И ведь ей не нужны какие-то ювелирные украшения или дорогие телефоны, она ценит красоту вокруг себя. Моё сокровище.

Дальше мы потихоньку направились к сторону гостиницы, которое находилось в старом здании, который раньше принадлежал какому-то купцу. Это всё мне рассказывала Аида. Так странно, что про город она знает практически всё, но при этом ни разу здесь не была.

Мы по отдельности сходили в душ, я достал из ручной клади ее домашние шорты и футболку. Хорошо, что ее мама помогла мне со сборами, только предупредила, что завтра желательно к обеду нужно вернуться, так как ее отец хотел заехать к ним после работы.

Аида сначала была удивлена своим вещам, а потом возмущённо воскликнула:

— Я так и думала, что мама всё знала! И молчала!

Я посмеялся. Пока она ушла в душ, я сел в кресло и стал думать, не ошибаюсь ли в своём решении. Есть ли какой-то шанс? Есть ли другой вариант решения? У меня есть несколько вариантов. Первый, если ее позвать с собой, но это означает, что лишить ее мечты жить в Питере. Второй, быть с ней до выпускного, мучая и себя, и её. Потом-то ещё больнее будет. Третий, рвать всё с корнем, чтобы быстрее всё отболело. Сложно.

Когда я вернулся из душа, Аида уже спала. Я лег рядом и обнял со спины, вдыхая ее аромат волос.

Утром мы снова погуляли по городу и направились к вертолёту. Оказавшись в нашем городе, мы сели в мою машину и направились в сторону дома. Я всё ещё сомневался по поводу своего решения. Меня ломало от боли. Но тянуть уже нельзя.

Поставив машину на парковочное место, я взглянул на Аиду. Она так светилась счастьем, что не хотелось портить этот день, но в моей груди уже давно горит пламя, которое сжигает изнутри. Мне очень больно. Невыносимо.

— Я хочу с тобой поговорить, — начал я.

— Не пугай меня, обычно самые неприятные разговоры именно так и начинаются, — усмехнулась она, внимательно вглядываясь в моё лицо.

— Мне это сложно говорить, но я должен… Нам надо расстаться, — едва выговорил эту фразу и шумно сглотнул.

— Что? Расстаться? Ты шутишь?

Она была в шоке, но по ее взгляду вижу, что она о чем-то догадывалась.

— Нет. Я серьезно. У нас с тобой ничего не получится.

Я не смотрел ей в глаза, только прямо на подъезд.

— Почему же? Ты можешь мне нормально всё объяснить? — начала психовать Аида.

— Наши пути после школы разойдутся. Я не хочу тянуть время и давать тебе какие-то надежды.

— Но мы ведь можем быть вместе до выпускного… — тихо произнесла она.

— Не можем. Я должен готовиться к поступлению в университет, а ты… Ты мне мешаешь, тяжёлый груз, который не даёт мне двигаться к своей цели.

Врать было тяжело, внутри меня творился хаос. Я сам себе выстраивал ад. Сердце не хотело биться, а душа покрылась коркой льда. Очень хотелось повернуться к ней, прижать к себе и сказать, что это просто дурацкая шутка. Руки побелели от сжатия руля.

— А как же то, что было между нами? — ее голос дрогнул.

Меня трясло. В горле пересыхало, а язык не слушался. Покрепче схватив руль, представив другую девушку, ровным и холодным голосом ответил:

— Разве мы не развлекались? Я просто приятно проводил время. К тому же, ты строила из себя такую недотрогу, что завоевать тебя стало делом принципа. А подарок, пусть будет компенсацией за то, что я украл твое время.

— Я поняла. Спасибо. Прощай.

Она вышла из машины, словно не живая. Я не смог ничего ответить. Внутри меня всё разрывалось от боли. Хотелось кричать, умолять простить, удариться головой об стену, но я продолжал смотреть на то, как она едва передвигая ногами, идет в сторону подъезда.

Прости меня, милая, но так будет лучше для нас двоих. Разрыв после выпускного выбьет из колеи сильнее, чем сейчас. Она ещё успеет успокоиться и восстановиться перед поступлением в Питер или Москву. Я только одного не представляю, как мы будем учиться в одном классе…

До сих пор не могу поверить в то, что он меня бросил. Как он мог? Я ведь впервые кому-то доверилась, а он? Игрался со мной? Над моими чувствами? Вот же я дура. Он сейчас наверняка смеётся надо мной.

У меня нет сил двигаться дальше. Мир померк, а краски сгустились в единый серый цвет. Плетусь домой и радуюсь, что сумела сдержать слёзы в машине. Он не должен их видеть. Не дам унизить себя до конца. Меня трясет, а в груди адски болит. Его слова разорвали мне душу на части, а сердце бьётся через раз. Разве так можно поступать с человеком? Я задыхаюсь и не могу успокоиться. Волна истерики накрывает меня с головой. Иду пешком по лестнице, не хочу ни с кем встречаться по пути. Сил нет, но я делаю маленькие шаги, крепко держась за перила, чтобы не упасть, а так хочется.

Перед моими глазами всплывают счастливые моменты с ним. Неужели он всё это время притворялся? Или я была настолько глупой, что всё это придумала в своей голове? А его забота? А кровь, которую он сдал для того, чтобы спасти меня? Разве это шутки? Разве будут делать такое для не значимого человека?

Выдохлась. Я не знаю, какой это этаж, но идти я больше не могу. Сев на пол в углу, я уткнулась в колени и заплакала навзрыд. Как же мне больно! Зачем же он так? Я ведь знала, что нельзя в него влюбляться! Знала! Но поверила…

Я не верю. Он не мог так со мной поступить… У него, наверное, есть другие причины, просто мне не говорит. Я постараюсь поговорить с ним завтра в школе. Ещё раз. Составлю в голове список вопросов и всё выясню.

Еле-еле поднявшись с пола, я подошла к лифту. Сейчас уже было не страшно. Было плевать. Даже если кабина лифта свалится в шахту и меня там размажет по стенкам. Слезы продолжали идти, но уже без истерики, и всё благодаря тому, что я решила поговорить с ним завтра ещё раз.