Всю дорогу до больницы я снова тряслась от страха. Не помогли успокоиться даже бесконечные шутки Олега. Удивительно, как шефу удавалось так легко справиться с моей боязнью врачей. Вроде бы ничего особенного не делал, просто был рядом, держал за руку — и мне было спокойно.

Прождав полчаса доктора, занятого на операции, я вся извелась. Но, как оказалось, все страхи были напрасны. Швы мне сняли практически безболезненно. Доктор обрадовал тем, что рана заживает хорошо. Выписав мне новые лекарства, отправил домой.

На обратном пути было веселее. По дороге мы остановились поужинать в уютном кафе. Олег как всегда шутил, без конца рассказывал армейские байки. А я упорно игнорировала вибрирующий от входящих звонков телефон.

К нашему возвращению домой на часах было десять вечера. Максим встретил меня на пороге.

— Мила, где ты была? Я дико волновался, — налетел на меня, стоило зайти в квартиру.

— Была в больнице, — отвечаю, не глядя на него. Сбросив с себя одежду, прохожу в комнату. Но он следует по пятам.

— Я звонил тебе. Хотел предупредить, что задержусь немного. Эта машина… долго разбирался с ремонтниками. Как всегда, накосячили, — начинает сыпать объяснениями. А я так устала, что не хочу ничего слышать. Мечтаю зарыться в одеяло и забыться сном.

— Ты долго меня ждала? — спрашивает он.

— А что мне ждать? Я с Олегом прекрасно съездила. Потом зашли в кафе. Он заказал мне вишневых пирожных. Все прошло просто чудесно, — пожимаю плечами, пытаясь выглядеть равнодушно. — Я устала, Максим Викторович. Хочу лечь спать.

— Мила. Я не хочу, чтобы между нами была недосказанность, — он не дает мне пройти. Загородив проход, удерживает меня пронзительным взглядом.

— А ее нет, Максим Викторович, все в порядке, — улыбаюсь так широко, что щеки начинает сводить.

— Нет, я должен кое в чем признаться тебе… — не успокаивается он. А мне тошно становится от одной только мысли, что сейчас он заставит меня слушать о том, как прекрасно они провели эту ночь.

— Ничего вы мне не должны. Между нами ничего не было. И не может быть. Я желаю вам счастья с Мариной, — думала, буду сильной. Но не вышло. Голос дрожит, а в глазах слезы. Он все понимает. Я вижу, как меняется его лицо. Он расстроен. Чувство вины? Но это лишнее.

— Мила… — начинает говорить и осекается. Отвернувшись, запускает пальцы в волосы, нервно сжимая их. — Я запутался… так все быстро произошло… я…

— Не нужно ничего говорить, правда, — спешу его перебить. Не могу это слышать. Кажется, умру, если от него какие-то подробности узнаю. — Я, правда, рада за тебя. Я знаю, вы вместе. Наконец-то воссоединились. Я желаю тебе счастья, — по щекам текут слезы. Ненавижу себя за слабость и неспособность скрыть эмоции. Меньше всего хочется выглядеть брошенной. Но он ведь ничего не обещал мне. Да и не пара мы, чтобы я могла какие-то обиды на него таить.

— Мила, прости… — шепчет он.

— Прости? — нервный смешок вырывается из груди. — Когда наступаешь на ногу, можешь сказать «прости». Случайно заденешь кого-нибудь… Но ты целовал меня, а потом ночевал с ней. Помчался по первому зову. Ты не должен просить прощения. Просто давай больше не будем нарушать границы. Ты — босс, я — подчинённая. Моя задача в ближайшие три недели оказывать тебе помощь. Я это и буду делать. Большего не будет.

Я вижу отблески боли в его глазах. Но он молчит. Лишь, послушно кивнув, опускает голову.

— А теперь я устала и хочу спать, Максим Викторович. Конечно, если вы позволите.

Я не могла его видеть. Сколько ни пыталась быть сильной, внутри все клокотало от обиды. Неужели я за столь короткий срок настолько прониклась этим мужчиной? Почему так больно-то?

Мы не виделись с ним всю неделю. Максим уходил на стройку ранним утром, когда я еще спала. Приготовив ему обед, справившись с домашними делами, я спешила уйти из квартиры. Не могла находиться там. Не могла видеть шефа. При одном взгляде на него в голову лезли мазохистские мысли. Мне представлялись самые горячие моменты их ночной встречи с Мариной в гостинице.

