Тамерлан медленно кивнул дервишу и ответил:

– Ты получишь вина, сколько захочешь. Потерпи.

– Ты обещал, – громко заявил джавляк.

И тут же потерял всякий интерес к Тимуру, начав демонстративный поиск блох в своей грязной хламиде. Повел себя, как обычно, по-сумасшедшему.

Хромец усмехнулся.

– Лови, – сказал он. И что-то кинул дервишу. Дмитрий заметил желтый блеск. Як Безумец поймал кольцо на лету, поднес к самым глазам и довольно осклабился.

– Золото!

– Ты его нашел, святой брат, – сказал он. – Пусть оно тебе и достается.

Джавляк проворно спрятал кольцо в складках своей рвани.

– Я помолюсь за тебя, – пообещал он Тамерлану.

– Помолись, святой брат, помолись, – миролюбиво проговорил эмир.

– И место покажу хорошее, где мечеть ставить, – бесцеремонно перебил его джавляк. – Я ведь с ним пойду. – Дервиш махнул на Дмитрия: – С ним. Не с тобой. До тебя мне нет дела.

Хромец чуть приподнял тяжелые веки.

– Хорошо, святой брат, – согласился он мирно.

У Дмитрия от их диалога голова шла кругом. “Ладно, я у Яка все выясню, – пообещал он себе. – Чуть позже. Не захочет отвечать, силой вытрясу”. Правда, он не был уверен, что силой удастся вытрясти из джавляка хоть что-нибудь, если тот не захочет отвечать.

– Тайное пусть остается тайным, – буркнул дервиш и вновь уткнулся в свое рубище.

“Эту фразу я уже слышал, – отметил про себя Дмитрий. – Пророк, черт тебя дери. Ясновидящий”.

– Эмир Димир, – сказал Тамерлан, – вестник из грядущего. – Заметно было, что слова эти дались ему с трудом. – Слушай меня. То, откуда ты явился ко мне, и как ты явился ко мне, должно остаться тайной. Пусть печать молчания вновь скрепит твои уста, как и прежде. Ты понял?

– Да, хазрат эмир, – ответил Дмитрий. – Никто и никогда не узнает правды о том, откуда и как я пришел к тебе. Я буду тем, кем ты велишь мне быть.

– Хорошо, – одобрительно сказал Хромец. – Я придумаю, кем тебе быть. Я принимаю твою службу, но она будет такой, какой захочу я. Ты слышишь?

– Слушаю и повинуюсь.

– Хорошо, – повторил Тамерлан. – Ты упомянул о посольстве…

– Я следовал ко двору правителя Мачина султана Омара, твоего прямого потомка, чтобы заручиться его милостью и поддержкой, а затем продолжить путешествие в Самарканд, где правит шах Хусейн – и он ведет свой род от тебя, – чтобы постичь свет истинной веры и поклониться твоей усыпальнице…

Тамерлан вздрогнул.

Дмитрий умолк, пережидая момент. Нелегко проглотить Хромцу, что для вестника из грядущего он – старый, испытанный временем покойник.

– Моей усыпальнице… – проговорил эмир. – Значит, тебе известен час моей смерти?

– Час твоей смерти мне неизвестен. Но я знаю, когда ты умрешь.

– Ну… – тяжело выдавил из себя Хромец.

– По преданиям, ты умер во время своего последнего похода, не завершив его.

– Какого похода?

– На богдыхана[41]. Где и как, мне неизвестно.

– Почему?

– За давностью лет правда о твоей жизни перемешалась с выдумкой. Я не буду тебе лгать ради собственной корысти.

“Я уже и так наврал с десять коробов, – холодно подумал Дмитрий. – Но ты об этом никогда не узнаешь”.

Тимур опустил голову и задумался.

– А ты, эмир Димир, не боишься говорить мне в глаза о моей же смерти? – тихо спросил он.

– А разве мои слова могут изменить предначертанного роком? – так же тихо спросил Дмитрий в ответ. – Если бы ты боялся смерти, стал бы ты тем, кто ты есть?

Тимур медленно поднял взгляд на него.

– Посол… – проговорил он. – Твой правитель знал, кого посылать с посольством… Назови мне имя своего государя из далекого грядущего. Я хочу знать его.

– Султан Велимир, – не моргнув, ответил Дмитрий. – А земля моя называется Америка. – Удобно. Новый Свет пока не открыт. Простор для фантазий.

– Мерика? – переспросил Хромец, делая ударение на последнем слоге. – Султан?!

