— Слушай, а почему мы в этом коридоре ни одного официанта не видели? — спросил Филиппов.

— А Марио первым делом там подъёмник сделал. Знаешь как классно, прямо из кухни поднимается столик, на нем все прикрыто такими круглыми полированными крышками, прямо как в кино.

— Ты то откуда знаешь? Поди каждый день сюда ужинать ходишь.

— Ну не каждый день, но на прошлой недели побывал здесь, в соседнем номере. Стукачек тут у меня один каждый день пасётся, вот и пришлось его посетить, шашлычков покушать.

Ефимов с уважением посмотрел на своего старшего товарища. Об агентуре Макеева ходили настоящие легенды.

— Долго они что-то заседают, — сказал Ефимов, поглядывая на застывшего в напряжённой позе около двери Макеева.

— Дела важные решают, да потом, поди, гульнут ещё.

В этот момент Макеев предостерегающе взмахнул рукой.

— Выходят! — громким шёпотом сообщил оперативник, — хорошо нагрузились, черти, а ещё мусульмане.

— Откуда ты знаешь, что мусульмане? — спросил Ефимов, пытаясь хоть что-то рассмотреть из-за спины коллеги.

— Задницей чую! — отозвался Макеев и продолжил свой «репортаж» в стиле Николая Озерова.

— С ними Сема и Кулик. Тягуна нет, значит, остался в кабинете. Так, и охранник куда то побежал. Вперёд, салаги, за орденами на минное поле!

Около заветной двери он остановился, резко выдохнув, восстановил дыхание и коротко, но требовательно постучал. Дожидаться ответа Федор не стал, толкнул дверь и вошёл в помещение, нисколько не сомневаясь, что оба тёзки следуют за ним.

— Вечер добрый, господа!

Первое, что разглядел Филиппов, высунувшись из-за плеча оперативника, был густо уставленный бутылками и закусками стол. Невольно он сглотнул слюну и лишь потом увидел две пары направленных на них не очень дружелюбных глаз. Третий обитатель кабинета поднял свой взгляд с некоторым запозданием, и следователь сразу понял, что это и есть Тягун. Лицо его впечатляло: массивное, с бульдожьими брылистыми щеками, коротким приплюснутым носом, с маленькими глубоко упрятанными под мохнатые брови глазами. Небольшой шишкастый лоб словно нависал над угрюмым лицом, а упрямо торчащий ёжик седоватых волос гармонично дополнял картину общей свирепой силы.

— Ну и к-какого х-хера тебе здесь надо, Федул? Что, с пропиской о-от прокурора п-пришёл?

Булькающий, хрипловатый голос уголовника не то чтобы заикался, а как-то странно растягивал слова. Филиппов понял, что именно из-за этой физиологической особенности Тягун и заработал свою кличку.

Макеев примиряюще поднял руки:

— Да ладно, ты что, какой ордер! Поговорить надо, а к тебе как к президенту не пробиться.

— А м-мне не о чем с л-легавыми р-разговаривать, — зло отрезал Тягун.

— Но-но-но, не надо, Витя, не надо! Иногда полезно поговорить и с ментами погаными, тем более что речь пойдёт о дружке твоём кровном, Чалом. Тебе ведь интересно, кто его убил? А мы это уже точно знаем.

Бульдожье лицо Тягуна на секунду дрогнуло, в глазах промелькнула какая-то искра, он тяжеловесно повернул голову и глянул на своих дружков. Один из них, тот, что постарше, дожёвывая салат, кивнул головой и высказал своё мнение:

— В натуре, Тягун, может, что умное скажут.

— Ну и про что базар будет? — подал голос второй корешок Тягуна, худой, как концлагерник, но с золотой цепью на шее.

Макеев рассеянно посмотрел по сторонам и добродушно заявил:

— Что-то ноги у меня устали. Садитесь, парни.

Все трое представителей власти уместились на диване, причём Макеев умудрился сесть с краю, Филиппов протиснулся к самой стене, а Ефимов оказался в центре, как раз лицом к лицу с Тягуном.

— Начальник вот мой хотел с тобой поговорить, — Федор кивнул головой на Ефимова. — Давай, начинай. Ты так долго этого добивался.

В это время дверь кабинета распахнулась и показался охранник, конвоирующий двух девиц совершенно непонятного из-за дикого макияжа возраста. Увидев в кабинете трех незнакомых мужиков он выпустил локотки подруг и сунул руку под мышку. У Филиппова неприятно засосало под ложечкой, но Тягун рыкнул что-то непонятное и взмахом руки отослал всех троих из помещения.

Ефимов откашлялся и только потом начал заранее заготовленный текст.

