— Канделиус, скажи ящерам, что убивать можно только тех людей, которые будут слишком активно сопротивляться. Слишком активно, это так, чтобы серьёзно угрожать жизни и здоровью воинов. Остальных пусть аккуратно вяжут и выводят вон туда. — Я указала пальцем на хорошую, большую полянку справа от моста. — И пусть сделают всё тихо и аккуратно, и, главное, быстро.

Канделиус взлетел и что-то зашипел и засвистел, изрядно напугав моего поркавалло. К счастью, мне удалось успокоить животное. Хорош был бы полководец, сброшенный собственным конём ещё до начала атаки.

Выслушав Канделиуса, ящеры двинулись вперёд. Бесшумные тени в серых сумерках, они входили в воду, не поднимая брызг, и ловко плыли вперёд, на пока ещё тихий и мирный берег. Когда последний солдат вошёл в воду, я тронула поводья, и поркавалло медленным шагом двинулся по мосту.

— Ты же понимаешь, что я был лишь рупором? И что приказ всё равно отдала ты?

— Ты это к чему? — Я озадаченно посмотрела на летящего рядом со мной кота.

— Вообще-то, они понимают человеческую речь. Ты могла говорить с ними сама.

— Я забыла.

К тому моменту, как я въехала на земли Виадотте, все ящеры уже переправились на другой берег. Я видела, как они перегруппировываются и неслышными тенями бросаются во дворы, выламывают двери и окна, проникают внутрь ещё недавно таких тихих и благополучных домов.

— Я читала, что во все века солдаты Земли вели себя отвратительно. Насиловали, убивали некомбатантов[3], разоряли жилища и выносили из них мало-мальски ценные вещи. Я читала, что во время осады Константинополя рыцари-христиане убили больше единоверцев, чем представителей других конфессий. Кстати, ту осаду организовали венецианцы, тоже христиане.

Поркавалло стоял на полянке, флегматично пощипывая травку. Я слушала, как деревня, такая тихая до этого, наполняется криками и плачем. Канделиус сидел на шее поркавалло, насторожив уши. Он не реагировал на мои слова, но я и не ждала ответа. Мне было достаточно, что меня кто-то слушает.

— Ящеры не станут насиловать, не отберут ценности и продовольствие. Значит, это уже меньшее зло, чем могло бы быть, ведь правда?

На поляне появились первые пленники. Я создала несколько летающих шаров света, чтобы хорошо видеть крестьян: синяки, ссадины, порезы, порванная одежда — но ни одной серьёзной раны. Что ж, сегодняшнюю ночь они проведут здесь, под присмотром моим и ящеров, а потом, когда придёт подкрепление и армия двинется дальше, они продолжат вести мирную жизнь под присмотром одного из аристократов. И после того, как я расправлюсь с Доменике, объясню свои действия Совету и верну магию, их жизнь станет только лучше. Разве не стоит возвращение магии одного небольшого ночного неудобства?

— Что происходит? По какому праву вы это творите? Я буду жаловаться!

Кричал тучный седобородый мужчина в роскошном восточном халате и тюрбане. Интересно, кто он? Староста? Хозяин одной из ферм?

— Сейчас все соберутся, и я буду говорить. А пока что храните молчание и с вами не случится ничего плохого. Обещаю.

Постепенно поляна заполнялась народом. Приводящие пленников отряды ящеров оставались снаружи импровизированного круга, так что я стояла лицом к лицу с десятками расстроенных, встревоженных и растерянных людей. Детей, что интересно, почти не было. Я увидела только парочку грудничков на руках у статной женщины средних лет, да двух подростков, кидающих на меня откровенно ненавидящие взгляды.

Ничего страшного, Света. Ты справишься. А если они послушают тебя, то можно будет вернуть крестьян в дома, только выставить караул на тот случай, если найдётся кто-то слишком хитрый.

— Друзья, вы расстроены и напуганы, я понимаю. Я обещаю, если вы не нападёте на нас — больше никого не тронут. И прежде всего я хотела бы кое-что рассказать вам… — договорить я не успела.

— Ты, отродье мерзких земляных червей! Сколько змеюк ты обслужила прежде, чем они позволили тебе командовать собой? И каковы на вкус их катте, беагаша [4]змейская?

Канделиус зашипел и выгнулся, и я запоздало поняла, что меня оскорбили. И я даже не знаю, как именно, потому как совершенно не знакома с итальянскими ругательствами. И как на это правильно отреагировать?

