— Не думаю, что это — хорошая идея, — вздыхаю, не знаю, куда себя деть. И обидеть его не могу, как-никак начальник. Да и не сделал он мне ничего откровенно плохого.

— Мила, останься, пожалуйста, — подается ко мне. Но на полпути замирает, будто боится спугнуть или обидеть. — Хотя бы просто на ужин. Это ни к чему тебя не обязывает. Люди старались, готовили, — указывает кивком головы на стол.

— Конечно, вы наверняка им угрожали увольнением или судом, если получится невкусно, — хихикнув, все-таки иду ему навстречу. Максим, улыбнувшись и не теряя времени, отодвигает для меня стул, помогая усесться.

Пока Царь усаживается на свое место, я рассматриваю содержимое стола. Блюда выглядят безумно аппетитно: ароматное жаркое, сырная тарелка, тигровые креветки в соусе — яства на любой вкус.

Положив себе немного креветок, приступаю к ужину. Между нами воцаряется тишина. Максим, как и я, делает вид, что занят едой. Наполнив наши бокалы вином, ставит один передо мной.

Старательно избегаю встречаться с ним взглядом, боясь, что он может начать волнительный для меня разговор.

— Мила, — произносит он вдруг. Ну вот, а все могло бы пройти вполне спокойно. Подняв голову, наталкиваюсь на его взгляд. Догадываясь о том, что сейчас последует, и, не желая начинать разговор, поспешно поднимаюсь из-за стола.

— Не надо, Максим, — я пытаюсь уйти, но он ловит меня за руку.

— Мила, пожалуйста, выслушай меня, — он выглядит таким потерянным, что я невольно замираю. — Я понимаю, возможно, я самый ужасный в мире человек, но ты можешь хотя бы выслушать?

Молчу. Освободив руку из его хватки, усаживаюсь обратно. Максим кивает, вздохнув с облегчением, усаживается рядом со мной.

— Марина долгое время была для меня несбыточной мечтой, — наконец-то начинает говорить. Его голос тихий, его практически не слышно. Замираю, боясь упустить хотя бы одно слово и, в тоже время, опасаясь услышать откровения, способные сделать мне больно.

— Сколько себя помню, бредил этой девушкой. Все мечты, все устремления только для того, чтобы поразить ее, только для того, чтобы она сказала: «Какой ты молодец, Максим». Думал, если стану успешным, уважаемым человеком, она влюбится, захочет быть со мной, — грустная улыбка кривит его губы. Нервно потирая лицо ладонью, он продолжает свой рассказ.

— Потом мы были вместе. Но как — вместе… — усмехается он, — она пропадала в постоянных перелетах, на показах, я — постоянно в режиме ожидания. Марина как дрессировщица. Поманит и уходит, заставляя страдать. А я подыхаю, все в голове прокручиваю: что не так сделал? Почему снова ушла? Почему была такой грубой? Вижу ее фото с вечеринок в компании других, и вопросы одолевают: чем я хуже? Почему он? Как идиот долбанный, — горько смеется, нервно потирая друг о друга ладони. Смотрю на него, чувствуя, как горло сковывает спазмом. Он такой несчастный, нелюбимый той, кому отдал свое сердце. Разве можно придумать наказание больнее?

Максим вдруг поднимает на меня взгляд. Целый океан тоски и грусти плещется в его голубых омутах.

— А потом появилась ты в моей жизни, Мила, — сейчас в его голосе столько нежности, что мне не по себе. Знаю ведь, если продолжу дальше, если останусь на месте, буду слушать его — растаю. Снова подпущу, снова обожгусь.

- Миниатюрная блондинка, кажется, будто так легко по жизни идешь, — улыбается он. — Раздражала меня по началу. Сколько бы тебя не загружал задачами, все трудности встречала с неизменной улыбкой. Ненавидела ведь меня, но виду не подавала.

Вспоминаю, как шеф издевался надо мной. Принтер, охранная сигнализация посреди ночи, — так вот в чем было дело… А я-то, дурочка, надеялась, что он ко всем так.

— И все-то без ума от тебя, со всеми в идеальных отношениях. А когда волею судьбы мы оказались вместе в столь ужасных условиях… я по-другому на тебя посмотрел. Стал видеть то, что раньше было недоступно моему взору. Маленькая, хрупкая, но такая сильная, такая храбрая и упрямая. Как тот воробушек, который сражается с огромными птицами, — подвинувшись поближе, он накрывает рукой мою ладонь. От его прикосновения по телу разливается приятное тепло, и колкие мурашки бегут по коже, когда он неспешными круговыми движениям проходится кончиками пальцев по моему предплечью.

