— Плеснуть? — расплылся пожилой, но все еще крепкий аналитик, завидев начальство.

— Спасибо, я лучше закушу! — Игорь сноровисто достал из холодильника масло, а из эмалированной хлебницы — начатый батон.

— Ой! — глаза Наташи испуганно округлились. — А я из вашей чашки пила, из синей… Сейчас помою!

— После вас, Наташенька, хоть отраву хлебай, — бархатно задвинул Синицын. Перехватив неласковый взгляд Славина, быстро скорректировал позицию: — Да ладно, я белую возьму!

Круглобокий «Саратов» закрывался лишь от сильного тычка, и лязг захлопнутой дверцы пустил единственное эхо, мешавшее улечься тишине. Рации на столе — и большая армейская, и маленькие милицейские не шипели даже, пуговично блестя потухшими индикаторами. Помалкивал и целый набор телефонов, сгрудившихся на отдельном столе. Этюд «Спецгруппа на отдыхе».

В этот самый момент, когда дневные тревоги улеглись, ночные еще не закопошились, а технический перерыв плавно перетекал в дружеский ужин, глухо взвизгнула входная дверь, и на пороге возник сам Иванов. Генерал-лейтенант даже в штатском был орел. До такой степени, что Синицыну сразу захотелось расправить плечи и втянуть живот.

— Здравия желаю! — благодушно сказал Борис Семенович. — Чаевничаете?

— Присоединяйтесь, товарищ генерал-лейтенант! — сделал Лукич широкий жест.

— А вот не откажусь, — Иванов пододвинул стул, и уселся. — Уф-ф! В Москве не позавтракал, в аэропорту не пообедал… Ух, ты! Колбаска! — плотоядно потерев руки, генерал-лейтенант соорудил себе многоэтажный бутерброд. — Что, тают наши ряды? Я гляжу, вас всего четверо осталось.

— Должен еще полковник подойти, — прогудел Славин, — звонил с полчаса назад.

— А, ну, Фашилий… м-м… Федорыч в курше, — успокоился генерал-лейтенант, изрядно откусив от «маслохлебца» да швыркнув чаем.

На веранде затопал сапогами чуть ли не взвод, и Синицын насторожился.

— Кто это там?

— Подкрепление! — лицо Бориса Семеновича раздирала довольная ухмылка.

В общий зал шагнули трое парней, похожих, как горошины в стручке — ладные, крепкие, с экономными и точными движениями.

— Знакомьтесь, «Царевичи» из группы «А»![10] — сделал широкий жест генерал-лейтенант. — Все — Иваны. Иван Первый, Иван Второй, Иван Третий.

— «Царь, — брякнул Славин, — очень приятно!»

Иваны дружно улыбнулись, а в дверь протиснулись еще двое новичков — смуглых и тепло одетых.

— У-у, мы думали, Марина с вами! — белозубо улыбнулся бритоголовый парниша в тюбетейке и меховом комбезе, тут же похваставшись: — Мы с Умаром служили под ее чутким командованием! Я — Рустам Рахимов. А это…

— Умар Юсупов, — перехватил инициативу его товарищ. — Салям!

— Салям! — радостно пискнула Наташа. — Как нас сразу много стало!

И новички, и старички захохотали, неразличимо стирая черту между «мы» и «они». Да и к чему делить, раз уж все — наши?

— За стол, за стол давайте! — захлопотала Верченко. — Голодные, небось? Еще и замерзли!

Гости и хозяева смешались, тасуясь в одну команду и сообща уничтожая припасы.

— Как там Миха, не попадался? — добродушно забурчал Иванов, отдуваясь после второй кружки.

— Увы нам! — развел руками Синицын. — Локализовали только, отсекли окраины…

— Борис Семенович! — прозвенела Верченко. — Такое впечатление, что по Михе наверху совсем затормозили!

— Ну, не знаю, совсем или не совсем… Юрий Владимирович велел свести наблюдение к минимуму, и думать. Старые методы, говорит, не годятся. Свежие идеи есть? Никак нет, говорю, — Иванов затяжно вздохнул. — Ладно, ждем приказа отпустить тормоза, а пока… Спасибо за колбаску и… вот вам пища для ума. Глеб Лукич, просветите народ.

Аналитик торопливо закивал.