Все свое свободное время я проводила с Олегом или с его бабулей. Пока Олег был занят на стройке, я гостила у него дома. Мы с бабушкой Катей пекли пирожки, булочки, лепили вареники. Я с интересом слушала рассказы бабули о ее молодости, историю ее любви с дедушкой Олега. Когда друг возвращался домой, поужинав, мы отправлялись немного прогуляться по поселку, а если погода была совсем плохая, ограничивались поездкой на автомобиле.

Возвращалась я домой только к ночи. Максим Викторович был в своей комнате, и, спасибо ему — не выходил оттуда до утра. По всей видимости, и ему не очень-то хотелось со мной встречаться.

Но пересечься с ним нам все же пришлось. Субботним утром он не стал уезжать на стройку спозаранку. Проснувшись позже обычного, отправился на кухню завтракать. Я старалась не находиться с ним в одной комнате. Пока он пил утренний кофе, отсиживалась в спальне, с нетерпением ожидая его ухода. Столкнулись мы с ним в коридоре. Максим выглядел крайне подавленным. Всегда идеально причёсанный, наглаженный, сейчас он был осунувшимся, будто и не спал все эти ночи, и одежду не менял. Мне было не по себе видеть его таким, но я старательно гнала прочь от себя тревожные мысли. Какое мне до него дело? Мы чужие люди. Пусть Марина заботится и переживает о нем.

Максима не было все выходные. Я никуда не выходила в эти дни, нехотя занималась делами, будто заставляла себя из-под палки. Но как ни старалась забыться, мысли постоянно крутились вокруг него. Где он? С ней? Черт, я ненавидела себя за слабость, за неумение легко и безболезненно выбросить его из своей головы и жизни.

Держись, Мила, — говорила я себе в самые сложные минуты. — Ты с чем только не справлялась, и с этим справишься.

В воскресенье Олег уговорил пойти к ним в гости, хоть я и упорно сопротивлялась. Опасалась, что ежедневными долгими визитами успела надоесть. Но друг клятвенно заверял, что все в порядке, что бабушка Катя сама ждет-не дождется моего прихода.

Вечер выдался спокойным и уютным, проведенным в кругу ставших близкими людей, в теплой дружеской обстановке. Олег как всегда шутил, бабуля добродушно ворчала на него. После ужина пожилая женщина отправилась отдыхать, а мы с Олегом посмотрели американскую комедию, транслируемую по федеральному каналу.

— Олег, у меня к тебе просьба будет. Понимаю — я немного наглею, но кроме тебя мне не к кому обратиться.

— Конечно, без проблем.

— Дело в том, что в это воскресенье в моей школе будет проводиться День встречи выпускников. Я отпрашивалась у шефа, он хотел везти меня. Но в свете последних событий это невозможно. Ты не мог бы послезавтра отвезти меня? Дорога недолгая, всего полтора часа по трассе.

— Какие вопросы, буду рад.

— Спасибо тебе. Ты очень хороший друг.

Обрадованная хорошей новостью, домой я вернулась в приподнятом настроении. Размышляя о том, что мне надеть на встречу, открываю входную дверь, захожу в квартиру. Удивленно отмечаю, что свет горит во всех комнатах. Неужели Максим дома?

Повесив на вешалку шубу, проходу по коридору в комнату, а когда переступаю порог, застываю в удивлении, не веря собственным глазам.

— Что это?

Вопрос сам собой слетает с губ, в то время как я осматриваю комнату. Я ошиблась. Электричество не включено, свет исходит от огромного количества свечей, расставленных по всем сторонам и углам комнаты. За обеденным столом накрыт ужин: красивые блюда, а в них — различные яства. При виде меня Максим поднимается со стула, окидывая меня взволнованным взглядом.

— Ужин, — робкая улыбка трогает его губы. Он прячет руки в карманах джинсов, выглядя при этом на удивление неуверенным в себе. — Прости, не умею готовить так вкусно, как это делаешь ты, но в ресторане клялись, что блюда не разочаруют.

Я понимаю, к чему он клонит. Но мне совершенно не нужно всего этого. Потому что будет еще хуже. Я и так не могу выбросить его из головы, а он еще и ведет себя как джентльмен. Думать плохо о Максиме-скотине намного легче.