Потому, когда в покои наместника Великого Московского князя в Старой Ладоге окольничего Тимофея Белосельского с круглыми глазами, задыхаясь от быстрого поъема в гору, вбежал его хороший знакомый купец Иван Микулин, что было совершенно не свойственно уважаемому купчине гостиной сотни, и сообщил, что у пристани стоят большие корабли с посольством заокеанской страны Камчатки, причем сами послы говорят на ломаном, но вполне понятном русском языке, окольничий был поражен до глубины души.
Наместник как раз трапезничал. Первый раз на его памяти в город прибыли иноземные послы. Пришлось прервать трапезу. Государственные послы должны иметь ранг никак не ниже боярского, поэтому у Белосельского не возникло даже мысли требовать их к себе. Велев подать парадные одеяния, вызвал к себе начальника таможни и воеводу. Пока облачался, причесывался, одевал кафтан, соболью шапку, перевязь с парадной саблей и нагрудный знак наместника, подошли вызванные подчиненные. Благо жительствовали они в соседних дворах. Оба уже знали о чрезвычайном событии и тоже были при полном параде. Им о прибытии необычных иноземцев уже доложили подчиненные.
Ожидавшему в горнице Микулину велел присоединиться. Вчетвером, в сопровождении десятка вызванных воеводой боевых холопов, они двинулись вниз по улице к пристани.
Погрузились на одну из микулинских ладей. Гребцы рванули весла и ладья одним махом подлетела к высокому борту стоящего на якоре корабля. Корабль был трехмачтовым, длинным и узким, намного длиннее и уже привычных европейских галеонов. На корме ветерок развевал белый флаг с иней каймой по нижнему краю. С корабля сбросили веревочную лесницу.
Наместник со свитой поднялись на борт корабля и огляделся. Их встретил человек в совершенно непривычных одеждах. Узкий короткий кафтан, такие же узкие штаны черного цвета с медными блестящими пуговицами и картуз черного цвета с блестящим козырьком над глазами и серебряной эмблемой спереди. Они совершенно не походили ни на привычную русскую, ни на европейскую. Вдоль борта был выстроен караул из десятка воев в такой же одежде с фузеями необычного вида на плечах.
Встретивший их иностранец расшаркался по европейскому обычаю и представился капитаном корабля. Наместник представился в ответ и представил спутников. Капитан предложил пройти в кают-компанию для встречи с послом. Пока шли по палубе, Белосельский успел оглядеться. Корабль впечатлил. Он был весь сделан не из сосны, не из дуба, а из самого настоящего красного дерева. Причем из разных сортов красного дерева. Борта из одного, палуба из другого, надстройка из третьего. В Новгороде в покоях наместника боярина Верховского Белосельскому приходилось видеть комод и кровать из красного дерева. Привозили такую мебель из самой Испании и стоила она безумно дорого. Конвой оставили на палубе.
В кают-компании, изукрашенной затейливой резьбой по всем стенам, за исключением шести окон с большими стеклами и двух огромных, никогда ранее не виденного размера зеркал, их встретили четыре человека в тех же одеждах. Наблюдательный Белосельский заметил, однако, что одежды отличались количеством звездочек на плечах и на груди.
Посол имел на левой стороне груди пять золотых звезд. Заместитель посла имел на груди четыре золотые звезды. У капитана корабля было три серебряных звезды на груди и по четыре звезды на каждом плече. Главный бомбардир и главный механикус корабля имели по три серебряные звезды на груди и на каждом плече.
Гостей пригласили за стол. И стол, и стулья, тоже были из красного дерева. На столе стояли стеклянные бутыли с напитками, булки и пироги на серебряных тарелках, серебряные же кубки.
— Я рад приветствовать уважаемых гостей на борту военного корабля Коммунистической Республики Камчатка. Мы прибыли из-за океана, из земель, называемых в Европе Новым Светом с посольством к Великому Московскому князю. Верховный Совет республики желает заключить в Великим князем договор о дружбе и начать взаимовыгодные торговые отношения, — приступил к дипломатии Дружков.
Наместник в ответ выразил огромную радость приветствовать на русской земле посла со спутниками и обещал оказать любое возможное содействие посольству.