Подумать мне не дали — ящеры действительно превосходно понимали человеческую речь. Один из них медленно прошёл вперёд, схватил за волосы кричавшую — молодую женщину, по виду чуть старше меня, закутанную в пушистый плед — и одним движением когтистой лапы отсёк ей голову.

Только теперь я поняла, насколько острые когти у моих воинов — в её глазах ещё жило презрение, её рот не успел закрыться, а по шее уже побежали быстрые ярко-алые струйки. Ящер разжал лапу, и отсечённая голова упала на землю. Почему-то мне казалось, что удар будет невыносимо громким, но нет — только глухой шлепок. И почти сразу — чуть более громкий, от упавшего тела.

Но эти два глухих шлепка создали гром.

В мгновение ока мирная полянка превратилась в ад, заполненный криками, вспышками молний, свистом и плачем. Люди остервенело кинулись на ящеров, расходуя последние крупицы магии на лёд и молнии, ящеры же, не дожидаясь превращения в ледяные статуи, деловито резали всех без разбора.

— Остановитесь! Прекратить немедленно! Я вас всех казню нахрен! Твари!

Мы с Канделиусом кричали во всё горло, но тщетно — никто не слышал нас. Мы пытались остановить всё это магией, но Солнце уже скрылось за горизонтом и оставшихся в воздухе крупиц энергии не хватало ни на что приличное: молнии и прочие стихийные штуки ничем не помогли бы в усмирении схватки.

Резня закончилась быстро — ящеры потеряли лишь пятерых бойцов, в то время как население деревни превратилось в жуткую мешанину тел и конечностей, одуряюще пахнущую свежей кровью.

Самый крупный ящер, тот, который отрубил первую голову в этот вечер, вышел вперёд и прошипел что-то, в упор глядя на меня своими жёлтыми глазами с вертикальным зрачком. Человеческая кровь полностью покрывала его тело, стекала с когтей, пятнала морду. Только висящий на поясе нож был девственно чист. Этот ящер был выходцем из кошмара, до нереальности жуткого, до жути реального.

— Он говорит, что честь командира священна. И что командир, не желающий защищать свою честь — муха, а не командир.

Муха, значит. Ящерицы едят мух, я знаю.

— Взять его. — Я заставила поркавалло сделать несколько шагов вперёд и нависла над ящером. — За нарушение приказа ты будешь казнён.

Ещё один ящер вышел вперёд, прошипел что-то, и тысяча окровавленных демонов зашипела, засвистела и затрясла головами. Канделиус нервно дёрнул хвостом, обернулся ко мне, собираясь переводить, но я остановила его. Намерения ящеров были ясны и без перевода. Что ж, настало время проверить, насколько мне удалось понять эту расу.

— Вы должны взять его потому, что я так сказала. Потому, что я — ваш командир. Потому что вы живёте настолько плохо, что идёте за Доменике, и терпите его презрение ради призрачной надежды на более подходящие для вашей жизни земли. Вы живёте впроголодь, вы сносите оскорбления людей, вы понимаете, что, возможно, не получите ничего. Вы понимаете, что ничто не помешает людям снова отобрать у вас землю, даже если вы её получите. Но ради интересов рода вы цепляетесь за этот шанс.

Знайте, ваш настоящий шанс — я! Я дам вам не только землю — я дам вам уверенность. В новом мире, который я построю, вы будете равны с людьми и прочими разумными, которые захотят присоединиться к нам. В новом мире вашу силу и храбрость будут ценить по заслугам. Вы знаете, я могу больше, чем остальные бенанданти. Я знаю больше, чем они. Моё появление было предсказано четыреста лет назад, и вот — я пришла. И я перепишу судьбу этого мира.

Я надменно обвела взглядом притихшую толпу выходцев из ночного кошмара.

— А теперь я в первый и последний раз объясню вам свой приказ. Слова той женщины пятнали её честь, не мою. Мою честь запятнало убийство, совершённое после того, как я пообещала, что никого из людей не тронут до тех пор, пока они сами не нападут на нас. Я могла бы казнить каждого из вас — мне не нужна была смерть этих людей. Но вы действовали так, как велела ситуация, и вашей вины в этом нет. А он, — я указала на стоящего передо мной ящера, — он виновен. И он вина его такова, что расплата одна — жизнь. Взять его!