– Может быть, мне завтра отвести к ним эту лошадь? – спросила Джейми, все еще продолжая думать о губах Алека.

Алек выпустил ее из объятий и молча направился к воротам, но Джейми не хотелось расставаться с ним таким образом.

– Алек, – позвала она, – ты говоришь, что Даниел так же вспыльчив, как ты. По-моему, ты сам себе противоречишь. Совсем недавно ты утверждал, что тебя нелегко вывести из терпения. Что же правда?

– Ты неправильно поняла меня, жена. Я говорил, что ты не выведешь меня из терпения.

Алек ускорил шаг, но Джейми, подобрав юбку, побежала за ним.

– Алек, а что может вывести тебя из терпения? Алек не мог удержаться от соблазна снова подразнить жену, уж очень легко она заглатывала наживку.

– Только что-то очень важное, очень существенное для меня, – ответил он, пряча улыбку.

Джейми застыла, и Алеку стало жаль ее, но он продолжал.

– Джейми, – сказал он, – не беспокой меня больше по пустякам.

Эта просьба мужа оказалась последней каплей. Джейми сочла себя глубоко оскорбленной.

– Послушай, Кинкейд, не напоминай мне все время, что я ничего для тебя не значу. Я и так это вижу. Даже если бы я убежала, ты не пустился бы за мной в погоню. Я права?

Алек не удостоил жену ответом. Джейми ответила за него:

– Не сомневаюсь, что так бы оно и было. Я слишком мало для тебя значу, чтобы меня искать.

– Само собой разумеется, я не пустился бы за тобой в погоню, – ответил Алек.

Боль исказила лицо Джейми.

– Я сам бы не пустился за тобой в погоню, а послал бы своих воинов, – закончил Алек, обнимая Джейми. – Но так как ты не собираешься никуда бежать, то давай закроем эту тему.

– Я все больше ненавижу тебя, Алек Кинкейд.

– Приноравливайся, англичанка. – Алек погладил жену по щеке. – Надеюсь, пока меня не будет, ты не устроишь новых неприятностей.

Алек вскочил на коня и ускакал. Джейми осталась одна. Она смотрела вслед мужу, поглаживая щеку, до которой дотронулся Алек.

Она ненавидела его… скорее почти ненавидела… почти.

Вдруг Джейми вспомнила, что теперь у нее есть дело: Алек разрешил ей заняться кухней. Гордо выпрямившись, леди Кинкейд поспешила к своему замку. Когда муж вернется, он увидит, на что она способна!

Джейми счастливо улыбалась: теперь она не будет скучать!

Слава о чудесных способностях леди Кинкейд исцелять людей разнеслась по Высокогорью с быстротой урагана. Из уст в уста передавался рассказ о том, как воин Кинкейда был на волосок от смерти и как Джейми вытащила его из ее лап. Каждый рассказчик добавлял от себя новые подробности, и слухи распространялись по окрестным владениям, обрастая деталями, как снежный ком.

Не прошло и дня, как они достигли земель Гиллбрида, на которых члены различных кланов собрались на ежегодный весенний праздник. Лидия-Луиза, младшая сестра Ангуса и его единственная родственница, не считая жены Элизабет, не знала, что и думать, чему верить. Сначала она горько плакала, скорбя о безвременной кончине брата, затем рыдала от счастья, узнав о его чудесном исцелении. Дело кончилось тем, что ее напоили крепким вином и уложили в постель.

Никто из членов клана Мак-Персона на празднике не присутствовал. Единственный сын старого вождя клана, малютка трех месяцев отроду, был так плох, что все решили, что он умирает. Ребенок с упорством, унаследованным от отца, отказывался от материнского молока. После каждого кормления у него начиналась сильная рвота, и он слабел с каждым днем.

Безутешный Мак-Персон уехал в лес, чтобы там в уединении выплакать свое горе. Он рыдал, как дитя, – со смертью сына и наследника умирало и его имя.

Ни для кого не было секретом, что приверженцы Фергюсонов были союзниками людей из клана Мак-Персона в их кровавой борьбе с ненавистными им рыбаками клана Мак-Койза. Вражда тянулась с незапамятных времен, и уже никто не помнил причин ее возникновения. Кинкейд же, наоборот, поддерживал дружеские отношения с представителями клана Мак-Койза с тех самых пор, как один из их воинов спас тонущую служанку Кинкейдов. Так Кинкейд стал врагом Мак-Персона.