Посол предъявил наместнику верительную грамоту, подписанную Председателем Верховного Совета Республики и запечатанное послание Председателя Совета народных комиссаров Республики Великому Московскому князю Ивану.
Наместнику поднесли в дар комплект зеркал: одно большое, два средних и четыре малых. Прикинув в уме возможную стоимость даров, Белосельский пришел в самое благодушное настроение.
Переговоры прошли в теплой дружественной обстановке, и завершились дегустацией произведенных в Республике напитков. Наместник пообещал выправить все необходимые для проезда документы, и оказать содействие в аренде ладей. Микулин выразил готовность предоставить посольству свои ладьи. Привыкшие к слабым медовухам гости не рассчитали свои силы. Да и пились предложенные гостям тридцатиградусные ликеры легко.
В итоге Микулину пришлось вызвать с берега еще одну ладью. Ее пришвартовали к первой и опустили на нее трап, а уже по трапу матросы спустили местную администрацию, плотно придерживая ее с двух сторон под локти. На прощанье окольничему подарили кожаный кошель, плотно набитый серебряными эскудо. Хотели засунуть в карман, но карманов у него на кафтане не оказалось, пришлось подвесить кошель на пояс, чтобы не потерял.
На следующий день с утра порешали все вопросы. Арендовали шесть ладей, загрузили в них посольство, гвардейцев, подарки, припасы и после обеда двинулись в путь. Вести караван взялся сам Микулин. Он предоставил ладьи вместе с кормщиками, по двое на ладью. Своим помощникам, оставшимся в городе, купец поручил доставить на корветы продовольствие, необходимое эскадре. Ушлый купец почуял возможность хорошо заработать на обслуживании посольства. Узнав, что камчатцы погребли под себя все новосветские владения Испании, а также, вспомнив услышанные от иноземных купцов слухи о прекращении потока золота и серебра из Нового света в Испанию, он сделал совершенно логичный вывод, что теперь все это золото и серебро оседает у камчатцев.
После обеда двинулись в путь. Шли на веслах против течения. Гребли гвардейцы. За время морского путешествия они совсем заскучали без дела, теперь им пришлось поработать. Проплыли, впрочем, не далеко. Только до порогов. Там встали к причалу и перегрузили все имущество на телеги местных жителей. У них обслуживание порогов было основным заработком. Порожние ладьи местные бурлаки и гвардейцы повели через пороги бечевой. Прохождение порогов заняло целый день.
Потом три дня шли вверх по Волхову на веслах до следующего порога. Там опять все повторилось. На пятый день флотилия подошла к Новгороду Великому. За очередным поворотом русла показались купола многочисленных церквей.
На правом берегу над могучими краснокирпичными стенами детинца возвышался золотыми куполами собор святой Софии. На левом за стенами торгового Ярославова городища блестели на солнце главы многочисленных церквей: Успения Богородицы, Иона Предтечи, Никольского собора и многих других. От множества золотых куполов рябило в глазах.
Из всех кто был на борту, только Дружкову приходилось бывать в Новгороде их старого мира. Сейчас он узнавал центр города, в котором очень многое сохранилось в неизменном виде за четыре сотни лет. Единственный из русских городов, Новгород Великий ни разу не разорялся иноземными захватчиками. Только москвичами. Но, они город не жгли.
Все остальные члены посольства прочитали материалы по Московскому княжеству, Новгороду и Москве, подготовленные наркоматами индел и внешторга для экспедиции. В основном это были материалы из Брокгауза.
Наместник Новгородской земли боярин Никита Верховский уже два дня как получил депешу от наместника Старой Ладоги, доставленную специальным гонцом. Боярин сразу оценил значение прибывающего посольства. От ганзейских купцов, имевших контакты с немецким банкирским домом Везлеров, он уже не раз слышал о появлении в Новом свете выходцев из русской земли, которые разгромили войска и флот могущественного Испанского королевства. Дошли до него и сведения о предпринятом Императором Священной Римской империи при полной поддержке Папы Римского крестовом походе, закончившимся полным разгромом мощного имперского флота.
