– А теперь Павлуша покажет нам, как Ванька возвращается из школы, – сказал Левон Иванович. – Внимательно смотрите, замечайте недостатки. Ванька пусть идёт из глубины сцены к самой грядке. Грядка – передний край ширмы… – И дядя Левон, скрестив руки на груди, стал смотреть на верх ширмы.

Сначала ничего не было видно – ни куклы, ни Павлуши. И вдруг – торк! Показалась голова Ваньки. Кукла то плыла, то летела рывками, как на испорченной ракете, то совсем проваливалась за ширму, то плясала вприсядку…

Не выдержали, захохотали.

– Видишь, смешно получается… Ты забыл, во сколько раз кукла меньше тебя. Она же не может делать такие шаги, как ты…

Левон Иванович обошёл ширму, вынул из шкафа свою куклу, того мальчугана Шурика с носом-орехом, надел на руку.

Новые ему не влезали – на наши руки делались.

– При каждом шаге человек подаётся немного вперёд и в стороны. У каждого своя походка… – Левон Иванович покачивал рукой в локте туда-сюда, подавал руку понемногу вперёд, к нам. – Не забывай, что Ванька идёт по лесу, всё ему интересно: на деревья и под деревья заглядывает, грибы ищет, останавливается, наклоняется, на Жучка посвистывает… Вот так идёт, примерно, вот так… Ну, попробуй ещё.

Левон Иванович сел на диван, а Павлуша спрятался за ширму.

Голова Ваньки показывалась теперь постепенно, маленькими толчками: самая макушка, полголовы, вся голова… Хорошо уже шёл Ванька, а Левон Иванович вернул Павлушу ещё раз, и ещё…

– Не могу, рука не слушается… – сдался Павлуша. Он поддерживал левой рукой правую под локоть, и обе руки мелко дрожали.

– Ну, присядь, отдохни. Женя пойдёт…

Я надел Ваньку: указательный палец в голову, средний – в правую ручку, большой – в левую. Х-хэ, слабак этот Павлуша! В кукле и веса-то никакого…

И через несколько минут почувствовал, что руку будто выламывают из плеча. Закололо под лопаткой… Не научил куклу простой ходьбе, а уже рукой не пошевелить. А что с нами будет, пока всю пьесу разучим? Это же миллион всяких движений!

Ох-ха… А я, дурак, не догадывался, зачем Левон Иванович заставлял нас поднимать вверх руки… Ему бы нам без всякого сказать: так и так, тренируйтесь, куклы водить – не кило халвы съесть… Я бы день и ночь держал кверху руку. А что? Лёг спать, а руку подвесил ремнём за гвоздь в стенке, пусть привыкает… Спишь себе, а рука тренируется!

– А можно Жучка домой взять, потренироваться? – попросил Жора.

– Не хочется, чтоб видели кукол раньше времени. Но дай слово, что никому не покажешь…

– Провалиться!.. Честное артековское!

– Спрячь в ранец… – разрешил Левон Иванович. – Сами видите, какая нелёгкая профессия у артиста кукольного театра. Здоровье надо иметь железное… И терпение! Физкультура и ещё раз физкультура. Утром зарядка, гантельки… Я вам несколько специальных упражнений для рук покажу.

Слушали мы дядю и глазом моргнуть боялись. О, если бы мы так слушали уроки в школе!.. Все стали бы круглыми отличниками, ну а если не отличниками, то хорошистами уж точно.

А день «П» всё приближался. Его Левон Иванович на первое октября назначил. День премьеры, день первого спектакля…

Пионерская комната была уже готова, пол и окна сверкали.

Левон Иванович отнёс туда несколько своих картин, развесил по стенам. Он с мальчиками постарше сам и сцену сколотил в комнате. Небольшую, высотой с полторы ступеньки. Хотели дяди из домоуправления делать, а Левон Иванович сказал: «Сами, сами!.. Есть кому. Вы только дайте материалы». И так ловко подкатился к Жене Гаркавому, что тот и сам вышел на работу и ещё своих товарищей привёл. И Валерия привёл – нового дружка. После сцены они ещё декорации делали. Смешные в театре кукол декорации! Не просто, скажем, дерево или дом, вырезанные из картона или фанеры и раскрашенные, а ещё и приколочены к высокой палке. А чтоб те палки не опрокидывались, каждая оканчивается треногой или чурбачком. Сколько раз мы спотыкались об эти треножки, пока освоили, кому откуда выходить, куда исчезать!