— Как ты бесстрашно бросилась защищать меня, целовать, в том кафе. Поначалу взбесился, не понимал. А теперь осознал, каким идиотом выглядел…

— Ты узнал что-то про нее? — догадка, осенившая меня, делает мне больно. Неужели он решил поговорить со мной только потому, что Марина в очередной раз бросила его или предала?

— Нет. Я понял, что совершил ошибку. И понял, когда встретился с тобой и увидел твой полный разочарования взгляд. Понял, насколько ты дорога мне, что по своей глупости потерял тебя. Марина была для меня незаживающей раной. Я думал, что без нее не смогу быть счастливым. Но, только потеряв тебя, осознал, что натворил.

— Максим, — чувствую, говорить трудно — спазм так и не отпустил связки.

— Я ужасный человек, — перебивает, удерживая меня за руку, не дает уйти.

— Я безнадежный идиот, раз не смог сразу распознать настоящее чувство, отличить его от фальшивого, от придуманного. Прости меня. Ты очень дорога мне, — удерживая меня в плену своих глаз, тянется ладонью к моему лицу. Проводит пальцами вдоль линии скул, заставляя сердце обливаться кровью.

— Я только с тобой хочу быть. И мои чувства настоящие. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это, понадобилось совершить чудовищную ошибку. Но я прошу тебя еще об одном шансе…

Он расплывается в моих глазах. Чувствую, как что-то мокрое стекает по лицу, вырываю руку из его хватки. Поднимаюсь из-за стола. Отвернувшись, пытаюсь унять подступающие слезы. Я не хочу ему верить, не хочу слушать его. Он снова обманет. И еще один раз я не перенесу этого. Потому что Максим успел пробраться в мое сердце. И с легкостью может стать моим палачом.

— Нет, Максим, — смахнув с глаз слезы, поворачиваюсь к нему. — Ты не можешь так делать. Ты не можешь со мной так поступать. Ты провел с ней ночь, а потом говоришь мне о чувствах, — мой голос дрожит, но я говорю громко и уверено.

— Ты прав. Может, я снаружи кажусь глупой маленькой блондинкой, но я не такая. И сейчас мне больно. Я не хочу давать тебе второй шанс, потому что ты обязательно сделаешь это снова — ранишь меня. Давай закончим на этом раз и навсегда.

— Мила, нет, — он не дает мне выйти из комнаты. Вскочив с места, загораживает дверной проем своим телом. Поймав меня, прижимает к себе, прислонившись лбом к моему, смотрит в глаза.

— Пожалуйста, дай мне шанс, — шепчет, умоляя взглядом.

— Нет, не могу! — оттолкнув его, отступаю. Мне нужно разозлиться, нужно также сильно ненавидеть его, иначе я пропала.

— Больше не смей даже заикаться о том, что тебе больно или ты что-то чувствуешь ко мне, — он пытается снова приблизиться. Но я выставляю вперед ладонь, давая понять, чтобы не смел.

— Мила, я больше не смогу без тебя, — растеряно качает головой.

— Я хочу съехать, — выпаливаю сиюминутно принятое решение.

— Что?

— Олег и его бабушка предложили мне пока пожить у них. Я буду приходить сюда днем, пока ты на работе. Выполнять все свои обязанности. И уходить. Я думаю, так будет лучше для нас обоих.

— Почему? Я не понимаю, зачем тебе это делать? — он испуган и растерян. Его взгляд начинает метаться.

— Я уже все решила, — остаюсь непреклонной. Олег, и правда, несколько дней назад предлагал мне такой выход из сложившейся ситуации. Я обещала ему подумать, но до конца не верила, что решусь. А сейчас понимаю, что иного выхода нет. Слишком больно.

— Нет, я не хочу, чтобы вы переезжали. Договор был между нами о том, что мы живем вместе.

В его глазах все еще теплится огонек надежды. Даже когда я собираю сумку, даже когда надеваю шубу и, обувшись, выхожу за дверь. Он не просит больше остаться, не истерит, не кричит, за что я очень ему благодарна.

***