— Значит, так. В начале октября в Свечине был ограблен один коллекционер, фамилия его Силин…

Долгую свою речь Ефимов сопроводил фотографией Нумизмата. Корешки Тягуна слушали его с большим интересом, реакцию самого главаря никто из милицейских угадать не мог. Лучший друг Чалого, по обыкновению, сидел набычившись, лишь изредка поднимая на нежданных гостей тяжёлый взгляд.

— …Таким образом, Силин идёт по следу своей коллекции. Если мы узнаем, где она сейчас, то сможем обезвредить его. Я думаю, это и в ваших интересах. Так что единственное, что мы просим, это адрес, куда отправили коллекцию Силина.

После последних слов Ефимова повисла долгая, томительная пауза. Все переглядывались — Филиппов и его друзья, корешки Тягуна, — но первым все-таки заговорил он сам:

— Красиво ты лохматого чешешь, начальник, только все это ф-фуфло. Чувствую я, что ты из меня х-хочешь слепить слепого лондона, да только на с-своих я звонить не стану. Может, и действительно этот ф-фраер Чалого замочил, да мне за всем этим больше Важа р-рисуется.

Филиппову показалось, что худощавый корешок слева от шефа был другого мнения, но промолчал.

— Но как же, — растерялся Ефимов, — все сходится: и отпечатки пальцев, и показания свидетелей….

— Ладно! — оборвал его «хозяин дома». — Хватит з-зря к-кадыком стучать! Не надо вертеть колесо, начальник! На моем хребте в рай в-въехать хочешь? Что ставнями хлопаешь? Т-тягуна ещё никто в ссученные не записывал!

Старый уголовник явно свирепел, даже задыхался при разговоре, лицо его покрылось нездоровыми, багровыми пятнами.

— Зюга, проводи гостей! — с этими словами криминальный босс Железногорска дал понять, что рандеву на высшем уровне окончено.

Вспотевший Филлипов умудрился выскочить из кабинета первым, он даже толком не рассмотрел внутреннее убранство ресторана, запомнилось только что все в зелени, как в джунглях, да белые пятна простыней на столах.На крыльце ресторана все трое чуть задержались. Макеев дипломатически улыбался, казалось, что он даже чуточку доволен. Все, что он предсказывал, исполнилось, а значит, он все рассчитал точно.

— Черт, сигареты кончились, — буркнул раздосадованный Ефимов выбрасывая пустую пачку.

— У меня тоже нет, — признался Филиппов, наоборот, довольный исходом «встречи на Эльбе».

— Стой, а я ведь пачку за зеркалом оставил, — с этими словами Макеев кинулся обратно в ресторан.

Он уже вернулся и они закурили, когда мимо них прошагали Тягун и два его компаньона по криминальному бизнесу. В сторону скромно отошедших милицейских чинов Тягун даже не покосился, но Филиппов вряд ли обрадовался, если бы слышал, о чем он заговорил в машине.

— В-всех этих бобиков надо убрать, — хрипло велел Тягун, умащиваясь на заднее сиденье своего джипа. Его худощавые напарники с недоумением покосились на пахана.

— На кукане мы с этими чеченами, — пояснил Тягун. — Ф-федул если копать начнёт, то это в-все…

Закончить «производственное совещание» им было не дано. Стоящие на крыльце сыщики ни чего не поняли как сверху, прямо над их головами, с гулким шелестом полыхнуло продолговатое пламя. И тут же машина Тягуна, подскочив вверх, взорвалась огненным шаром. Сразу засвистели пули. Автоматные очереди разрезали ночную темноту коротким яростным огнём, затем снова ударил гранатомёт, и ещё одна машина людей Тягуна рванула ослепительным шаром. От взрыва у Филиппова заложило уши, к падающим сверху гильзам прибавилось неприятное посвистывание пуль, методично, но упрямо разносящих не только светящиеся неоном буквы «Милан», но и огромные витрины ресторана. Это оставшиеся в живых братки Тягуна и Чалого, перебегая среди стоящих машин, пытались отстоять своё место под солнцем этого города.

— Бежим! — крикнул Макеев, пригибаясь и руками пытаясь прикрыться от падающего стекла. Сначала он метнулся к входу, но пули засвистели совсем близко, и оперативник, резко изменив курс, ласточкой нырнул в проем разбитого окна. У обоих Николаев эта акробатика получилась не столь красиво и быстро. Уже в полёте чуть отставший Филиппов почувствовал тупой удар и сильную боль в нижней части спины. К тому же он единственный умудрился сильно порезаться о щедро наколотое оконное стекло. Словно удовлетворившись этой жертвой, спустя несколько секунд смолкли бившие с крыши автоматы, ещё пару раз донеслись с улицы хлопки пистолетных выстрелов, но вскоре замолчали и они.