Я обернулась, ожидая, что Хлодвиге ждёт там же, где и остальные — почти в десяти шагах от корабля и меня, но я ошиблась. Хлодвиге стоял у корабля, и аккуратно прикасался пальцами к ячейкам.

— Вы уже знаете, как открыть эту штуку?

— Она откроется сама, когда придёт время.

— Тогда, если оно ещё не настало, я предлагаю вернуться во Дворец и позавтракать.

Шива слетел мне на плечи, и мы двинулись обратно к Дворцу. Семья Нуово присоединилась к нам, но все остальные предпочли держаться на приличном расстоянии. Кажется, Ромео заметил, каким взглядом я одарила его коллег.

— Ты не должна на них злиться, Светлана. Этот корабль… он…

Ромео явно пытался подобрать какие-то подходящие слова, но не смог, и безнадёжно махнул рукой.

— Жуткий. И совершенно нечеловеческий. — Лучиана, догнавшая нас, явно была не в себе. Я никогда раньше не слышала, чтобы она говорила таким тоном. — Дожи были правы в том, что не хотели его использовать. Эту штуку не могли создать добрые и разумные существа, не противные богам. И, если мы его используем, на наши головы падёт проклятье солнечных Богов. И ты, Светлана, не должна пытаться прикрыть свои планы Их волей.

— А если мы его не используем — на головы наших потомков падёт проклятье пещерной жизни. Уже через два-три поколения. Ты разве не понимаешь? Знания о том, как жить без магии, надёжно забыты, в том числе, и во имя того, чтобы «жить не как на Земле». — Женевьева отреагировала быстрее меня, недовольно вскинув голову. — Пожертвовать человечеством во имя каких-то Богов, которых ты и не видела никогда?!

— Еретичка! Ты уже проклята! Светлана, ты слышишь, о чём я говорю?

— Слышу. И я не пытаюсь ничего прикрыть. Ты же сама видела разрушение Башни, верно? Разве смог бы человек сделать это ночью, не находясь в огромной куче гранталла?

— Нет, но…

— То есть, Башню разрушили Боги. Заметь, заодно они покарали тех, кто осмелился поднять на меня руку. Почему ты не допускаешь мысли, что в тот, самый первый, раз, арахноид тоже был послан Богами? И убийство божественного посланника и положило начало этой серии злоключений для людей Террины? Ты спросишь, почему я этого не рассказывала раньше? Да потому, что мне не открыты все Их замыслы.

Очень, очень логичный текст. Но папа всегда говорил, что фанатики не слышат доводы разума, и повлиять на них можно только через эмоции.

— Твоя воля, догаресса. Мне остаётся только надеяться, что твоя мудрость превыше нашей.

Лучианна резко дёрнула головой, обозначая поклон, и отстала, вновь смешавшись с коллегами Ромео и аристократами. Интересно, а куда делся её дядя? Помнится, от корабля он отходил вместе со всеми.

— Плохо, очень плохо.

Хлодвиге с досадой ударил себя по бедру.

— Этого стоило ожидать. Сложно поверить в такое явное явление Богов… — Антонио пожал плечами и замолчал, но я чувствовала, что в его словах был и вопрос. Который я оставлю без ответа.

— Удивительно, что она вообще так долго держалась. Или ты боишься, что Лучиана настроит церковь против нас? Так она, вроде бы, хоть и недовольна, но и уходить не собирается. — Женевьева смерила брата недовольным взглядом.

— Лучианна не предаст нас. Я боюсь, что более фанатичные последователи Солнца сочтут Свету лжепророком.

— Не переживай, не сочтут. Вчерашний неудачливый летун проповедует сейчас на площади Роз, и слушают его с большим воодушевлением, чем нытьё Возносящего. — Хлодвиге усмехнулся. — Я вот переживаю о том, что церковники могут захотеть принять чуть большее участие в возвращении магии. Или, того хуже, поднять бунт. А это страшнее, чем бунт аристократии.

— Не поднимут. Сам же говоришь, что Алонсо проповедует на площади, и его слушают. — Интересно, Антонио вправду так думает или уговаривает сам себя, предвкушая возможное столкновение с Лучианной?