Валерий не только помогал всё мастерить на сцене, но и задники раскрашивал. Дядя Левон рисовал углём на холсте что надо, а он раскрашивал. Задники – это такие размалёванные полотнища, которые прицепляются в глубине сцены. Они тоже считаются декорациями. Один задник – лес, другой, для другого действия, – город. Если б не Валерий…

Стоп, стоп!.. Валерий да Валерий, а кто такой, даже не сказал.

Забыл!

Валерий – наш самый новый новосёл. Дервоед поменял квартиру, не захотел жить с нами, так на его место вселилась семья Валерия. Дервоеда никто не провожал, даже вещи ему грузили в машину чужие дядьки. Один Галкин Снежок обратил на это событие внимание и закатил с балкона собачью истерику. Решил, наверное, что не найдёт больше, на кого лаять.

С «ЗИЛом» переехал на новое место Иван Иванович. Только гараж горсовет не разрешил разбирать и вывозить. Разломали гнилушки, облили бензином и сожгли. Мы такой танец дикарей вокруг костра справили!

– Вот бы так и все эти будки: портят двор! – говорил, указывая на остальные гаражи, дядя Левон.

Валеркина семья большая: папа с мамой и трое детей-школьников. Четвёртый, шестой и девятый классы – Аленка, Саша и Валерий… Женя и Валерий подружились сразу. У Валерия блестящая гитара и красивый голос. Но он по-хорошему петь стесняется – не модно. Он больше подвывает и мяукает, как кошка после купания в скипидаре и горчице. Возле дома по вечерам кон-це-ерты-ы-ы! Как будто все коты сбежались к Мурке в гости и что-то не поделили.

Однажды с верхнего этажа вылили на них ведро воды, и концертники облюбовали себе беседку в нашем сквере.

Валерий добрый. Он и нам дал побренчать на гитаре, и даже Марине. Марина от жадности так набренчалась – на всех пяти пальцах мозоли-водянки натёрла. Всего минуты за две!

Мы спрашивали у Валерки, какую квартиру отдали Ивану Ивановичу взамен. Так он сказал, что тоже двухкомнатную, только на пять метров меньшую.

А день «П» всё приближался…

И вдруг дядя Левон объявил, что переносит его с первого октября ещё на неделю дальше. У нас сразу ослабли внутри какие-то струны. Уф!.. Ещё б немножко, и не выдержали б, лопнули. Шуточки – так волновались и тряслись…

Вася разочарованно заойкал.

Дядя тут же успокоил его:

– Так надо, дорогой мой… Поспешишь – людей насмешишь.

А больше всех обрадовался Жора. Он опять попросил дать ему на дом Жучка.

Что он с ним делает? У него же и слов почти никаких нет, один собачий лай.

Жора и сильнее всех нас, ему и руки можно меньше тренировать. Давно уже спиннинг забрасывает, мускулы – как у борца.

За три дня до премьеры на дверях подъезда шестого дома, в котором пионерская комната, Левон Иванович вывесил объявление.

И мы опять перепугались: конец! Отрезано! Отступать дальше некуда!

Могли бы и не вывешивать такого объявления. И так уже все знали, что есть театр кукол, что скоро он покажет спектакль.

Интересно, куда Левон Иванович думает поместить всех зрителей? В эту пионерскую комнату, если натолкать, как сельдей в бочку, войдёт человек сто пятьдесят. Без сцены, сцена не в счёт. Но ведь никто так спектакли не смотрит. Хорошо в настоящем театре: там сидишь себе спокойно в кресле, и никто тебе не мешает. А что будет твориться у нас? Даже стульев ещё нет…