— Давай я помогу тебе с коробками, Хок, — с готовностью предложил Хендерсон, вскакивая со стула.

— Не беспокойся, Билл. Я сам справлюсь. А ты пока побудь здесь за меня. Я бы хотел, чтобы завтра к полудню у нас уже был согласованный список наиболее перспективных «висяков». Нам надо с чего-то начинать, поэтому хотя бы насчет одного дела мы просто обязаны сойтись во мнениях.

— Я готова приступить к чтению папок из стопки Билла, — сказала Эллита.

— Вот и отлично. Билл, добивай свою стопку и меняйся папками с Эллитой. Я сегодня тоже постараюсь дочитать оставшиеся дела.

Хок надел пиджак и вышел из комнаты. Спустившись на лифте в гараж, Хок поехал на ближайшую бензозаправку, которая находилась всего в одном квартале от полицейского управления. Хок все время заправлялся здесь, потому что владелец разрешал ему пользоваться телефоном, пока кто-нибудь из служащих бензоколонки заливал бак и копался под капотом «леманса». Хок зашел в крохотный офис менеджера бензозаправки и позвонил в морг.

Док Эванс, сняв трубку, сразу же поинтересовался у Хока:

— Почему ты решил, что у Хикки был геморрой?

— Мне ребята из лаборатории сказали, что шарики из фольги, найденные в комнате покойного — это обертки от нембутала. Нембутал ведь сильнодействующее средство, док. Как вы считаете, от него можно помереть?

— Если запихать себе в задницу всю упаковку, то можно. Но у Хикки в анальном отверстии обнаружено совсем немного нембутала. Возможно, в его заднице в ночь перед смертью торчали одна или максимум две свечи. Заснуть от такой дозы можно, но помереть никак не получится. Хикки скончался от передозировки героина, Хок.

— А геморрой-то у парня есть все-таки, или нет? — спросил Хок.

— Нет, геморроя у парня не было. Правда, парень страдал дивертикулитом, что довольно странно для его возраста. Но у него это все в очень легкой форме. Практически сорок процентов людей, достигших сорокапятилетнего возраста, болеют дивертикулитом, даже не замечая этого. У меня у самого дивертикулит, но он меня нисколько не беспокоит, потому что я не ем ни помидоров, ни огурцов — в общем, никаких овощей с мелкими семенами. Если в твой организм не попадают маленькие семена, то дивертикулита можно не бояться.

— Но если у Хикки не было геморроя, то зачем же он запихнул себе в задницу нембутал?

Док Эванс рассмеялся:

— Может, он хотел словить кайф во сне. Хок, никто не знает, как работают мозги у наркоманов, но эти придурки готовы испробовать на себе все, что угодно. Как сейчас помню, пару лет назад они вдруг бросились все курить банановую кожуру. Они запекали кожуру в духовке, потом соскребали с нее остатки мякоти и скручивали печеную кожуру в сигары. В банановой кожуре нет никаких наркотических веществ, но наркоши от банановых сигар тащились со страшной силой.

— Я помню, док. Они действительно тогда все словно с ума посходили.

— Если ты хочешь действительно уснуть крепким сном, Хок, то нужно смешать любое болеутоляющее средство с марихуаной. Выкуришь такую смесь, и получишь полный комплект: сначала словишь кайф, а потом будешь спать без задних ног. Это гораздо дешевле, чем комбинация героина с нембуталом. Больше мне тебе сказать нечего, Хок. Тебе результаты вскрытия нужны срочно?

— Да нет.

— Тогда тебе придется подождать три-четыре дня, пока их напечатают. У нас тут куча трупов, просто зашиваемся...

— Все нормально, док. Я подожду.

— Отлично. Слушай, Хок, может, сходим вместе пообедать?

— Только не сегодня, док. Я позвоню тебе, когда в следующий раз намылюсь в ресторанчик. Док, у меня к тебе еще один вопрос. Ортодонтист присобачил к нижним зубам моей дочери полоску из золота, а я никак не могу ее снять. Ты не посоветуешь, каким образом ее можно растворить?

— Господи, Хок! Состав, который способен растворить золото, прожжет насквозь ее десны. Возьми дочку с собой, когда мы пойдем обедать, и я сам удалю эту пластину. Просто заскочим после ресторана в морг, и я это сделаю за пару минут. И чего я двадцать лет торчу в морге? Я бы за это время сделал себе состояние на исправлении ятрогенных ошибок других врачей.