— Эксперты, допущенные к текстам и аудиозаписям Михи, провели мозговой штурм, — он суетливо потер руки. — И пришли к выводу, что объект наших поисков можно отнести скорее к пожилым, чем к юным. У Михи наблюдаются стойкие обороты, не присущие молодежной среде. Сама манера говорить свойственна взрослому мужчине, имеющему высшее образование, большой опыт работы, возможно, научной деятельности, ну и соответствующие навыки.

— Да-а… — протянул Синицын. — В такой психологический профиль школьник… да даже студент старших курсов не вписывается.

— А вы вспомните… — подала голос Наташа. — Ведь Марина первой догадалась, что на самом первом Михином фото вовсе не лицо, а личина! А если под маской юнца скрывается пенсионер?

— Длинные черные волосы — парик, горбинка на носу — искусственная… — медленно покивал Лукич. — Именно этот облик принял Максим — успехов ему на нелегальном поприще! Но как по-настоящему выглядит Миха? Мы понятия не имеем! Да, у нас есть еще несколько снимков скверного качества. На одном из них «Ностромо» в очках, а еще в кадр попали его губы. А толку? Губы можно и сжать, и скривить, и трубочкой вытянуть. Уши — вот неизменная черта! Но Миха всегда их прикрывал, в том числе, и в образе девушки…

— У него стройные ноги, — вклинилась Верченко, краснея, — только лодыжки толстоваты…

— Такие изящные и тонкие щиколотки, как у тебя, — ухмыльнулся капитан Славин, — мужикам не полагаются.

Все, сгрудившиеся за столом, оживленно задвигались, кроме разрумянившейся девушки, и тени на стенах зашатались.

— Короче говоря, — подвел черту Иванов, — все наши фотороботы годятся только на растопку.

— Да, — заворчал Лукич по-дедовски. — Ходили туда, не знаю, куда, искали того, не знаю, кого…

— Я бы пошерстил тутошний секретный «ящик», — медленно проговорил Борис Семенович. — И среди вузовских преподов…

— На предприятиях пошукать, — подхватил Синицын, — среди ведущих специалистов. Да, и очень вероятно, что Миха — военный. А в районе ракетчиков, как на Байконуре!

— А действительно! — воспрял генерал-лейтенант. — Мы как-то обходили армейцев стороной. Займемся, Игорь Елисеич?

— Займемся, Борис Семеныч, — степенно наклонил голову старший уполномоченный.

[1] С 1979 года передавал на Запад сверхсекретные разработки в области авионики и стелс-технологии, данные о РЛС ПВО, о работе системы «свой — чужой» и пр. По словам Олдрича Эймса, агента КГБ в Лэнгли, «начнись мировая война, в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество».

[2] Сын и отец, совершившие в 1970 году первый успешный угон советского самолета. Захватив «Ан-24», они взяли в заложники 44 пассажира, ранили пилотов и убили молодую стюардессу Надю Курченко.

[3] Модель «Альфа-Ромео» выпуска 1961 года.

[4] В 1955 году Хосемария Эскрива де Балагер, основатель «Опус Деи», сложил краткую молитву: «Sancta Maria, StellaOrientis, filios tuos adjuva!» (Святая Мария, Звезда Восточная, помоги детям твоим!). Божией Матери — Звезде Восточной он «доверил» народы России и Восточной Европы.

[5] Пятая часть членов «Опус Деи» — нумерарии. Это миряне, принявшие три обета — послушания, безбрачия и бедности. Их цель — обрести святость в обычной жизни.

[6] Кароль Юзеф Войтыла, заняв папский трон, сдержал свое обещание в 1982 году. Организация «Опус Деи», считавшаяся с 1950 года «секулярным институтом», стала Персональной прелатурой Католической Церкви.

[7] Мазуччо — уменьшительное от Томаззо.

[8] Кардинал-префект возглавляет Священную Конгрегацию Доктрины Веры, как в ХХ веке стали политкорректно именовать Верховную Священную Конгрегацию Римской и Вселенской Инквизиции. В 1970-е годы кардиналом-префектом являлся Франьо Шепер.

[9] Будь готов! (англ.) — скаутский девиз.

[10] Группа «А» Седьмого управления КГБ СССР. Больше известна, как отряд «Альфа».

Глава 3.

Понедельник 13 октября 1975 года, день

Первомайск, площадь Ленина

Темно-серая окраска Дома Советов отдавала в синеву, как шаровой колер боевых кораблей. Да и крутая лестница у подъезда райкома отдаленно напоминала парадный трап. Обойдя парочку «волжанок» статусной вороной масти, толокшихся у тротуара, я поднялся на борт «крейсера», державшего курс к коммунизму.