Когда слухи о чудесных способностях Джейми достигли ушей леди Сесиль Мак-Персон, та решила попрать все законы гор. Ради спасения сына она вступила бы в сделку и с самим сатаной. Не говоря никому ни слова, она подхватила младенца и поскакала умолять леди Фергюсен оказать ей содействие. Мери сразу прониклась симпатией к убитой горем женщине. Даниел все еще бродил по лесам в поисках обидчиков Ангуса, и Мери на свой страх и риск решила оказать содействие леди Сесиль. Забрав у нее ребенка, она поехала к Джейми.

Все знали, кому принадлежит привезенный Мери ребенок, но никто не предупредил Джейми, что ей принесли сына их заклятого врага. Да и, собственно, какая ей разница? Она – англичанка, и законы гор для нее не писаны. К тому же она была женщиной, а для женщины материнство значит больше, чем война. Все хорошо помнили, как, несмотря на сопротивление Алека, миледи настояла на лечении Ангуса и тем спасла ему жизнь. Так неужели она не спасет больного ребенка?

Однако Гавин предвидел, что может случиться, если отпрыск Мак-Персона умрет на земле Кинкейда. Взглянув на малютку, он сразу понял, что война неизбежна. Собрав войско и отдав ему приказ быть готовым к сражению, он направил гонцов к Алеку и принялся ждать появления Мак-Персона. Прошло четыре дня. Ребенок поправился и стал прибавлять в весе. Именно в это время и явился Мак-Персон с войском и стал требовать мертвого сына для захоронения.

Гавин разрешил пропустить только вождя и двух его воинов, а сам вместе с Маркусом ждал их на ступенях лестницы, ведущей в замок. Джейми как раз укладывала мальчика спать, когда со двора донеслись крики. Она бросилась на улицу, чтобы узнать, что происходит, но застыла на пороге, увидев трех грозных всадников со свирепыми лицами. По их темным пледам она поняла, что они чужаки.

– Я не уеду отсюда, пока мне не отдадут тело сына! – вскричал самый свирепый из всадников. – Скоро стены этого замка оросятся кровью, и это будет кровь Кинкейдов.

– Кто умер, Гавин? – спросила Джейми.

– Вождь Мак-Персон приехал за своим мертвым сыном, – сказал Гавин, не оборачиваясь, чтобы не упустить ни малейшего движения врага.

В воздухе повисла зловещая тишина. Трое всадников смотрели на Джейми, которая, гордо выпрямившись, тоже наблюдала за ними.

– Это женщина Кинкейда? – спросил наконец тот, что был посередине.

– Да, – ответил Гавин.

– Она украла моего сына!

Значит, этот человек с кустистыми, закрывающими глаза бровями, от которого и на расстоянии отвратительно пахло, и был отцом очаровательного малютки.

Маркус взглянул на Джейми. Лицо его было непроницаемым.

– Принеси ребенка, – приказал он.

– Да побыстрее поворачивайся, женщина! – услышала Джейми, открывая дверь.

Она повернулась и посмотрела в глаза грубияну, ревущему, как раненый медведь.

– Мне нужно время, – ответила Джейми.

– Немедленно отдай тело моего сына! – продолжал кричать вождь Мак-Персон.

«Горе сделало его таким грубым», – решила Джейми и поторопилась в замок.

Вскоре она вернулась, неся на руках закутанного в шерстяное одеяло малыша.

Старый вождь терпеливо ждал. Подойдя к нему, Джейми откинула одеяло с личика младенца.

– Дай его мне, – приказал отец.

– Перестаньте так орать, – потребовала Джейми. – Если вы разбудите его после того как мне с таким трудом удалось его убаюкать, пеняйте на себя.

– Разбужу его?

– Потише, пожалуйста, – напомнила Джейми, но было уже поздно – ребенок открыл глаза и заворочался. Джейми с улыбкой посмотрела на младенца, затем перевела взгляд на его отца.

Открыв от удивления рот, тот смотрел на сына.

– Видите, что вы наделали? Ваши крики его разбудили. Джейми прижала мальчика к груди и снова принялась баюкать его. Малыш протяжно зевнул.

– Какой хороший мальчик! – сказала Джейми, целуя его в лобик. – Не пойму, за какие заслуги Господь послал вам такого чудного ребенка, – сказала она, обращаясь к отцу. – Он только что хорошо поел, и если вы по дороге растрясете его, он все срыгнет.