— Каких ошибок?

— Мне сейчас некогда, Хок. Напомнишь мне во время совместного обеда, и я тебе столько про это расскажу — мало не покажется. Исправление последствий ятрогении — мой конек.

— Понятно, док. Спасибо за информацию. Я тебе позвоню.

— Звони скорей, а не то я сам тебе позвоню, — сказал док Эванс и повесил трубку.

Хок поехал на автостанцию, предъявил служащему, который ведал выдачей багажа, свое удостоверение и забрал шесть картонных коробок. Заклеенные серым скотчем коробки оказались тяжелее, чем ожидал Хок. Он разместил коробки на заднем сиденье и поехал в Корал Гейблз.

Шесть коробок свидетельствовали о том, что дочки прибыли к нему на постоянное жительство. С этим фактом надо смириться. Сью Эллен будет находиться при нем по меньшей мере еще два года, а Эйлина — все четыре. Когда дочкам исполнится по восемнадцать лет, у Хока появится законное право отпустить их на все четыре стороны. Но за оставшееся до той дивной минуты время Хок обязан подготовить дочерей к самостоятельной жизни. Он никогда раньше об этом серьезно не задумывался, и внезапно свалившееся на Хока бремя отцовства пугало его до ужаса.

Приехав в Корал Гейблз, он оставил машину на бесплатной стоянке и отправился пешком в банк «Интернешнл». Он показал свой жетон дежурившему у входа седовласому щуплому охраннику, который был вооружен «магнумом», и спросил у старика, кто ведает в банке старыми счетами и ссудами.

— Обратитесь либо к мистеру Уотермену, либо к мистеру Льоса-Гарсии, — сказал старик.

— Я, пожалуй, побеседую с Льоса-Гарсией, — решил Хок. — Как мне его найти?

— Вон он сидит за столом, — показал старый охранник.

— Спасибо, — поблагодарил его Хок. — Если вы поменяете «магнум» на более легкое оружие, то не будете по ночам мучаться почками.

— Я знаю, — рассмеялся старик и похлопал себя по кобуре.

В глубине просторного помещения была устроена стойка из красного дерева, позади которой располагались банковские служащие. Перед столом каждого более или менее значительного начальника располагались еще четыре стола, за которыми трудились их непосредственные подчиненные. За теми четырьмя столами, что располагались перед мистером Льоса-Гарсией, сидели исключительно женщины. Сам Льоса-Гарсия беседовал с кем-то по телефону. Вокруг лысой макушки банковского служащего курчавились седые волосы, а под носом торчала щеточка тонких, тщательно подстриженных черных усиков. У Льоса-Гарсии было одутловатое лицо с изможденными глазами, под которыми темнели лиловые круги. Пиджак Гарсии висел на спинке стула, но когда Льоса увидел приближающегося к нему Хока, он моментально вскочил с кресла и одним натренированным движением облачился в пиджак. Он вежливо пригласил Хока присесть и вновь опустился в кожаное кресло.

— Чем могу служить, сэр? — спросил Льоса-Гарсия.

Хок выложил на стол удостоверение и жетон. Льоса-Гарсия внимательно ознакомился с удостоверением, а затем взял в руки жетон.

— Отдел по расследованию убийств? — удивился Льоса-Гарсия. — Никогда раньше не видел таких жетонов. Они из чистого золота?

— Позолоченные. Может быть, когда унция золота стоила тридцать пять баксов, они и были из чистого золота, но это было давным-давно, — ответил Хок. — Если честно, то в историю этого вопроса я не вникал.

Банкир кивнул.

— Чем могу помочь, сержант Мозли? — Льоса-Гарсия говорил совершенно без акцента, что немного удивило Хока. Очевидно, парень давно уже живет в Штатах.

— У меня к вам довольно необычная просьба. Я хочу получить информацию о финансовом положении одного из ваших клиентов. — Хок раскрыл бумажник, вынул оттуда бланк, который вырвал из чековой книжки Лоретты Хикки, разгладил его и передал Льоса-Гарсии. Тот прочел имя и адрес, напечатанные на бланке, нахмурился и положил листок на стол.

— Боюсь, что я не совсем понимаю...