– Я назвал своего государя приличествующим ему титулом на твоем языке, – пояснил Дмитрий.

– А как его называете вы?

– Президент, – сказал Дмитрий.

– Па-ре-зид… – попытался повторить Тимур и махнул рукою. – Пусть уж лучше будет султаном. – Он помолчал и продолжил, наклоняясь корпусом к Дмитрию: – Ты родом из грядущего… О, Аллах велик… А я хочу знать, каково оно будет, грядущее. Я хочу знать о своих потомках, которые царствуют в столь далеком грядущем. И ты мне все расскажешь – в том и будет твоя служба. Пока я не решу иначе. Награда моя будет щедрой. Ты и так ее уже заслужил спасением моего внука.

– Позволь сказать тебе, хазрат эмир, – осторожно произнес Дмитрий, – что в твоей воле меня наградить, как ты этого пожелаешь. Но к чему мне богатства здесь? Я вошел в твой мир нагим, как праотец Адам. И таким же я вернусь в свой мир, в свое время, я не сомневаюсь.

Тимур замолчал, обдумывая слова Дмитрия, а затем его лицо стало насмешливым и недовольным одновременно.

– Но сейчас же я вижу на тебе штаны? – едко осведомился он.

– Пока я здесь…

– Вот пока ты здесь, ты не будешь мне перечить, – перебил Хромец.

– Прости, хазрат эмир…

– То-то же… – проворчал Тимур.

Новенький халат темно-абрикосового цвета. Обшитый серебряной тесьмой, с тиснеными на ткани бутонами цветов. Шитый золотом пояс. Кривой нож с серебряной рукоятью в кожаных ножнах. Изогнутая полумесяцем арабская сабля. Изящная. Изукрашенная. Тонкая, полупрозрачная синь ткани тюрбана усыпана мелкими блестками. Коричневый, с серебряным позументом, длинный кафтан. Красные в желтую полосу шаровары заправлены в мягкие сапоги с низкими голенищами. Сапоги тоже красные, с кокетливо загнутыми носками.

– Да я просто франт, – буркнул Дмитрий, снимая невидимую пылинку с рукава.

* * *

Мои расчеты полностью себя оправдали, и все переменилось, словно по мановению волшебной палочки. Из простого пехотинца-наемника, готового сложить голову за горстку золота, я в мгновение ока превратился в значительную фигуру – посла. Посла от выдуманного мною отмороженного народца, предпочитающего всем остальным земным благам войну и считающего меч осью мира. Только с небольшим изменением в легенде: посольство направлялось к самому Тамерлану, но по пути подверглось нападению разбойников-туркмен и в завязавшейся схватке погибли все, кроме меня. Я же заблудился в раскаленной пустыне. И выжил. Я пересек пустыню – с помощью высших сил, которые во сне перенесли меня через гибельные, безводные пески.

Возможно, я и сглупил, раскрыв Тимуру, что являюсь пришельцем из будущего. Легенда, предложенная Хромцом, гораздо удобнее той, что придумал я. По его легенде я не стал бы, как теперь, заложником собственной тайны.

Но, оставшись наедине с самим собой в новом своем жилище – палатке, которую тотчас разбили для меня в самом сердце стана, где шатры знати, словно планеты по орбитам, окружают светило – шатер Тимура, я долго взвешивал все “за” и “против” и все-таки счел, что моя легенда лучше.

Возможно, быть просто послом гораздо проще – есть свои плюсы, особенно в том, что касается свободы. Поболтался при дворе Тамерлана, сколько захотел, а надоело – рванул, куда глаза глядят: мол, погостил, пора и честь знать, и возвращаться на родину служба зовет. А теперь Тамерлан так просто меня не отпустит – я ведь послан служить ему верой и правдой. Теперь служи и не рыпайся.

Ни десяти тысяч войска, ни даже тысячи я пока не получил. Вообще-то я и не стремлюсь гарцевать на борзом коне перед полком и молодецки покрикивать: “Шашки наголо!” Рассчитывал, что гонец из грядущего окажется для Хромца ценнее, нежели еще один тысячник. Воевод у Тимура и без меня хватает, и на место каждого погибшего в бою претендентов хоть отбавляй. Однако если Хромцу все-таки вздумается поставить меня во главе отряда, я смущаться не буду. Справлюсь.

Я не верю в существование машины времени там, в Питере, – ее нет и не может быть. Я не верю в существование параллельных реальностей и прочих сопряженных миров – никто не сможет убедить меня в их существовании.