Они появились неожиданно — я даже не успела понять, что произошло. Вот Антонио замолкает и оборачивается к Женевьеве за поддержкой. Вот подруга неопределённо улыбается, и мне кажется, что я вижу, как она колеблется между любовью к брату и неприязнью к его возлюбленной. Вот Хлодвиге шагает, чуть наклонив голову вперёд и нахмурившись. Вот Шива гордо вышагивает у моих ног, задрав и распушив хвост. Вокруг нас благоухает живая изгородь, покрытая крупными сиреневыми цветами, названия которых я до сих пор не знаю.

И вот я оказываюсь на земле, и перед моими глазами только поразительно чистое голубое небо и сияющий солнечный диск на нём. От удара из моих лёгких вышибло воздух, и несколько страшных мгновений казалось, что я больше никогда не смогу вдохнуть, и что все звуки мира умерли вместе с моим дыханием.

А потом я вдохнула.

И в уши ворвались звон мечей, потрескивание молний, отборная ругань, которую я понимала через раз, и воинственный крик Шивы.

Первое, что я увидела, вскочив, — стоящий на одном колене Хлодвиге, вскинувший вверх руку с зажатым в ней коротким мечом. Незнакомый мужчина, чей удар Хлодвиге только что отразил, мгновенно сориентировался и, не в силах сразу вернуть меч, с размаху пнул моего любовника в грудь. Я в ужасе прижала руки ко рту, не в силах пошевелиться: перед глазами уже стояла картина заколотого Хлодвиге, лежащего в луже собственной крови.

Но я ошибалась. Хлодвиге как-то хитро подался вперёд и вбок, ударил плечом в опорную ногу врага и, не дожидаясь, пока тот упадёт вспорол клинком его живот от паха до грудины. От тошнотворного зрелища кишок и прочих органов, вываливающихся из раны, меня отвлёк отчаянный вой Шивы.

Я резко развернулась на звук и, не раздумывая, ударила чистой энергией по ублюдку, держащему за шкирку моего кота-хранителя.

Видимо, какой-то образ, навеянный земным кино, в моей голове всё-таки был. Потому что ублюдок попросту взорвался изнутри, усеяв Шиву, меня и приличный кусок брусчатки измельчённым человеческим мясом.

Других врагов с этой стороны не было.

Я обернулась назад, туда, где должны были всё ещё сражаться мои друзья. Но и там всё уже закончилось. Растрёпанная Женевьева, в первый раз в жизни напомнившая мне фурию, а не Венеру, колдовала над рассечённой головой Антонио.

Хлодвиге, с ног до головы покрытый кровью, но, судя по его уверенным движениям, чужой, деловито осматривал трупы.

Я осела на мостовую, не в силах сделать ни шагу.

— Ты в порядке? Помочь подняться?

— Ты знаешь, кто это? — Я подняла голову, и наткнулась на непривычно холодный и жёсткий взгляд Хлодвиге.

— Отребье с городского дна. Но не это важно, на самом деле. — Хлодвиге бережно помог мне подняться. Потом наклонился и потрепал по голове Шиву, больше похожего на ведьминого прислужника из худших земных ужастиков. — В порядке, ушастый? Ты молодец, я видел, как ты с первым разобрался. Так вот, Света, важно лишь то, что они не собирались тебя убивать. Целью были мы. Понимаешь, что это значит?

— Меня хотели оставить без поддержки?

— Скорее всего. Я думаю, это значит, — тут Хлодвиге перешёл на шёпот, и окончание его фразы я скорее угадала, чем услышала, — что заказчик, кем бы он ни был, поверил в твою связь с Богами.

[1] Раса, похожая на разумных осьминогов\кальмаров, из книг Чарльза Шеффилда.

Я долго сомневалась, стоит ли этим вечером брать с собой Антонио и Женевьеву. С одной стороны — они стали первыми моими друзьями на Террине, и никогда не давали мне повода усомниться в себе. С другой… Любовь застит глаза всем, а Антонио именно что влюблён в Лучиану. Я была бы редкостной идиоткой, поверив, что он не предаст меня ради неё. Женевьева же — сестра Антонио, кого она выберет, возникни такая необходимость?

За меня всё решил случай. Когда мы с Шивой незаметно выбрались из Дворца дожа и уже почти дошли до места встречи с Хлодвиге, нас обогнали двое ссорящихся людей. Несмотря на то, что было темно (не забыть на завтрашнем собрании Совета поднять вопрос об уличном освещении!), я сразу поняла, что ругающаяся друг на друга парочка — мои друзья.